— Ну, будем…
Выпили. Татьянин дядя принялся поучать Кима:
— Выезжай рано утром, по холодку. Держи все время на юго-восток. Километров через сто, примерно, на середине пути топь попадется. Обходите ее справа, так короче. Не вздумайте напрямую переть, место коварное. Сначала ничего, ничего, а потом как ухнет, и поминай как звали, хоронить будет некого. Я бы сам с вами пошел, да не сезон. Не хожу я туда по лету, давно уж. Вот зимой бы…
Ким прервал его:
— Да ладно, вы нам и так помогли, спасибо.
Тот продолжал свои наставления, словно бы не заметив Кимовых слов.
— Километров за сорок до Ерохина скита сопки будут. Там осторожнее, места хитрые, камнепады бывают. Зверь какой, али ишшо кто зацепит каменюку на вершине, и пошло-поехало. Ну, вот, вроде, и все. Остальное по карте и по компасу сообразишь, мужик ты, навроде, толковый, хватка чувствуется. Геологоразведчиком был, али как?
— Офицером.
— Да ну? И в каком же чине?
— Майор.
Дядька прогудел уважительно:
— Майор — это да. Вот у меня, помню, в армии комбат был, майор Суховей, так то мужик был…
Ким налил еще по полной. На этот раз выпили молча. Татьянин дядя и Матвей заметно осоловели, затянули песняка по русскому обычаю. К концу третьей бутылки сон сморил обоих. Ким поднялся, чуть покачиваясь, встряхнул головой, посмотрел на Сергея с Оксаной.
— Ну вот, я, кажется, немного пьян. Ладно, вездеход не машина, скорость не та. И гаишников, надеюсь, здесь нет. Ну что, ребята, вот мы почти что и у цели?
Сергей поднял от колен голову.
— Слушай, я тоже кажется окосел. Что я тебе хотел сказать, Ким Воронов… А, что я тебе хотел сказать? — Сергей осоловело посмотрел на сестру. — Сестра, что я ему хотел сказать?
Оксана, улыбнувшись, легонько толкнула его в голову:
— Ты хотел сказать, что вам пить было не надо.
Сергей промычал:
— Не-е-е-т. Я не то хотел сказать, хотя и это тоже. Я хотел сказать, что ты, Воронов, величайший в мире полководец, каких я знал… Что это я несу? Я что, кого-то знал из них? А-а-а, черт с ними со всеми. Короче, ты молодец, Ким. Не знаю, как бы мы без тебя справились. А я — пьяная свинья, кажется, я перебрал.
Он повалился набок и, устроившись головой на сапоге Матвея, почти моментально захрапел. Оксана рассмеялась:
— По-моему, тебе обоих придется грузить в вездеход.
Ким еще раз качнулся:
— Это я запросто. Я вот только сейчас соображу, где он находится. Где тут север, где тут юг…
Он забормотал что-то невнятное. Оксана встревожилась.
— Ким! Ты что, Ким. Ты что, тоже пьян?
Ким затряс головой.
— Бр-р-р-р. Сейчас все будет нормально, я тут где-то колодец видел.
Чуть пошатываясь, он дошел до колодца, вытащил ведро холодной воды и опрокинул себе на голову. Охнув, повторил процедуру. Это подействовало. Уже без признаков хмеля в глазах он вернулся, приглаживая рукой мокрые волосы. Оксана облегченно вздохнула:
— Фу, как ты меня напугал…
Ким поцеловал ее в щеку.
— Все нормально, Ксюша. Сейчас я и этого юношу в чувство приведу. А дядьку так погрузим.
Взвалив Сергея на плечо, Ким донес его до колодца, усадил на землю, прислонив спиной к замшелому бревенчатому срубу, и резко выплеснул на него ведро воды. Сергей вскочил как ужаленный, очумело глядя по сторонам и отфыркиваясь. Сообразив, что к чему, он бешено заорал:
— Ты что, офонарел?! Так дураком можно сделать!
Ким отмахнулся:
— Ладно, не вопи. Тебе на пользу пойдет.
Подхватив спящего дядьку, дотащили его до вездехода и погрузили в пассажирский отсек, устроив поудобнее. Матвея аккуратно положили у забора, заботливо подложив ему под голову его же кепку. Ким завел двигатель, и вездеход, лязгая гусеницами, тронулся с места.
В Пожары приехали уже в сумерках. Таня встречала их у ворот. Улыбнулась Сергею:
— А я уже заждалась вас, обед три раза разогревала, баню истопила…
Немного протрезвевший к тому времени ее дядя довольно хмыкнул и потер руки.
— Банька — это хорошо. В баньку надо чарку принять, да и после бы не помешало, — с надеждой покосился на Кима с Сергеем. — Как, мужики? Мы там не все у Матвея того… выдули?
Ким хлопнул его по плечу, успокоил:
— Не беда, у нас еще есть. Мы народ запасливый.
Тот повеселел, засуетился:
— Ну так давайте в первый парок и пойдем. А девушки потом, им послабее надоть.
