И всё-таки весна есть весна!
Под ярким тёплым ветром не хотелось верить, что сейчас тело Гаврилова везут в морг, кладут на ледник, что его жена, узнав о страшном известии, плачет, а дети, ещё не понимая, что произошло, спрашивают, где папа и когда вернётся.
Какой контраст с высоким тёплым солнцем, с разгулявшейся погодой, с пробуждением ростков новой жизни…
— Вам туда, — показал краснорожий.
Всю дорогу, пока мы сюда ехали, он молчал, да и сейчас не стал словоохотливым.
Крюка я увидел сразу. Новый глава преступного мира Одессы мирно прохаживался по аллее неподалёку от причудливого здания главного ресторана и щедро бросал ломти ситного вездесущим и кричащим чайкам.
Со стороны Крюк казался обычным обывателем, и лишь немногие избранные знали, каков его настоящий статус и как далеко распространяется его власть.
— Георгий Олегович! — приветствовал он меня, дежурным жестом снимая с головы шляпу-котелок.
— Я вас слушаю.
— Давайте немного прогуляемся, — предложил Крюк.
Видя, что я колеблюсь, он добавил:
— Знаю, что вы очень заняты. Но поверьте, я вас не задержу.
Я кивнул.
— Хорошо. И да, вы правильно понимаете — со временем у меня всё очень плохо.
Я поравнялся с ним, и мы степенно побрели по дорожке. Позади, на отдалении держалось несколько крепких ребят — телохранителей Крюка. Что-то мне подсказывало: устрой я им обыск, то наверняка бы нашёл не только финки за голенищами сапог…
Посетителей в парке не было, если не считать нескольких молодых мамочек с детишками, так что нашему разговору никто не мешал.
— Слышал, у вас сегодня погиб сотрудник, — вкрадчиво произнёс Крюк.
— Быстро до вас слухи доходят. Всего два часа прошло, — мрачно сказал я.
— Такая работа. Соболезнования, уж извините, приносить не стану. Мы с вами вроде как на разных сторонах находимся. Но чисто по-человечески понимаю вас. Жаль его, очень жаль. Тем более, человек семейный… Какое горе для близких!
Я пропустил его слова мимо ушей. Меньше всего мне сейчас было нужно фальшивое участие.
— Моего сотрудника убили люди из банды Панова. Я обязательно найду их! — твёрдо заявил я.
— После того, как вы ловко вычислили, где он прячется, у меня уже не осталось никаких сомнений. Мои парни тоже искали его подружек, но вы нас опередили! — уважительно произнёс Крюк. — Городу с вами повезло: вы — настоящий профессионал! Таких мало. А значит, можете стать для нас и нашего дела опасным врагом.
— Надеюсь, вы привезли меня сюда не для того, чтобы устранить эту угрозу? — напрягся я.
— Георгий Олегович, за кого вы нас принимаете! — почти натурально обиделся Крюк. — Убийство — крайняя мера!
— Ну-ну, — хмыкнул я.
Крюк приложил руку к сердцу.
— Времена изменились. Сейчас далеко не семнадцатый год и дела так не делаются. Мы уже отвыкли решать наши проблемы столь радикальными методами!
— Сделаю вид, что поверил вам, — раздражённо сказал я. — И не забывайте: времени у меня не вагон и маленькая тележка.
— Конечно-конечно! — закивал Крюк. — Перехожу к самому главному. У меня появилась информация, которая безусловно вас заинтересует.
— Что же это за информация?
— Вы давно вызывали на допросы господ Шапиро, Хосудовского и Аграмяна? — вкрадчиво поинтересовался Крюк.
— Они отказались сотрудничать со следствием. Более того, Шапиро забрал своё заявление.
Военной тайной эти сведения не были, так что я смело поделился ими с Крюком.
— Естественно. Особенно в свете последних событий. Эти господа страшно перепуганы и готовы на всё, чтобы спасти свои жизни.
— Это и есть та важная информация, ради которой вы меня дёрнули с убийства?
— Нет, — покачал головой Крюк. — Всем трём уважаемым господам недавно позвонили с требованием заплатить. Иначе их дома и лавки взлетят на воздух. Можно сказать, объявили ультиматум.
А вот это уже действительно новости.
— Кто? «Комитет справедливости»?
— Во всяком случае, тот, кто им позвонил, так и сказал, — подтвердил Крюк.
— Откуда вы знаете про звонки?
— Георгий Олегович… — укоризненно произнёс Крюк.
— Ясно. Вам и вашим людям они, в отличие от угрозыска, доверяют.
— Конечно.
— И каково окончательное решение этих господ?
— Как я уже говорил — они в панике. Тем более у «комитета» слова с действиями не расходятся. В общем, все трое коммерсантов дали согласие и сейчас спешно собирают деньги.
— Что ж… Это действительно важная информация, — признался я.
— Но и это ещё не всё, — улыбнулся Крюк.
— Та-а-ак!
— На вашем месте я бы проверил, откуда были сделаны эти звонки, — продолжил он. — Впрочем, памятуя про вашу занятость, помогу сэкономить вам время. Итак все три звонка делались в один день — вчера, с одного и того же номера телефона.
— И вы, конечно, знаете, кому он принадлежит?
— Разумеется. Номер принадлежит некоему гражданину Карандину. Вот его адрес.
Крюк протянул мне выдернутый из записной книжки листок, на котором крупными печатными буквами было написано название улицы, номера дома и квартиры.
— Хочу заранее предупредить, Георгий Олегович: Карандин — обычный мелкий торговец. Он не имеет никакого отношения ни к нам, ни к «комитету»! Это тоже поможет вам сэкономить бездну времени.
— Учту, — кивнул я, пряча бумажку с адресом. — От лица всего губернского уголовного розыска объявляю вам благодарность за помощь!
Крюк поморщился.
— Не скажу, что горд оказанной честью!
— Тем не менее, вам это обязательно зачтётся в будущем.
— Вы столь уверены в себе? — прищурился он.
— Не только в себе, но и в моих коллегах из милиции и уголовного розыска. А теперь вынужден откланяться — мне пора!
— Мои люди отвезут вас, куда прикажете, — сказал Крюк.
— Пусть отвезут к уголовному розыску. Прямо ко входу необязательно.
Фогель с несчастным видом ждал меня у закрытых дверей моего кабинета. В его руках был лист бумаги.
— Вы? — удивился я. — Что-то забыли? Сейчас я открою кабинет и посмотрим.
Он помялся.
— Георгий Олегович, это была дурацкая шутка… — в его взгляде была искренняя боль.
— Проехали, Валерий. Вы уже извинились. Ваши извинения приняты, — сухо сказал я.
— Я во всём признался Барышеву, ничего не утаил…
— Похвально с вашей стороны, — безжалостно произнёс я.
— Тогда вот…
Он протянул мне лист.
— Что это? — я удивлённо посмотрел на артиста.
— Моё заявление. Хочу устроиться на работу в уголовный розыск.
Я рассердился.
— Фогель! Не перегибайте палку!
— Георгий Олегович, я всё обдумал и решил.
— Что вы решили, Фогель⁈
— У вас погиб товарищ. Я подумал, что смогу заменить его! Я уже разговаривал с товарищем Барышевым. Он сказал, что не против. Если вы дадите добро, он тоже подпишет.
Я вернул актёру заявление.
— Жест широкий и благородный, конечно. Но… Давайте каждый из нас будет делать своё дело. Вы — играйте сыщиков на экране, мы будем ловить их в настоящей жизни.
— То есть вы против? — вздрогнул актёр.
— Да, я против!
— И не передумаете?
— Я похож на человека, который меняет свои решения по нескольку раз за день?
— Нет. Не похожи…
— Тогда всего хорошего, Валерий! Желаю вам творческих успехов и удачи на сьёмках! Не поминайте лихом! И обязательно пригласите нас на премьеру.
— Хорошо, Георгий Олегович. Как скажете…
Фогель опустил голову и, страшно сутулясь, словно тащил на спине неподъёмный груз, пошагал по коридору.
И тут что-то внутри меня оборвалось. Я задумался.
А ведь меня действительно тронул этот его детский, но во многом правильный поступок. Не каждый решится на такое, далеко не каждый. Тем более, человек искусства.
— Подождите! — позвал его я.
— Да⁈ — с готовностью откликнулся он и застыл как изваяние.
— Пожалуй, вы правы насчёт того, что в кино должны быть реалистичные образы, — произнёс я.
