Через несколько месяцев на белый свет появится Иоанн Антонович, будущий наследник престола. Ради него я прожил несколько непростых лет в этой эпохе и через многое прошел. Будущее моей Отчизны снова стремительно менялось, но мне было ясно, что эти перемены только к лучшему.
Теперь все шло как намечалось. Переворот был подавлен. Осталось разве что раздать всем по заслугам.
Елизавета несколько дней сидела под домашним арестом, ожидая вердикта. Императорский кабинет, понимая, что случай далеко не рядовой, заседал денно и нощно. Разумеется, ни о каком смертном приговоре речи не шло. Как ни крути, но к особам царской крови всегда было снисхождение, пусть и абсолютно незаслуженное.
В итоге остановились на самом подходящем варианте — насильственном постриге и отправке в монастырь. Для цесаревны — любительницы разгульной жизни — такое наказание было довольно серьезным, к тому же не давало повода устроить лишний шум за рубежом и автоматически устраняло Елизавету от столь желанного трона. Таким образом, не успев начаться, заканчивалась эпоха переворотов.
Людовик Гессен-Гомбургский, Лесток, Грюнштейн, пехотный капитан Шварц, братья Шуваловы, Скавронские пребывали в казематах Петропавловки. С ними церемониться не собирались. Даже в «гуманном» двадцать первом веке в большинстве нормальных стран мира заговорщикам грозила бы смертная казнь, чтобы другим было неповадно. В России восемнадцатого века, где сама мысль кормить за государственный счет разного рода преступников казалась кощунственной и подрывающей устои, думали аналогичным образом. Разве что традиционное четвертование заменили не столь кровавым способом умерщвления: негодяев повесили, а их имущество перешло в казну.
На поиски Волынского отправили особую команду из Тайной канцелярии. Разыскникам велели найти беглеца и доставить в Петербург живым или мертвым.
Любимчик цесаревны, Разумовский, имел все шансы отделаться легким испугом. Его участие в мятеже было чисто символическим. Грозная, но отходчивая Анна Иоанновна не желала проливать лишней крови и намеревалась отправить Розума обратно на малороссийский хутор пасти свиней и крутить хвосты коровам.
Маркиз де ла Шетарди, уличенный в подстрекательстве к мятежным действиям против законной императрицы, был выдворен за пределы страны. Королю Франции и кардиналу де Флери кабинет Остермана направил столь детальную депешу, посвященную действиям их посланника, что можно было не сомневаться: карьера его на этом прекратится.
Гренадерская рота Преображенского полка, в полном составе перешедшая на сторону самозванки, была расформирована. Мятежных гренадер решили подвергнуть аркебузированию, то есть расстрелять. Анна Иоанновна вообще подумывала о раскассировании всего полка, как когда-то поступили с драбантами Екатерины Первой, но Ушаков отговорил царицу, напомнив ей об участии остальных преображенцев в подавлении переворота.
— Не стоит, матушка, из-за трехсот негодяев сей славный полк уничтожать, — справедливо заметил он.
— Верно сказываешь, — согласилась императрица. — Но пущай кровью смоют позор со знаменьев своих. Когда-то они со свеями славно сражались при Петре Ляксеиче. Вот и нынче следует традицию энту продолжить. Повелеваю отправить полк Преображенский на войну свейскую, а поведет их, — Анна Иоанновна пристально посмотрела на меня, — офицер сей славный — фон Гофен, коего жалую чином подполковника лейб-гвардии, генерал-поручика армии и титулом графа империи Российской. А также — землями да душами крестьянскими числом в две тыщи. — Она обратилась к доставленному на носилках Остерману: — Пиши указ о том императорский. Ничего не забудь. Землицу чтоб выдали подполковнику наилучшую. А пока войско к походу готовиться будет, желаю на свадьбе твоей с фрейлиной Тишковой побывать, да в честь твою вина кубок выпить. Заждалась тебя невеста суженая, фон Гофен. В девках засиделась. Да и тебе пора остепениться и новых подданных мне нарожать. Свадьбу вашу повелеваю через четыре дня устроить. Хватит тебе, фон Гофен, четырех дней на приготовленье?
— Так точно! — откликнулся я, пребывая в некоторой прострации.
— Ну так ступай, свадьбой займись, — велела царица.
Я, покачиваясь на ватных ногах, стал спускаться по ступенькам дворца. Сзади послышались чьи-то поспешные шаги.
— Поздравляю, господин подполковник, — хлопнул меня по плечу сияющий от удовольствия Круглов.
