Конечно, в каком-то смысле он уже был. Фасад дворца и решетка были вполне готовы; гвардейцев в медвежьих шапках из лайкролита обучили не поднимать на штыки маленьких сорванцов, порывающихся измазать их сапоги мороженым; знамена – всех цветов радуги – хоть сейчас выноси. По поводу всех этих приготовлений пресса хранила многозначительное молчание, из чего простые граждане, разумеется, заключали, что королевская семья на переезд согласна. Лишним подтверждением служили регулярные опровержения со стороны Букингемского дворца. Но факт оставался фактом – Бук-хауз не соглашался.
А ведь, казалось бы, простое дело! В метрополии репутация семейства давно уже пошатнулась. Смерть Елизаветы Второй и крах наследственного принципа правления были восприняты массами как конец традиционной монархии. Длительные публичные дебаты на тему престолонаследия еще более подорвали мистическую ауру королевских особ. Молодые король и королева старались изо всех сил: участвовали в ток-шоу, пользовались услугами лучших пиарщиков и, как умели, утаивали свои интрижки. Из двадцатистраничного фоторепортажа в журнале «Сюси-Пуси» народ Англии узнал крайне умилительную подробность: на вышитой подушке, узор для которой королева Дениза нарисовала лично, читатели прочли ласковую кличку, придуманную ею для супруга, – Хорек-Королек. И все равно нация ворчала по-прежнему – Англию то ли раздражала нормальность королевской четы, то ли смущала ее стоимость. Возможно также, что за много веков страна просто притомилась любить своих правителей.
В общем, вода лилась на мельницу сэра Джека мощным потоком – а дворец упирался. Королевские советники, эти виртуозные мастера тянуть кота за хвост, прозрачно намекали, что зарубежные счета Виндзоров прокормят семейство еще не один десяток лет. На Мэлл господствовал менталитет обитателей бомбоубежища – «отсидимся, дескать!» – порой выражаемый во вспышках первостатейного стеба. Когда премьер-министр лишний раз повторил лозунг «пересадим монархию на велосипеды», пресс-секретарь дворца заявил, что, хотя велосипеды ни при каких условиях не станут приличествующим королям транспортным средством, его величество, учитывая сложную экономическую обстановку и истощение запасов полезных ископаемых, готов превратить Дом Виндзоров в монархию на мопедах. И действительно, время от времени по Мэлл проносилась, хладнокровно отключив глушитель, фигура в мотоциклетном шлеме и «косухе» с королевским гербом на спине, хотя был ли это король, его беспутный кузен Рик, наемный двойник кого-то из них или просто безвестный шутник, оставалось загадкой.
При всем безразличии страны дворец, министерство туризма и сэр Джек знали, что для Англии королевская семья – главный козырь в финансовой игре. Переговорщики сэра Джека вконец охрипли, втолковывая противной стороне, что, переехав на Остров, их величества сильно выиграют в деньгах, а условия их труда можно будет без натяжки именовать условиями отдыха. Обещали Букингемский дворец со всеми современными удобствами плюс для уик-эндов в стиле ретро Осборн-хаус; вместо критики и наглого вмешательства в личные дела – одно лишь квалифицированно организованное обожание ad libitum[31]; налогов семья платить не будет, а Собственный Их Величеств Бумажник заменят прогрессивные отчисления от прибылей Проекта; и никаких назойливых папарацци, поскольку газета на Острове только одна – лондонская «Таймс», а ее редактор – патриот до мозга костей; скучные обязанности будут сведены до минимума, зарубежные поездки – осуществляться лишь с целью отдыха, а занудливым главам чужеземных государств просто не дадут виз; дворец будет иметь право «вето» над всеми монетами, медалями и марками, выпускаемыми на Острове – и даже, если хотите, над открытками; и, наконец, никто, никогда, ни при каких обстоятельствах и не заикнется о велосипедах – собственно, к тому и затеян весь этот переезд, чтобы возродить атмосферу величественной роскоши, которой семья лишилась за последние десятилетия вследствие происков пошлых парвеню. Была упомянута сумма подъемных, достаточная, чтобы вызвать обморок у любого футболиста, – а дворец стоял на своем. Удалось договориться – ценой фантастической, выраженной преимущественно в деньгах, лести, – что их величества прилетят на церемонию торжественного открытия. Но принимающую сторону многократно призвали не придавать этому факту излишне большого значения.
Штатный Циник пыталась взглянуть на ситуацию с положительной стороны.
– Послушайте, – сказала она, – у нас на Острове уже есть Елизавета Первая, Карл Первый и королева Виктория. Нужны нам эти бездарные попрошайки?!
– Увы, нужны, – возразил сэр Джек.
– Что ж, если все здесь присутствующие – даже, как ни удивительно, доктор Макс – предпочитают копии подлинникам, добудьте копии.
