Позвольте мне теперь кратко повторить сделанные аналитические выводы. Новая экономика приводится в действие высокочувствительной фондовой биржей, посредством которой осуществляется финансирование высокорискованных инноваций, лежащих в основе высокого роста производительности труда. Это экономика высоких ставок: быстрый рост и широкомасштабное создание материальных ценностей идут рука об руку с потенциальными резкими спадами и уничтожением богатств. Когда механизмы рыночной оценки вызывают постепенно ускоряющееся падение цен, такой спад нельзя остановить одним лишь только механизмом цен: здесь требуется смена направленности ожиданий на противоположную. В противном случае, к тому моменту, когда курс акций окажется подходящим, чтобы их купить, для этого может остаться слишком мало денег и появиться слишком много опасений покинуть надежную гавань ради сбережений, которые появятся во времена сокращения расходов. И даже новые волны технических инноваций (в биотехнологии, в мобильном Интернете, в нанотехнологии) окажутся не в состоянии оживить экономику без веры в их будущие экономические перспективы.
По своей сути, новая экономика основывается на культуре: на культуре новаторства, на культуре риска, на культуре ожиданий и в конечном итоге на культуре веры в будущее. И если только эта культура переживет тех, кто ее отрицает, — представителей старой экономики промышленной эры, то тогда опять наступит расцвет новой экономики. Однако осознание и понимание хрупкости этого процесса создания богатств может привести к появлению новой философии личности, предметом которой станет наша жизнь на втором этапе развития новой экономики.
IV - Виртуальные сообщества или сетевое общество?
В связи с появлением и развитием Интернета как нового средства коммуникации высказывались самые противоречивые суждения по поводу возникновения новых моделей социального взаимодействия. С одной стороны, образование виртуальных сообществ, базирующихся, главным образом, на онлайновой коммуникации, описывалось как кульминация исторического процесса разделения месторасположения и социальности[45]: новые — избирательные — модели социальных отношений приходят на смену формам взаимодействия между людьми, основанными на территориальных связях. С другой стороны, выступления критиков Интернета и сообщения СМИ, порой основывающиеся на результатах исследований ученых, сводятся к тому, что распространение Интернета способствует социальной изоляции, разрыву общественных связей и разрушению семейной жизни, когда анонимные индивидуумы практикуют беспорядочную коммуникабельность, отказываясь от личного взаимодействия в реальных условиях. Кроме того, большое внимание было уделено социальному обмену, базирующемуся на конструировании идентичности и ролевых играх. Таким образом, Интернету вменялось в вину то, что он постепенно заманивает людей соблазном жить их собственными фантазиями в режиме онлайн, с уходом от окружающей их действительности, в условиях культуры, в которой все больше и больше доминирует виртуальная реальность.
В значительной степени эта довольно безобидная полемика оказалась подпорчена наличием следующих трех ограничений. Во-первых, она большей частью предшествовала широкому распространению Интернета, строя свои выводы на основе еще малочисленных результатов наблюдений первых пользователей Интернета, тем самым до предела увеличивая социальную дистанцию между пользователями Интернета и обществом в целом. Во-вторых, она проходила в отсутствие значимого массива надежных эмпирических исследований, посвященных реальному использованию Интернета. И в-третьих, она строилась вокруг довольно упрощенных и в конечном итоге вводящих в заблуждение тем, таких как идеологическое противостояние гармоничного локального сообщества идеализированного прошлого и отчужденного существования жителей Сети, весьма часто ассоциирующихся в общественном сознании со стереотипом компьютерных фанатов.