Милость императрицы тоже не обошла его стороной. Семеновский офицер стал секунд-майором лейб-гвардии. И, если я правильно понял, ожидались и другие награды. Анна Иоанновна спешила проявить щедрость по отношению к тем, кто выказал свою преданность.
Я искренне поздравил Круглова с повышением и уехал домой.
Мое появление несказанно обрадовало чету Карповых. Супруги, так и не понявшие, что творилось в столице, засыпали меня вопросами. Узнав, что их хозяин провел, мягко говоря, насыщенные событиями сутки, они чуть было с ума не сошли.
Мне тоже было не по себе, но по другой причине. Безусловно, я рассчитывал на награду, однако почести были таковы, что у меня просто духу не хватало, чтобы умом принять то, какими они оказались. Порой мне казалось, что я сплю.
Больше всего меня смущал титул графа Российской империи.
«Ох, и высоко тебя занесло, Игорь! — иногда говорил я сам себе. — Смотри, больно будет падать…»
Следующие дни прошли в безумном темпе. Раньше я считал, что свадьба, тем более собственная, слишком ответственное мероприятие, чтобы ее можно было переложить на чужие плечи. Каждому свойственно ошибаться.
В праздничных хлопотах мне помогали присланные Бироном спецы этого дела. Не так давно они устраивали торжества по поводу венчания принца Антона, а теперь, закатав рукава, готовились с тем же размахом транжирить деньги, которых у меня, собственно, и не было. Я еще не успел полностью вступить во владения, подаренные императрицей, и, по сути, мог рассчитывать разве что на свое офицерское жалование да скромный доход из Агеевки. Залезать в долги мне было стыдно.
Когда свадебные спецы в третий раз за день явились ко мне за очередной тысячей рублей, я лишь скорбно развел руками и чуть было не вывернул пустые карманы мундира:
— Простите, господа, но больше у меня нет. Эта свадьба скоро пустит меня по миру.
Спецы пошептались и исчезли. Я мрачно пожал плечами и настроился на философский лад: дескать, что будет, то будет. Опозорюсь так опозорюсь. Лишь бы суженая поняла.
К вечеру из дворца прибыла карета, сопровождаемая десятком вооруженных гайдуков. Оказывается, это были «инкассаторы», которые привезли мне еще один щедрый подарок от императрицы — полную кубышку денег. Сумма была по всем меркам неприлично большой. Даже свадебные специалисты смогли потратить ее лишь наполовину.
Кроме праздничных хлопот, навалились и другие.
Мне удалось свидеться с Грюнштейном незадолго до его казни. Увы, допрос показал, что лейб-кампанец был дитя своего времени и понятия не имел ни о каком вмешательстве из будущего. Более того, он не участвовал в Крымском походе и, следовательно, не мог стрелять в меня в знаменитой битве с татарской конницей и турецким десантом. По всему выходило, что моя гипотеза не подтвердилась. Жаль, я очень надеялся, что сумел вычислить второго попаданца.
Увы, личность Балагура так и осталась загадкой. Все, что удалось вытрясти из изменников, показало, что этот человек был прекрасным конспиратором и не желал никому открываться. И что самое странное — похоже, что Балагур не принимал участия в перевороте. Признаюсь, это сбило меня с толку.
По всему получалось, что мне рано было праздновать окончательную победу. Да, я выполнил самую главную из поставленных передо мной задач: не позволил совершиться елизаветинскому перевороту, но, пока где-то прятался неизвестный конкурент, я не имел права успокаиваться.
Балагура нужно было искать, и у меня по-прежнему имелась всего одна тонкая ниточка. Правда, я, кажется, знал, как ею воспользоваться. Раз нам пока не удалось сыскать Машу-разбойницу, следовало поступить так, чтобы она сама занялась нашими поисками. Для этой цели я выбрал подходящую наживку. По всем признакам, красотка, обладавшая навыками заправского снайпера, втрескалась в моего кузена Карла, который вместе с Измайловским полком нынче находился на войне с польскими магнатами, опрометчиво решившими отхватить жирный кусок наших территорий.
Задуманная ловушка особым изяществом не отличалась, но могла сработать, ведь любовь — страшная сила. Натолкнула меня на эту придумку наша с Настей свадьба.
Я поговорил с Ушаковым, объяснил ему план по поимке Маши.
— Думаешь, девица энта поможет нам Балагура споймать? — спросил генерал-аншеф, не знавший всей подоплеки дела.
— Очень на то надеюсь, Андрей Иванович. Другой способ мне неведом.