– Вот что, если я еще раз такое услышу, – пробурчал сэр Джек, – я кому-нибудь что-нибудь оторву. ЕСТЕСТВЕННО, запасной вариант есть. «Королевская чета» репетирует уже который месяц. Они справятся отлично – надежные люди, очень надежные. Но все равно – это НЕ! ИХ! ВЕЛИЧЕСТВА!
– Логика подсказывает, что наши величества наверняка лучше.
– Увы, Марта, бывают моменты, когда на логике, как и на цинизме, далеко не уедешь. Наша цель – «Не просто отдых». Наша цель – Вечнозеленые Доллары и Длинные Иены. Без Бук-хауса у нас руки связаны, и он об этом знает, боже ж ты мой!
Тут раздался голос, звучавший очень редко:
– А не пригласить ли старика Георга? Может, он вернется из монастыря в мир?
Сэр Джек даже не посмотрел в сторону Мыслелова. За последние несколько недель юнец определенно обнаглел. Или забыл, что его работа – ловить Мысли, а не подсовывать свои собственные жалкие непрожеванные идейки? Обострение самомнения у Пола сэр Джек объяснял тем, что мальчишке невероятно подфартило: все-таки пробрался в постель Марты Кокрейн. Как же низко пала «Питко»! Не фирма, а бюро знакомств для сотрудников! Конечно, в положенный срок час возмездия пробьет; но не сегодня.
Помариновав мальчишку в неуклонно крепнущем безмолвии, сэр Джек шепнул Марку:
– Вот было бы всем сумасбродствам сумасбродство.
Презрительный смех Марка послужил сигналом к закрытию заседания.
– Два слова, Пол, если – если! – у вас есть время. Пол проводил глазами остальных, выходящих гуськом, а точнее, проводил глазами ноги Марты.
– Да, чудо что за женщина, – одобрительно проговорил сэр Джек. – Говорю как знаток чудес в женском облике. И как человек семейный, конечно. Чудо что за женщина. Не ходит, а летает.
Пол смолчал.
– Помню, как увидел ее впервые. И как впервые увидел вас, Пол, тоже помню. Правда, мы с вами встретились в менее официальной обстановке.
– Да, сэр Джек.
– Вы очень выросли, Пол. Под моим руководством. Она тоже выросла. Под моим руководством.
На сем сэр Джек умолк. Давай, парень, не разочаровывай меня. Покажи, что в штанах у тебя не лыком шито.
– Вы хотите сказать, – в привычный учтивый тон Пола вплелись новые, агрессивные нотки, – что мои... отношения... с мисс Кокрейн вас не устраивают?
– Почему я вдруг должен так считать?
– Или что они плохо сказываются на моей работе?
– Нимало, Пол.
– Или что они плохо сказываются на ее работе?
– Нимало.
Сэр Джек был доволен. Приобняв Пола, проводив своего протеже до двери, он почувствовал под рукой желанную скованность мускулов.
– Счастливый вы человек, Пол. Прямо завидки берут. Молодость. Любовь достойной женщины. Вся жизнь впереди. – Сэр Джек потянулся к дверной ручке. – Благословляю вас. Вас обоих.
Пол понял лишь одно: сэр Джек ломает комедию. Но что за этим стоит?
* * *
Шериф приказал обыскать Ноттингем и вдоль и поперек, а Робин бродил по веселым лесам – веселей, чем на липе листок. Грабил богатых и оделял бедных. Первичный миф; нет, лучше – английский первичный миф. Миф о свободе и мятеже – праведном мятеже, естественно. Мудрая при всей своей стихийности концепция – зародыш системы налогообложения и перераспределения доходов. Индивидуальная инициатива, призванная сглаживать крайности свободного рынка. Людское братство. Вполне христианский миф, кстати, несмотря на легкую антиклерикальную направленность. Шервудский лес как пасторальный монастырь. Триумф хорошо вооруженных праведников-разбойников над бароном – подлинным бароном-разбойником. А главное – номер семь в Джеффовом перечне Пятидесяти Вечных Квинтэссенций Самого Наианглийского, отредактированном сэром Джеком Питменом.
«Миф о Робине» с самого начала получил статус наибольшего благоприятствования. Паркхерстский лес легко преобразился в Шервудский, а окрестности Пещеры приобрели новую живописность благодаря репатриации нескольких сотен зрелых дубов, ранее окаймлявших бассейн в имении саудовского принца. Камни, которыми Пещера была облицована снаружи, как раз сейчас обрабатывали отбойными молотками, придавая им аутентичную щербатость; общую спальню уже оштукатурили вторым слоем копоти. К очагу, где будут ежедневно жарить целого быка, подвели газ, конкурс на вакансии разбойников находился на стадии финальных прослушиваний. И Марта Кокрейн, по сути, даже не хотела быть циничной, когда на четверговом заседании с ее языка сорвался вопрос:
