Однако даже наиболее смелые предприниматели, рассчитывающие использовать самые лучшие технологии и составляющие надежные бизнес-планы, не смогут добиться больших успехов без денег. Поэтому финансирование новой экономики является краеугольным камнем ее существования. А это финансирование существенным образом зависит от фондовой биржи и венчурного капитала и осуществляется посредством механизмов, ранее рассмотренных в настоящей главе. Таким образом, если производительность и конкурентоспособность являются факторами, лежащими в основе высокого экономического роста без инфляции, а новаторство представляет собой движущую силу новой экономики, финансы являются источником всего. Высокая оценка потенциальных инноваций на фондовой бирже и ее предвосхищение венчурным капиталом стали теми механизмами, которые мобилизовали капитал из всех источников (и, в частности, у крупных институциональных инвесторов, например пенсионных фондов) и направили его в русло новаторства.
Главный вопрос здесь заключается в том, почему оценка акций достигла столь беспрецедентно высокого уровня. Ранее в этой главе я уже объяснял действие механизмов финансовой оценки, в значительной степени зависящих от информационной турбулентности, которые включают в себя традиционные экономические критерии, но также много и иных источников, сочетающихся друг с другом и оказывающих влияние на поведение инвесторов. Однако здесь я должен сделать ударение на том, что представляется мне крайне важным фактором в процессе оценивания: на ожидании, предвосхищении более высокой стоимости в долгосрочной перспективе. Фактически инвесторы делают ставку на техническую революцию. И это отнюдь не нелепая мысль. Представление о том, что создатели и первые пользователи новых технологий и бизнес-моделей окажутся среди победителей на будущем рынке, вовсе не является спекулятивным. Это всего лишь рискованные капиталовложения (связанные с развитием новаторства в сфере экономики) в потенциальные сетевые эффекты в развитии новых видов бизнеса, а также в ожидание увеличения доходов на инвестированный капитал. В сущности, более высокий рост производительности и непрерывный низкоинфляционный экономический рост подтвердили правильность данного утверждения. Однако, для того чтобы новая экономика продолжала развиваться, масштабы новаторства и производительности труда должны были продолжать расти высокими темпами, а это требовало постоянного притока инвестиций — в зависимости от продолжительности ожиданий высоких прибылей новыми инвесторами. А поскольку такие ожидания никак не разграничивали рискованные, но надежные бизнес-проекты и ничем не обоснованные авантюры, они были склонны к резким колебаниям в случаях, когда дело оборачивалось очевидной неудачей. Однако по-прежнему остается неясным, почему спад на рынках 2000—2001 годов происходил без четкого разграничения между разнообразными «технологическими» акциями с разной перспективностью. Первыми упали в цене акции дот-комов (представлявшие явно более рискованные проекты), однако в течение следующего года та же участь постигла уже все «технологические» акции, что повлияло на стоимость акций в большинстве других отраслей промышленности. Индекс NASDAQ после своего максимума в начале 2000 года к марту 2001 года понизился на 60%, Standard & Poor 500 — на 23%, a Dow Jones — на 12%. На фондовом рынке США около 4,6 триллиона долларов в номинальных материальных ценностях обратились в ноль, что эквивалентно примерно 50% валового внутреннего продукта США и вчетверо больше суммарных потерь, понесенных в результате биржевого краха октября 1987 года. В Великобритании и Германии средняя стоимость акций за период 2000—2001 годов снизилась на 10% (Business Week, 2001).
По мнению ряда аналитиков, такое «рыночное регулирование» оказалось запоздалым взрывом спекулятивного финансового пузыря. Мне кажется, метафора «пузырь» только вводит в заблуждение, поскольку она соотносится с понятием равновесия натурального рынка, которое, похоже, теряет смысл в мире взаимозависимых глобальных финансовых рынков, отличающихся высоким быстродействием и занимающихся обработкой сложных информационных турбулентностей в реальном времени. В 1996—2000 годах мы были свидетелями того, как рынок, не проводя особых разграничений, вознаграждал «технологические» акции любого вида, и тот же самый рынок в 2000-—2001 годах «наказал» все «технологические» акции, используя одинаково неизбирательный подход к их девальвации. Это происходило вне зависимости от результатов работы компаний, что я проиллюстрировал выше на примере нескольких технологических компаний. Итак, что же случилось? Попытавшись открыть «черный ящик» информационной турбулентности, поразившей рынок в 2000 году и круто изменившей направленность ожиданий, мы обнаружим коллекцию абсолютно несопоставимых вещей.
