ниже, уступая дорогу новобранкам. Провинциальные серые мышки, которые отбраковывались на первой стадии подготовки к конкурсу, в зависимости от сговорчивости и оплаты, или сразу зачислились в рядовые бордели и притоны, или занимали места на улицах и вдоль дорог.
Среди пяти с лишним сотен претенденток на корону «Мисс Отечество», принимавших участие в соревновательных отборах и записанных на лазерном диске, Золотарев узнал и Жанет. Это была настоящая красавица, девушка с естественными румяными щеками, блестящими от счастья глазами, длинной косой и в расшитом русском сарафане. Честно говоря, он узнал ее с трудом. На ролике была совсем не та счастливая Женька Новожилова, которая двумя годами позже понуро сидела в этом самом кабинете и давала показания — уже без косы, без счастливой улыбки, с осунувшимися плечиками и потухшим взглядом. Теперь он был уверен, что и пара сотен других конкурсанток, угодивших в лапы Дзись-Белоцерковского, подготовленных и выгодно проданных для секс-бизнеса, теперь также могли иметь столь непривлекательный вид.
Посетив еще раз в этот вечер сайты модельных и эскортных агентств и сравнив лица очаровательных работниц с лицами девушек на диске, он убедился, что только две участницы конкурса пятилетней давности продолжали карьеру модели. Зато около полутора десятков были на сайте интим-знакомств. Последствия распределения штатных единиц конкурса четырехлетней давности представляли такую же пропорцию. Трехлетнего — раскладывались как «фифти-фифти». Половина еще была моделями, а другая половина — проститутками. И лишь результаты последнего всероссийского мероприятия говорили о том, что свежих девушек пока не спешили списывать со счета, все они числились в агентствах и фирмах Дзись-Белоцерковского.
Золотарев выключил компьютер. Для сбора доказательной базы ему оставалась «сущая малость», встретится как можно с большим количеством неудачниц и добиться правдивых показаний. Он нисколько не сомневался, что это будут истории, идентичные той, которую ему пришлось услышать от Жанет. Истории о том, как карьера катилась вниз, и о тех людях, кто способствовал столь головокружительному падению.
Он сладко потянулся, когда услышал шаги за дверью. Время приближалось к одиннадцати часам вечера. В такой поздний час сотрудники появлялись в управлении только по оперативной необходимости. Полуяров никаких операций не планировал, и Золотарев был уверен, что в коридоре могли раздаваться шаги двух человек только из другого отдела. Он резко встал и, открыв дверь, увидел перед собой Катышева и Диночку. Давняя и единственная помощница Князя, чего никогда в этой жизни не мог видеть не только Золотарев, но и сотрудники всего управления, крепко прижимаясь, держала капитана под руку.
Глянув на них, Золотарев никогда бы не решился предположить, что столь тесному сближению способствовала успешно и совместно проведенная операция.
20
Фочкин не отходил от зеркала. Он впервые в жизни видел свое отображение не в милицейском мундире, не в поношенных свитере и джинсах, а во фраке, под которым скрывалась белоснежная, накрахмаленная сорочка. Вместо казенных ботинок на ногах сверкали лаковые туфли. Галстук-бабочка, взятый вместе с остальной парадно-вечерней одеждой в бюро проката, не только нелепо смотрелся на его бычьей шее, но и вот-вот готов был разорваться от напряжения.
Поздно вечером звонил Катышев, сдержавший свое обещание посетить званый вечер госпожи Черемисовой вместе с майором, и предупредил, какой должна быть форма для предстоящей вечеринки. Но Катышев, в отличие от Фочкина, знающий, чем отличается фрак от смокинга, котелок от обыкновенной шляпы, а клюшка для гольфа от хоккейной, под диктовку объяснил, какими вещами должен обзавестись майор в бюро проката.
Теща принимать участие в глажении костюма и рубахи наотрез отказалась. И пока у Фочкина шел процесс подготовки к оперативному заданию, мама гремела кастрюлями и сковородками на кухне. Невнимательный зять, каким с первого дня считался Фочкин, нисколько бы не удивился, если бы сварливая баба варила и парила на плите поганки и мухоморы, дабы накормить его перед уходом и сорвать выполнение чрезвычайно важного задания. Словом, когда Олег смог ей объяснить, зачем он потратился на столь необычные для его фигуры и плеч вещи, теща надулась и больше не проронила ни слова. Теперь она всем своим видом показывала, что ее жизнь с этим человеком под одной крышей связывает только взаимная неприязнь. И сколько ни старался Фочкин убедить ее в обратном, она стояла на своей позиции. В конце концов, он и сам надулся, припоминая все свои беды и огорчения, которые в его жизнь привносила мамаша жены. В памяти тут же возник давний случай. Это было первое близкое знакомство с Клавдией Петровной. Тогда был жив еще тесть, и летом все выезжали на садовый участок. Однажды Фочкин с соседями на дальней улице заигрался в преферанс. Глядь, а время уже третий час ночи. Бросил картишки, поскакал сломя голову домой. Подошел — света в окнах нет, а внутри абсолютная тишина. Все спят. Фочкин даже обиделся: а вдруг с ним несчастье какое приключилось, а они спят как хорьки. Но потом успокоился — и пусть себе спят. Он тихонечко-то к жене ляжет, а утром посмеется: ну и горазды вы дрыхнуть! Влезай в дом, бери, что хочешь, а они и не проснутся.
Зашел он на крылечко, похлопал по карманам, а ключей-то нет. Забыл ключи в пиджаке. Стучать в дверь? Но уж так ему хотелось пролезть потихоньку, что решил никого не будить. Обошел вокруг дома, каждое окно и форточку проверил — все закрыты изнутри. И тут вдруг вспомнил, что на веранде, как раз рядом с тещиным диванчиком, есть плохо закрепленное стекло в раме. Он достал из кармана перочинный ножик, которым намеревался поддеть и выставить секцию оконца. К заветному окошечку лестничку приставил, поднялся, ножичком гвоздики отогнул и выставил стекло. Оставалось только голову, а затем и туловище в проем просунуть. Голову-то просунул, а туловище не успел. Вдруг удар случился такой силы, что любимый зятек сознание потерял и с лестнички приземлился прямо на клумбу с колючими розами.
Когда через несколько минут очухался, то увидел перед собой Клавдию Петровну с огромной чугунной сковородой в руках. Рядом жена голосит, а тесть старается ему вату с нашатырем под нос сунуть. Когда Олег глаза открыл, неверующая теща перекрестилась, мол, слава богу, живой. Но недолгим оказались ее причитания. Тут же набросилась:
— Ты чего это как грабитель в окно полез? Дверей нет, что ли?
— Ключи дома забыл.
— А чего не стучал? Ладно, башка поболит и пройдет. А тебе впредь наука будет.
Утром о ночном инциденте никто не вспоминал. До тех пор, пока теща не проснулась. Села за стол, налила себе литровую кружку
