— Мы многое знаем. А теперь я узнал, почему ты его убил. Когда я назвал фамилию, ты даже не спросил, кто это. Значит, вы были знакомы.
— Ходили когда-то на одном корабле, — шумно выдохнул воздух сквозь ноздри Брылов. — А потом Гаврилова списали на берег, он подался в угро. Когда я увидел его возле дома, где прятался Панов, сразу понял: не случайно. Я не хотел его убивать… Мне пришлось это сделать.
Мои пальцы сжались в кулаки, я заставил себя сделать паузу, досчитав в уме до десяти.
— Осип, сними с него показания. А потом убедись, что он всё подписал.
— Сделаем, — коротко произнёс Шор, с ненавистью разглядывая Брылова.
Было раннее утро, почти все заведения на улице ещё не открылись, но разноцветная вывеска «Русский салон для стрижения и брижения братьев Воган» свидетельствовало, что цирюльня начинала работу с восьми.
На моих часах была четверть девятого.
Я вошёл в салон.
Толстый маленький парикмахер, скучавший без клиентов, отложил газету в сторону и встал с кресла. На его широком лице расплылась фальшивая улыбка.
— Милости прошу! Побрить, подстричь? Если хотите — сделаем причёску по последнему парижскому каталогу…
Я машинально тронул рукой голову. Что-то за делами и заботами, действительно, давненько не наведывался к парикмахеру и порядком зарос. Правда, Настя убеждала, что мне так идёт, но… и служба в армии, в милиции, полиции, а потом ещё и уголовного розыска советской России двадцатых, приучила меня носить короткие стрижки. Вдобавок, это ещё и очень практично и удобно.
— Простите, на вывеске написано, что это салон братьев Воган… Вы кто-то из них? — спросил я.
Парикмахер усмехнулся.
— Увы, братья Воган давно уже в Берлине. Я выкупил у них дело, но вывеску менять не стал. Среди клиентов так много людей консервативных… Но вы можете не переживать: стригу я ничуть не хуже братьев!
— Значит, это вы — гражданин Архипов, — теперь уже улыбнулся я.
— Да, а что?
— Ничего… хорошего для вас. Вы арестованы, Архипов. И да, кстати, Панов прячется у вас в подсобке — да?
— Да, — взволнованно кивнул парикмахер.
— Он всё ещё спит?
Архипов снова кивнул.
— Чудесно. Тогда давайте не станем шуметь и тихонечко проведаем нашего общего друга. Вы меня поняли, Архипов?
— Понял.
— Тогда пошли.
В небольшой подсобке при цирюльне стоял стойкий аромат винокурни. По нему сразу можно было понять: выпито вчера было изрядно.
Панов лежал на животе, его левая рука безвольно свисала на пол.
По такому случаю я прихватил с собой пару наручников. Громоздкие, неудобные, ещё дореволюционные — но ничего лучшего в нашем распоряжении пока не было.
При нашем появлении Панов даже не почесался, продолжил храпеть как ни в чём ни бывало.
— Набрался? — поглядел я на Архипова.
Тот понуро вздохнул.
— В одну харю бутыль самогонки выжрал. На нервах весь был.
— На нервах… Ничего, это дело поправимое. Отправим его на «курорт», там его нервы вылечат.
Я поставил колено на спину Панова, схватил обе руки и защёлкнул на них наручники.
— Ну вот, теперь порядок. Кстати, гражданин Архипов, собирайтесь и закрывайте парикмахерскую.
— Да, но я…
— Там разберёмся, — сказал я.
Вечером нас с Барышевым дёрнули к Дерибасу.
Терентий Дмитриевич приветствовал нас улыбкой.
— Давайте, товарищи, делитесь успехами!
— Ну какие успехи, товарищ Дерибас… Так, трудовые будни, — попробовал отшутиться Барышев.
— Не прибедняйтесь! Думаете, я не узнаю, что вы этот самый «Комитет справедливости», что у меня вот тут, в печёнках, сидел, в полном составе приняли!
— Не совсем в полном, — печально произнёс Барышев. — Один из его участников, Константин Брылов, в момент, когда наши товарищи хотели доставить его в камеру при уголовном розыске, предпринял дерзкую попытку побега и был застрелен. К сожалению, погиб на месте. Но оставил после себя ценные показания.
— Это тот Брылов, который убил вашего сотрудника Гаврилова? — внимательно посмотрел на Барышева Дерибас.