Большинство дот-комов потерпели крах со своими бизнес- моделями. Электронная торговля «бизнес — потребитель» (В2С) недооценила уровень расходов и сложность проблем, связанных с физическими поставками потребителям. Виртуальная коммерция выявила подлинную сущность бизнеса «click-and-mortai», требующего гораздо больших инвестиций, лучшей логистики и более совершенных навыков управления, чем ожидалось. Несмотря на все гарантии в отношении безопасности использования кредитных карточек, клиенты испытывали беспокойство, передавая свою информацию в онлайновом режиме, и, как оказалось, вполне обоснованно. Реклама как преобладающая форма финансирования бесплатного предоставления контента во Всемирной паутине потерпела полное фиаско, что явилось результатом недопонимания специфики Интернета в сравнении с телевидением. Целевая реклама, пренебрегающая приватностью потребителей, также была частично отвергнута людьми, не желавшими терпеть их профилирования. В известной степени быстрая коммерциализация Интернета обманула надежды на свободный доступ, и поэтому многие потенциальные клиенты решили игнорировать платные web-сайты, за исключением тех, которые напрямую отвечали их потребностям. Единственный процветавший онлайновый рынок поставок товаров для домашних животных оказался быстро насыщен.
Техническая реорганизация в индустрии информационных технологий только повысила уровень неопределенности. Ожидание конца эры персональных компьютеров и действительное падение спроса на них ударили по компаниям Intel, Hewlett Packard и Microsoft. Судебный процесс по делу Microsoft, хотя и приветствовавшийся многими в Силиконовой долине, бросил тень подозрения на деятельность могучих технологических компаний. Большие надежды, связанные с «мобильным Интернетом», хотя и оправданные, на мой взгляд, в долгосрочной перспективе, обернулись кратковременным разочарованием ввиду технических и коммерческих проблем с организацией оперативной доставки заказов, в частности на рынке США. Что касается Европы, тот там компании выплачивали властям ошеломляющие суммы за лицензии мобильной телефонии UMTS[44], что привело в нервную дрожь рынки, обеспокоенные финансовым положением основных телекоммуникационных компаний.
В 2000 году имело место и значительное уменьшение скорости роста расходов компаний на информационные технологии (в частности, в Соединенных Штатах). Пожалуй, это была единственная реальная потеря, обусловленная фиктивной угрозой «2000 года» (Y2K). Столкнувшись с необходимостью (или поверив в необходимость) модернизации своих устаревающих систем перед лицом Y2K, многие компании и государственные службы решили «впрыгнуть» в новые сетевые технологии и передовое программное обеспечение. Это привело к буму инвестиций в области информационно-коммуникационных технологий в 1998 и 1999 годах, что вызвало обновление оборудования и программного обеспечения, запланированного на более поздний срок, и в результате уменьшило потребность в новом оборудовании в 2000—2001 годах. В условиях напряженного рынка любая информация от крупных технологических компаний (например, Cisco) о снижении прибылей (по сравнению с ожиданиями) из-за сокращения расходов на основное оборудование добавляло негатива в настроения инвесторов.
Известно также, что многие из этих инвесторов, в частности институциональные инвесторы и банки, в период бума покупали значительно больше акций, чем того требовала их обычная предусмотрительность сточки зрения защиты интересов своих вкладчиков. Они делали это, будучи уверены в том, что их информационные системы смогут заблаговременно подать предупредительный сигнал, и они успеют уйти с рискованного рынка до того, как потери сравняются с полученными ими доходами. Таким образом, когда на рынке сложилась тенденция к понижению, наиболее крупные инвесторы не могли позволить себе ждать: они меняли свои инвестиционные стратегии на более консервативные, тем самым внеся свой вклад в девальвацию «технологических» акций, которыми они владели.
