богами. Геракл первый пустил стрелы в Алкионея, но тот находился на родной земле, и Геракл не мог справиться с ним; тогда, по совету Афины, Геракл увлек Алкионея с территории Паллены. Вне Паллены гигант лишался бессмертия, и Геракл смог его убить. У Эфиальта один глаз был прострелен Аполлоном, другой — Гераклом. Эвритиона убил Дионис своим тирсом, Клитиона Геката забросала раскаленными камнями. Энкеладон бежал, но Афина бросила на него остров Сицилию. С Паласа Афина содрала кожу. Полибот убежал от Посейдона через море и достиг острова Кос, но Посейдон отломил кусок острова и бросил его в Полибота. Гермес сражался в шлеме Гадеса, делающем воина невидимым, и убил Ипполита, Артемида убила Гратиона, а мойры — Агриона и Фоона, которые бились железными палицами. Остальных Зевс поражал молнией, а Геракл — своими стрелами[25].
Филемон и Бавкида
На холмах Фригии стоит липа, а возле нее — дуб. Оба дерева окружены невысокой стеной. Поблизости находится болото. Некогда это была обитаемая земля, но теперь на болоте только во множестве плавают водяные птицы.
Когда-то здесь побывал Зевс. Он пришел сюда в человеческом образе. С ним был Гермес с жезлом вестника, но без крыльев, чтобы никто его не узнал. Они стучались в тысячи домов, прося ночлега, как усталые путники, но двери тысячи домов закрывались перед ними; лишь один дом принял их: маленькая хата с крышей из соломы и тростника. Благочестивые старики — матушка Бавкида и отец Филемон провели в этой хижине свои молодые годы, здесь они и состарились вместе; они легче переносили свою бедность, довольствуясь тем, что имели, и никогда не стремились стать богаче. Только они двое и являлись обитателями хижины. Здесь не было господ и слуг, они отдавали распоряжения друг другу, и каждый слушался другого.
Как только небожители прикоснулись к гостеприимному домашнему алтарю и переступили порог, наклонивши головы, чтобы не удариться о притолоку, отец Филемон принес скамью, чтобы усталые гости могли отдохнуть на ней, а заботливая Бавкида расстелила на ней простое домотканое сукно, затем раздула вчерашние тлеющие угли, положила на них сухих листьев и древесной коры и до тех пор, старчески нагибаясь, подкладывала паклю, пока все это не запылало. Потом она принесла с чердака сухих веток, наломала их и, кроме того, захватила небольшой медный котел. Ее муж принес овощей из хорошо возделанного огорода, Бавкида очистила их. Филемон достал с потолка двухзубыми вилами копченое свиное мясо, вырезал часть получше, которую давно приберегал, и бросил в кипящую воду.
При этом старики вели разговор, чтобы гости не замечали проходящих часов. Из мягкого камыша и ветвей ивы они устроили удобное сиденье, покрыли его ковром, которым обычно пользовались лишь по праздникам. Правда, этот ковер был изношен, это скорее были старые тряпки, пригодные лишь для того, чтобы покрыть ими ивовое сиденье. Боги удобно уселись за столом, который старушка подвинула к ним дрожащими руками. Одна из ножек стола была короче остальных, нужно было подсунуть под нее кусочек черепицы. Потом Бавкида цветущей мятой надушила приборы и подала кушанья: простые оливы, осенние вишни, цикорий, сладкие коренья и печенные в золе яйца — все это в простой глиняной посуде; потом на столе появились серебряный кубок и обмазанная желтым воском буковая чаша. Вскоре была готова и горячая пища, после этого принесли вина. Морщинистыми руками были положены в плоские корзины разнообразные фрукты и плоды: орехи, фиги, сливы, ароматные яблоки и виноградные гроздья, сорванные с багряноокрашенных лоз. Посреди стола поставили мед в сотах. Хозяева глядели очень добродушно, а их сердечные заботы заставляли забывать об их бедности. Во время обеда, если кубок опорожнялся, он снова наполнялся сам собой. Старая супружеская чета с удивлением видела, что их вино в сосуде не только не убывает, но и прибывает. Оба были потрясены чудесным зрелищем и сложили руки для молитвы, так как по этому чуду узнали богов в своих гостях; трепеща, они просили прощения за то, что так просто и скромно приняли их. У них был гусь, бережно хранимый, единственное их имущество. Они хотели зарезать его в жертву богам, заглянувшим в их приют, но гусек, конечно, проворно убежал, взмахнув крылами для полета, а старики были уже неповоротливы от старости; они тщетно старались поймать гуся, он все время убегал от них. Наконец он ринулся к богам, словно обращаясь к ним и ища защиты; боги взяли крылатого под свое покровительство, запретили убивать его и сказали так:
— Мы действительно боги. Весь край получит достойное наказание, но грядущее бедствие пощадит вас. Только следуйте за нами и взойдите на вершину горы.
Оба старика послушались этих слов и отправились в далекий путь, каждый опираясь на свою палку; с трудом поднялись они по склону горы и были уже недалеко от ее вершины — на расстоянии стрелы, пущенной из лука; тогда они обернулись и посмотрели назад. Весь край уже был поглощен болотом, и только их дом возвышался из воды. Пока они удивлялись и оплакивали судьбу своих родственников и соседей, их старый дом, который перед тем был тесен даже для двоих своих хозяев, превратился в храм, колонны подперли потолок, соломенная крыша превратилась в золотую, на двери появились прекрасные рельефные украшения, и пол стал мраморным. Ласково обратился к старикам сын Крона с такими словами:
— Скажите, добрые люди, чего вы хотите?
Филемон переглянулся с женой, они обменялись несколькими словами, и старик изложил богам их общее желание:
— Позвольте, чтобы мы были служителями богов и охраняли ваши святыни, и при этом чтобы мы проводили нашу жизнь в полном согласии и умерли в один и тот же час, так чтобы мне не пришлось видеть праха моей супруги, а ей не пришлось бы хоронить меня.
Желания стариков были исполнены, они прислуживали в храме, пока были живы: когда же истекли назначенные им годы, то случилось так: прислуживая в храме, они стояли перед священными ступенями храмовой лестницы. Вдруг каждый заметил на другом листья дерева, у обоих над лицом выросла листва. Пришла пора в последний раз проститься друг с другом. «Прощай, супруг мой», «Прощай, супруга моя», — сказали оба сразу, и тогда уж древесная кора прикрыла уста каждого. Бавкида превратилась в липу, а Филемон — в дуб. Возле каждого дерева благочестивые руки часто кладут или вешают на ветви венки, а пришедшие сюда люди говорят: «Вы соблюдали благочестие к богам, а кто чтит богов, тот и сам достоин почтения»[26].