После ужина, уложив пьяненького дядю Петра спать, Ким позвал Сергея на улицу:
— Пойдем, груз уложим хорошенько, а то побросали все как попало…
При свете фонариков долго располагали вещи. Наконец палатка, спальники, ящик с тушенкой и кули с сухарями и вермишелью, коробки с чаем, солью и сахаром заняли свои места. В задней части вездехода, в ящик для инструмента, уложили топорики, веревки, саперную лопатку, запасные фонари в отдельных коробках. Особенно осторожно укрепили ящик с динамитом. Покончив со всеми делами, вернулись в дом.
Оксана с Таней пили чай в кухне. Дразняще пахло свежим медом. Заметив Сергея с Кимом, Таня вскочила, придвинула им табуретки.
— Садитесь, ребята, чаю с нами попейте.
Оба сели за стол, приняли чашки с горячим чаем. Ким, прихлебывая чай с душистым медом, сказал:
— Ну что же. Завтра подъем в шесть ноль-ноль и — в путь. Сергей, Оксана, примерьте комбинезоны и сапоги, у двери на лавке. Ксана, ты портянки, конечно, не умеешь наматывать?
Оксана фыркнула:
— Откуда, господи?
— Значит пойдем учиться. В носках ноги собьешь в сапогах.
— Ким, но мы же на вездеходе поедем?
Тот ответил уклончиво:
— В тайге всякое может случиться. Пойдем, не ленись.
Оксана, недоуменно пожав плечами, не стала возражать и вышла следом за Кимом. Таня подсела к Сергею, посмотрела на него настороженно, как затравленный зверек, осторожно спросила:
— Ты будешь скучать без меня? Не забудешь?
Сергей взял ее за руку, покорно кивнул головой.
— Буду. Не забуду. Подождешь меня немного?
Таня улыбнулась невесело:
— Сколько, немного?
Сергей посмотрел на нее долгим взглядом.
— Ты что меня, как на войну провожаешь?…
Сказал и осекся, обожженный мыслью: насколько близки его слова к истине. Не верилось, при всем желании, что команда, сейчас или позже, оставит их в покое. Будущее пугало своей неопределенностью. Ведь если даже им удастся сейчас выйти сухими из воды, то потом все равно долго (как долго?) придется скрываться от команды и милиции. Легко их в покое не оставят, сейчас эта мысль оформилась совершенно отчетливо. Зная, что они живы, да еще и с золотом из тайника, команда не оставит их в покое, и из чувства мести (сколько их боевиков покрошили), и из-за золота, которое и явилось причиной конфликта. Да… іКонфликті несколько мягко сказано… Не оставят в покое, не оставят. Если только… Дальше мысли обрывались в ворохе предположений.
Таня, словно почувствовав его внутреннюю борьбу, заговорила:
— Сереженька, миленький, возьмите меня с собой, а? Поговори с Кимом, он послушает тебя, ну, пожалуйста. Я сильная, выносливая, я же выросла в этих местах, я бы вам как проводник пригодилась. Сережа, ну, что же ты молчишь?!
В голосе ее звенели близкие слезы. Сергей молчал, мучаясь от чувства неловкости, от необходимости обманывать эту так быстро ставшую близкой и дорогой девушку.
— Таня, я… я не знаю. Я не могу тебе ничего сказать. Я вернусь к тебе, верь мне. Обязательно вернусь…
Она посмотрела на Сергея потухшим взглядом:
— Да, конечно. Я верю тебе…
Не в силах находиться рядом с ней в эту минуту, Сергей резко поднялся, вышел на улицу, подошел к забору и стал яростно бить кулаком по серым от времени и дождей доскам, поминая вполголоса всех богов и их родственников. Немного отведя душу, он вернулся в дом мрачным и нахохленным.
Все трое взглянули на него вопросительно, но промолчали. Таня поднялась:
— Ребята, я вас на сеновале устрою, хорошо?
Виновато улыбнувшись, добавила:
— Это лучше, чем здесь, в тесноте…
Ким успокоил девушку:
— Да, конечно, Таня. Там вольготнее будет, и воздух свежий… Пойдемте, ребятки.
Прихватив фонарь, он вышел. Сергей и Оксана последовали за ним.
Устроившись на сене, Оксана заявила:
— Мальчики, у меня такое чувство, что все мы считаем себя последними негодяями из-за Тани. Я права?
Оба угрюмо молчали. Оксана продолжила:
— Давайте не будем друг с другом в прятки играть. Сережа, мне кажется, у вас с ней отношения не просто дружеские, по-моему она неравнодушна к тебе. Да и ты тоже… К чему хитрить? Она хорошая девушка, лично я одобряю твой выбор. Мы, все трое, знаем, что едва ли когда-нибудь вернемся сюда, неужели ты сможешь оставить ее здесь, зная, что не будешь иметь возможности за ней вернуться? Она догадывается, что мы не те, за кого себя выдаем…
Сергей вскинулся.