— Он самый, — спокойно выдержал взгляд чекиста мой начальник.
— Это вы узнали из его показаний?
— Не только. На финке, которой зарезали Гаврилова, эксперты нашли отпечатки пальцев Брылова, — сказал я.
Наступил момент истины. Если Дерибасу что-то не понравится, и он начнёт копать — возьму всю вину на себя. Брылова мы приговори сразу, как только он сознался в убийстве.
— Кхм… Ну ладно. Бандит, он всегда бандит. Может, оно и к лучшему, — покладисто произнёс Дерибас. — Давайте, рассказывайте про «комитет» подробнее. Что удалось выяснить?
— В состав организации входили трое: главарь и идейный вдохновитель — Панов, в прошлом — подрывник одной из террористических ячеек левых эсеров. Он изготовлял взрывчатку и выбирал объекты для вымогательства среди богатых нэпманов. Наводчиком в банде был парикмахер Архипов. У него обширная клиентура, люди охотно делились с ним информацией, а он передавал её Панову. Ну, а Брылов был основным исполнителем. Все материалы собраны, готовятся для передачи в суд, — не стал растекаться по дереву Барышев, сообщив важное.
— Кто отличился в ходе операции? — спросил чекист.
— Товарищ Быстров и его отдел.
— Что ж… Вижу, не зря Георгия Олеговича откомандировали к нам из Москвы…
— Не зря, — подтвердил Барышев.
— Мне кажется, товарищ Быстров и его коллектив заслуживают награды. Что скажете на этот счёт, Дмитрий Михайлович?
— Я целиком солидарен с вами.
— Что ж… — задумался чекист. — Может у вас будут какие-то пожелания, товарищ Быстров?
— Будут, — сразу откликнулся я.
— И какие? — помрачнел Дерибас.
Очевидно, от меня ожидалось больше скромности.
— Прошу оказать содействие в организации детского сада и яслей для семей сотрудников уголовного розыска и милиции. А так же прошу оказать материальную помощь родным павшего на боевом посту товарища Гаврилова. Он был единственным кормильцем в семье, — спокойно озвучил свои пожелания я.
Дерибас кивнул.
— Я понял вас, Георгий Олегович. Думаю, мы с товарищем Быстровым сможем пробить оба этих вопроса. И никто будет не силах нам помешать. Так, Дмитрий Михайлович?
— Конечно, — улыбнулся Барышев.
— Тогда перейдём к другим вопросам, товарищи сыщики! Дело у меня к вам следующее… — заговорил Дерибас, пододвигая к себе несколько пухлых папок с документами.
Эпилог
На экране появились титры «Конец фильмы», вспыхнул яркий искусственный свет. В зале раздались оглушительные аплодисменты.
Я поёрзал на кресле кинотеатра. Даже волшебная сила киноискусства не сделала его мягким.
Сидевшая рядом Настя довольно толкнула меня локтем.
— Неужели, это ты всё это придумал? — восхищённо спросила она.
— Честно?
— А как иначе? — удивилась она.
— Если честно, от меня тут примерно половина. Остальное киношники переврали, — признался я. — Того убийцу с топором мы совсем по-другому брали. Улик у нас не было, пришлось методом провокаций…
— А в сценарии у тебя как было?
— Почти как в жизни, но, видимо, режиссёр решил, что это не кинематографично и сделал по-своему.
— Всё равно — здорово получилось! — заявила Настя. — А ты что скажешь, Степановна?
Женщина улыбнулась.
— Скажу, что с мужем тебе повезло, Настюша!
— Это точно! — засмеялась Настя и поцеловала меня в щёку.
— Сама такому счастью не верю! До сих пор думаю, что сплю!
— Хочешь — я тебя ущипну, чтобы проверить? — подмигнул я.
— Дома ущипнёшь! Всё дома! — многообещающе, так, как умела только она одна, прошептала Настя, и меня аж бросило в жар.
Вот что значит, любимая женщина!
На сцену тем временем выходила съёмочная группа картины в полном составе: и директор картины Яков Абрамович Корн, и режиссёр Борис Яковлевич Лоренцо, и сыгравший Знаменского — Валера Фогель, и красотка исполнявшая роль эксперта Кибрит, и здоровяк, перевоплотившийся в Томина — я не знал их фамилий, но, говорят, звёзды советского кино не из последних. Оператор, какие-то техники… Человек под сто, если не больше.
