Катышев начинал нервничать. Он еще раз обошел зал, вглядываясь в лица присутствующих. Среди девушек было много заочно знакомых. Тех самых, кого он видел или у Катьки в спорткомплексе, или по телевизору, в ходе трансляций конкурсов красоты. Он оглянулся, стараясь обнаружить на прежнем месте Фочкина. Но ни Коробатова, ни майора не увидел. Кто-то дотронулся до его локтя.
— Господин Томский, — услышал он за спиной низкий голос дамы и обернулся. — С вами хотело бы познакомиться одно очень симпатичное создание.
Перед ним стояла девушка в нежно-розовом совершенно прозрачном платье. Другой одежды на ней не было.
— Вот как? — вскинул брови Катышев. — И где же это создание? Уж не вы ли?
— К моему сожалению, — ответила она. — Вам надо пройти на второй этаж. Я готова вас проводить.
Он еще раз осмотрел зал, но Фочкина так и не обнаружил. В голове пронеслась неприятная мысль. Если их так быстро вычислили, то могли избавиться по одному. Сначала удалили Фочкина, теперь настала его очередь. Но он тут же засомневался, если бы к майору проявили какие-нибудь насильственные действия, то услышал бы не только он, Катышев, но и все собравшееся общество и довольно быстро бы об этом пожалели. Кто-кто, а бывший омоновец в случае опасности сумел бы поднять здесь неимоверный шум, и пара-тройка невидимых охранников после контакта с майором могли бы смело обращаться за бюллетенями.
В знак согласия он кивнул головой и жестом показал девушке, что готов тот же час следовать за нею. На крохотный подиум, на котором еще несколько минут назад около шеста крутилась стриптизерша, выскочила группа мужчин. Вдруг на весь зал грохнула музыка, и представители сильной половины человечества вразнобой запели бравурную песню советских времен:
— Если бы парни всей земли, здесь бы у Тани собраться смогли! Как было б весело всем им, как было б весело…
У Катышева отлегло от сердца. Среди мужчин-солистов он увидел Пашу Коробатова и не в меру вошедшего в роль завсегдатая клуба Фочкина. Только поднявшись выше по лестнице, он заметил на шее майора тонкие руки блондинки. Обняв его, словно туристический рюкзак, девушка висела у него за спиной.
Девушка проследовала по ковровой дорожке длинного коридора, подсвеченного тусклыми электрическими лампочками, и, остановившись около двери, улыбнулась:
— Желаю вам приятно провести время.
Катышев вошел в комнату, но никого, кроме ог ромной кровати, журнального столика и двух кресел, не обнаружил. Кто-то заботливо подготовил кровать к отдыху. Розовые подушки с шелковыми наволочками наполовину прикрывались пухлым одеялом. С правой стороны покоились покрытые бархатом мужские тапочки. С левой стояли крохотные туфельки.
Катышев прошел к кровати и рывком откинул одеяло, под которым лежала девчушка лет четырнадцати. В трусиках и маечке. Он не успел задать ей вопрос, как школьница вдруг соскочила с кровати и, бросившись к двери, пронзительно закричала. В ту же секунду в комнату ворвались четверо дюжих молодцов, нисколько не уступающих телосложением Фочкину, и окружили «нефтяного бизнесмена». Оказывать сопротивление было бессмысленно, да и Катышев никогда не считался спецом по рукопашному бою. В руках одного из них тут же загорелся красный глазок видеокамеры. Объектив пробежал по ребенку и остановился на Катышеве.
— Что здесь происходит? — с усмешкой спросил самый крепкий бугай, миролюбиво опустив руку Катышеву на плечо. — Развлекаешься с малолетками, дружок?
Девочка, уже прикрывшись пледом, ткнула в него пальцем:
— Он разорвал на мне одежду и несколько раз ударил! — сказала она так, словно произнесла хорошо заученное стихотворение.
Окруженный охранниками заведения, стоя перед ними в смокинге и галстуке-бабочке, Катышев чувствовал себя не в своей тарелке. Он лишь в душе усмехнулся, подумав о том, что еще нелепее чувствует себя Фочкин, если, конечно, и его не обошла участь быть скрученным и связанным.— Сэр, покажите ваши руки! — приказал бугай, который, по всей видимости, исполнял обязанности главного.
— Говорил бы сразу — хотим нацепить браслеты, — в бессилии огрызнулся Катышев.
Он вытянул руки, предоставляя возможность себя окольцевать, но в ту же секунду в дверь вошел Дзись-Белоцерковский.
— Это лишнее, — произнес он и расплылся в приветствии. — Хотя мы официально не представлены друг другу и мне доводилось иметь дело только с госпожой Екатериной Катышевой, я думаю, что ее муж так же отзывчив и воспитан и знает, как нужно себя вести в соответствующей одежде и в приличном обществе. Сожалею, капитан, что наше знакомство состоялось в столь неприятных для вас условиях.
Убедившись, что камера в руках оператора все еще работает и он успел запечатлеть на пленку все происходящее событие, он вытолкнул девочку за дверь и поманил пальцем охранника.
— Дай-ка мне кассету, уважаемый.
Заполучив желаемое, он повертел ее в руках.
— Это, так сказать, уже вторая серия, капитан.
— Сгораю от любопытства. О чем же первая? Впрочем, догадываюсь. Сюжет с подставой моего товарища.
— Ошибаетесь. Майора Фочкина мы не трогали, и он в данный момент продолжает крутить любовь с певичкой. А первая часть киноэпопеи повествует о Содоме и Гоморре, что происходит в саунах и комнатах отдыха спорткомплекса, которым командует ваша жена. Кстати, именно она — один из главных героев среди распаренных от счастья мужиков и обнаженных женщин. Занятная получилась картина. Впрочем, эта серия, — он вытянул руку с кассетой, — отличается не меньшей динамикой и остротой сюжета. Разве вы не согласны?
— В вас погиб кинорежиссер, — стараясь не показать своего бессилия и гнева и продолжая демонстрировать полное спокойствие, ничего не нашел лучшего ответить Катышев.
— Вы низко меня оцениваете. В этой игре я вовсе не режиссер, а главный продюсер. Именно от меня и в ничтожной степени от вас, капитан, теперь зависит, пойдет ли это кино в прокат.
— Будем торговаться?
— Ну нет. О какой торговле может идти речь, когда вы оказались по уши в дерьме! Тут куда ни сунься, дело уголовной статьей пахнет. Я ставлю условия, вы их выполняете. Вот и все.
Катышев посмотрел на свой «Ролекс»:
— У меня есть время вас внимательно выслушать.
Для Дзись-Белоцерковского взгляд Катышева на часы не остался незамеченным. На лице тут же появилась улыбка сожаления.
— Часики-то в бюро проката получали? С вашими способностями и талантом могли бы несколько пар собственных иметь.
— Я вас слушаю, — повторил Катышев, не обращая внимания на насмешку.
Организатор конкурсов отечественной красоты прошелся по комнате и присел на краешек кровати. Охранники продолжали молчаливо подпирать стены.
— Во-первых, этих неблагодарных стерв, которые написали заявления и которых вы прячете, немедленно передайте моим людям. Во-вторых, вы прекращаете расследование в отношении сотрудников милиции, которых подозреваете в контроле над притонами. В-третьих, досье, собранное на Черемисову и на меня, должно быть