В наши дни эти ограничения постепенно сходят на нет, и мы можем дать оценку моделей социальности, возникающих вместе с использованием Интернета (по крайней мере, в развитых обществах, где Интернет уже получил широкое распространение). Хотя уровень научных исследований в этой сфере по-прежнему не соответствует важности рассматриваемого вопроса, сейчас мы все же располагаем достаточным количеством свидетельств и аналитических результатов, чтобы обосновать свои интерпретации на более прочном фундаменте, нежели тот, что используют футурология и популярная журналистика. Тем не менее вопросы, определяющие характер общественного обсуждения, все еще выражаются посредством упрощенных идеологических дихотомий, что затрудняет понимание новых моделей социального взаимодействия. Поэтому в своей аргументации в настоящей главе я буду достаточно осторожен, первым делом рассмотрев ряд традиционных ошибок, касающихся социального поведения при общении по Интернету, затем попытаюсь классифицировать все то, что мы знаем по данному вопросу, и, наконец, постараюсь разобраться в полученной информации, с тем чтобы предложить несколько гипотез в отношении моделей социальности, появляющихся в нашем обществе.
При этом я буду основываться на усилиях ряда ученых синтезировать и истолковать имеющиеся данные о взаимоотношениях Интернета с обществом. Особо ценными для моих умозаключений оказались работы Барри Уэллмана и его коллег, обзор исследований по виртуальным сообществам Стива Джонса и замечательный анализ социальных исследований Интернета, сделанный Ди Маджио, Харгиттаи, Ньюманом и Робинсоном. Прочие источники информации, использующиеся и комментирующиеся в настоящей главе, перечислены в конце главы.
Социальная реальность и виртуальность Интернета
Прежде всего, в подавляющем большинстве случаев использование Интернета является инструментальным, тесно связанным с работой, семьей и повседневной жизнью пользователей Сети. Свыше 85% всех случаев использования Интернета приходится на электронную почту, и большая часть объема последней связана с выполнением различных функций, конкретными задачами и контактами с родными и друзьями в условиях реальной жизни (Anderson and Tracey, 2001; Howard, Rainie, and Jones, 2001; Tracey and Anderson, 2001). Чаты, группы новостей и многоцелевые Интернет-конференции представлялись первым пользователям Сети весьма содержательными, однако с распространением Интернета их количественная и качественная значимость существенным образом понизились.
Интернет был использован социальной практикой во всем ее многообразии, однако такое использование оказывает соответствующее влияние и на саму социальную практику, как я покажу это ниже. Ролевые игры и конструирование идентичности в качестве основы онлайнового взаимодействия составляют лишь малую долю системы социальных связей, основанную на Интернете, и этот вид практики большей частью концентрируется вокруг тинейджеров. В самом деле, подростки — это люди, пребывающие в процессе открытия своей идентичности, экспериментирования с нею и выяснения того, кем они на самом деле являются или, возможно, станут. Они представляют собой увлекательный объект исследования для понимания того, как происходит формирование личности и экспериментирование с нею. Однако быстрое увеличение числа исследований по этому вопросу исказило общественное восприятие Интернета как социальной практики, в результате чего он стал восприниматься в качестве привилегированной зоны для проявления личных фантазий. Однако в большинстве случаев это совсем не так. Социальная практика является продолжением жизни как таковой, во всех ее измерениях и модальностях. Более того, даже в ролевых играх и в неформальных чатах реальная жизнь (в том числе и реальная жизнь в режиме онлайн), похоже, оказывают определяющее влияние и на характер онлайнового взаимодействия. Так, например, Шерри Тёркл, первопроходец в области исследований конструирования идентичности посредством Интернета, заканчивает свою классическую работу замечанием, что «представление о реальном отвечает ударом на удар. Люди, живущие параллельной жизнью на экране, тем не менее связаны желаниями, страданиями и бренностью их физических сущностей. Виртуальные сообщества предлагают новый драматический контекст для размышлений о человеческой идентичности в эпоху Интернета» (Turkle, 1995: 267). Аналогичным образом Нэнси Бейм, изучавшая поведение онлайновых сообществ на основании своего этнографического исследования r.a.t.s. (группа новостей, посвященная «мыльным операм»), утверждает, что «реальность, по-видимому, заключается в том, что многие, а возможно, и большинство общественных пользователей компьютерных средств коммуникации создают онлайновые эго, совместимые с их внесетевой идентичностью» (Ваут, 1998: 55). Короче говоря, ролевые игры — это впечатляющий социальный опыт, который, однако, в наши дни составляет лишь незначительную часть социального взаимодействия посредством Интернета.
