времяпрепровождением. Они шли через леса, которые иногда обрывались и переходили в холмистые травяные луга. По пути часто попадались речки, ручейки и родники, так что фляги со свежей водой не успевали опустеть. Это также помогало не экономить на питье и преодолевать большие расстояния быстрее, нигде не задерживаясь. Они старались избегать встреч с людьми и обходили дороги стороной, потому что оставаться на видном месте было рискованно.
Периодически они останавливались отдохнуть. Тогда Гаррет возвращался, и с каждым разом Джоан все больше хотела, чтобы он шел с ними в обличье человека. Но даже присутствие его ванпула рядом дарило ей спокойствие и придавало уверенности. Она все сильнее привязывалась, зацикливалась на нем, как маленький ребенок, которому не объяснить, с кем можно сближаться, а с кем нет.
На четвертый день пути, когда закат окрасил небо в ярко-красный цвет, они снова сделали привал. Развели небольшой костер, над которым Гаррет подвесил маленький котелок с водой, чтобы сварить картошку, а Уилл и Джоан болтали и раскладывали спальные мешки
– Уилл, а расскажи о своей семье и о том, как ты стал бессмертным, – попросила Джоан.
– Наверное, я умер самой скучной смертью. Меня никто не убивал, – Уилл выдал смешок, который ей был непонятен. – В двадцать лет я просто заболел. Родители помочь не смогли. Той ночью в наше поселение как раз прибыл Анункасан и взял с родителей слово, что никто не узнает о моем воскрешении. Конечно, в душе им все равно пришлось похоронить меня, да и могила моя существует. А после спасения Анункасан забрал меня с собой. Поэтому родителям помогали другие ванпулы. Они проведывали маму и папу в человеческом облике, приносили продовольствие, убирали в доме. Старость виновата в том, что они сами себе помочь не могли. Братьев и сестер у меня не было, поэтому после смерти мамы и папы навещать больше некого. Никто особо не хотел отдавать такому разгильдяю и дураку в жены свою дочь, поэтому и семьей не обзавелся. Да я и не хотел особо: вы, женщины, странные. После женитьбы про веселье можно забыть.
– В поселении ванпулов никто не считает тебя дураком.
– Спасибо, Гаррет. Зато я считаю таким тебя. – Уилл хохотнул, и Гаррет в удивлении приподнял брови. – Только слабоумный свяжется с такой агрессивной женщиной, как Кейл.
– Ну все, прекрати.
– За что ты любишь Кейл, она ведь злая? – спросила Джоан, глядя, как пламя костра играет на волосах и лице Гаррета.
– Любят вовсе не за что-то. И она не такая злая, как ты думаешь. У нее просто тяжелая судьба, – ответил Гаррет, поджав губы. – После смерти она нуждалась в поддержке, и я посчитал, что смогу вытащить ее из того обреченного состояния. Я хотел помочь. Вот так мы и сошлись.
Гаррет мало кому признавался, что жизнь с Кейл отягощала его, но он не знал, как прекратить с ней отношения, не задев чувства, и в очередной раз не пошатнуть ее веру в людей, после происшествия с ее семьей, о котором она рассказывала только ему. Он хорошо знал, что ее душа поломана, но продолжал терпеть, чувствуя за нее ответственность, которая с каждым годом таяла.
А теперь Гаррет думал, как помочь другой девушке, но всячески пытался подавить в себе спасательный интерес к Джоан. Такой же, как когда-то испытывал к Кейл, что их и сблизило. Он надеялся, что, вернувшись домой, принцесса обретет счастье и больше не будет нуждаться в помощи, и они прекратят общение, а он вернется домой.
– Кейл еще какая злыдня. К ней даже Анункасан боится подойти! – не умолкал Уилл, развалившись в спальном мешке. – Гаррет, признайся, ты просто ее пожалел. Я тоже сочувствую ее участи, но не хотел бы себе такую женщину.
– А какую бы хотел? – с интересом спросила Джоан.
– Не знаю. Мне и так хорошо, а женщины… – протянул он. – Они все контролируют, всегда всем недовольны, что ни сделай – все не так. Джо, надеюсь, ты не станешь такой, как другие женщины, хотя это неизбежно. Однажды тебя выдадут замуж за какого-нибудь знатного лорда, и у него будет не просто женщина, которая всегда бубнит, а та, что еще и прибить может. В честном бою на мечах, а не во сне подушкой. – Казалось, речи Уильяма ничем не остановить.
– Я не знаю, какой должна быть. Мне страшно от ожиданий, от неизвестности. Когда я мечтала о приключениях, то не рассчитывала пережить столь необычные события. Мне до сих пор не верится, что жизнь настолько другая и гораздо интереснее. Жаль даже остальных амазонок, которые не знают правды… – Джоан снова посмотрела на Гаррета, восхищаясь его прекрасным лицом. – А я обязательно должна выходить замуж за лорда? Разве я не могу найти любовь? – В этот момент их с Гарретом взгляды встретились.
– К сожалению, насколько мне известно, знатных особ выдают замуж по расчету. Надеюсь, с тобой этого не случится, – произнес Гаррет, но, заметив ее приподнятую бровь, уточнил: – По расчету, это когда две властные семьи видят выгоду в браке.
Джоан заерзала, сидя на земле, и ее лицо исказилось в гримасе.
– Но я не хочу быть с тем, кого не люблю! Не хочу, чтобы ко мне прикасался какой-нибудь лорд-варвар. Меня же не заставят это терпеть?
– Гаррет, прекрати ее пугать, все будет хорошо. Выйти замуж за лорда лучше, чем жить в лесу. Но мы с радостью поможем тебе сбежать, если тебя отдадут за какого-нибудь дряхлого старика. – Уилл попытался приободрить ее, но его попытки были безуспешны. – Джо, не бойся ты. Если все будет совсем плохо, мы что-нибудь придумаем и вызволим тебя вместе с Араксаном. Мы тебя не бросим.
Никто больше не проронил ни слова.
Следующие дни пути дались Джоан непросто. Даже Уильям перестал шутить, видя, что она подавлена и никак не реагирует. Не помогали и его рассказы о том, как беззаботно живут знатные люди. Иногда она тихо плакала по ночам, чтобы ее никто не заметил, и уже много раз пожалела, что сбежала от спокойной жизни среди амазонок. Конечно, она могла бы все бросить и вернуться в ксанфат, но теперь, узнав правду о людях, понимала, что ей там не место. Она не сможет забыть все, что с ней произошло за последнее время. Ее всегда будет тянуть назад, в настоящую жизнь. Да и Гаррета больше не будет рядом. К тому же она обещала выполнить просьбу Анункасана, ведь он спас ей жизнь.
Спустя еще две недели пути они вышли на пологую равнину увидели впереди невысокую гору, до
