Нахимов отстегнул шпагу и протянул ее капитану.
-Я не буду, - повторил он, - стрелять по шлюпке с флагом дружественного государства,
находящейся в нейтральных водах. Хотите, - он пожал плечами, - стреляйте вы, ваше
превосходительство. Я на себя ответственность за возможные военные действия брать не
собираюсь». Он положил клинок на палубу, и отдал честь.
-Идите в трюм, слюнтяй, - процедил капитан. «В Кронштадте отправитесь под трибунал». Он
проследил взглядом за прямой спиной Нахимова: «Пушки к бою!».
Ядро просвистело над морской гладью. Джоанна, даже не пошевелившись, спокойно сказала:
«Три мили, они нас не достанут. Но я бы не стала подходить ближе, Дебора».
-Понятно, - вторая женщина вздохнула, оглядывая бесконечный, синий простор, - что никто не
спасся. Ладно, я разворачиваю шлюпку, последи за парусом.
В полусотне ярдов от лодки в воду упало ядро, раздался плеск. Джоанна, взглянув в ту сторону,
прошептала: «Дебора!»
Рука схватилась за борт шлюпки, пальцы обессилено разжались. Джоанна поймала выпавший на
дно лодки пистолет. На золотой пластинке переливались тонкие, изящные буквы - «Semper Fidelis
Ad Semper Eadem».
КОНЕЦ ВТОРОЙ КНИГИ
ЧИТАЙТЕ В ДЕКАБРЕ 2013 ГОДА
ТРЕТИЙ ТОМ СЕМЕЙНОЙ САГИ
ВЕЛЬЯМИНОВЫ - ВЕК ОТКРЫТЙ
ВЕЛЬЯМИНОВЫ – ВЕК ОТКРЫТИЙ
Часть первая
Весна 1848 года
Ньюпорт
Кованые, в три человеческих роста, ворота имения Горовицей распахнулись. Карета, запряженная
четверкой гнедых лошадей, промчалась по ухоженной, окруженной зелеными газонами, дорожке.
Экипаж остановился у гранитного портика. Лакей в кипе открыл дверцу экипажа и поклонился:
«Миссис Горовиц. Все готово, мы вчера получили вашу каблограмму, такое несчастье, такое
несчастье...»
Батшева была в трауре, - роскошном, пышном черном платье черного муара, с гагатовым
ожерельем. Светлые, завитые волосы прикрывал капор, отороченный мехом соболя. Она
сбросила в руки лакею бархатную, уличную накидку. Оказавшись в огромной передней особняка, -
с уходящей наверх широкой, дубовой лестницей, с мраморным полом, - женщина деловито
сказала, посмотрев на изящные часы с бриллиантами, что висели у нее на браслете:
-Миссис Эстер еще в синагоге, с мистером Горовицем. Мальчиков привозит мистер Бенджамин-
Вулф, поездом из Вашингтона. С ним будет мистер Дэвид, его сыновья, и мисс Марта. От мистера
Фримена пришел кабель? - она требовательно посмотрела на лакея.
-Они приезжают вечерним рейсом из Бостона, - поклонился тот. «Мистер Натаниэль и вся семья.
Комнаты готовы, конечно».
-За обедом, - Батшева посчитала на пальцах, - будет тринадцать человек..., - она внезапно
замерла: «Отсадить кого-нибудь? Ерунда, суеверия, тетя Эстер только смеяться будет...».
-Шиву мы сидим здесь, - Батшева сняла перчатки. «Не забудьте, в столовой должна быть накрыта
еда, для посетителей. Завтра и начнем, сразу после похорон. Вы помните, - она внезапно
вздохнула, - с прошлого года».
-Шиву-то и некому сидеть, - женщина поднялась в свой будуар. Там было безукоризненно чисто,
пахло фиалками, горничная, завидев ее, присела. Горовицы не держали чернокожих слуг - ни в
Ньюпорте, ни в Вашингтоне. Как говорил Натан, в кругу семьи:
-Лучше я дам работу еврею. В конце концов, это заповедь. Хватит и того, что я жертвую деньги на
образование для чернокожих, на больницы..., Сейчас много эмигрантов из Европы, дела в
Америке на всех хватит.
Шесть лет назад Натан ушел в отставку с поста заместителя генерального прокурора. Вместе с
Вандербильтами, он занялся развитием железных дорог и пароходного транспорта на Миссисипи.
«Когда майор Горовиц, - он подмигивал старшему сыну, - завоюет нам Калифорнию, я все это
брошу. Перевезу сюда предприятие Судаковых, вместе с ними самими, и будем делать
американское вино, дорогие мои».
Батшева отпустила горничную и присела на бархатную кушетку. Она взяла свой ридикюль
крокодиловой кожи и нашла в нем маленький, в обложке из слоновой кости, альбом с
дагерротипами. «С женой он не успел сделать карточку, - вздохнула Батшева, глядя на красивое
лицо старшего сына. Хаим стоял, в офицерской форме, положив руку на плечо Дэниела. «Восемь
лет назад еще не было столько художников, как сейчас. Бедный Дэниел, - подумала она о старшем
внуке, - мать в три года потерял, а теперь и отец..., Хотя, сколько он Хаима видел? Тот все время в
армии был..., И Дэниел тоже в Вест-Пойнт собирается, не отговорить его».
Майор Хаим Горовиц погиб в прошлом году, на мексиканской войне. Он был похоронен здесь, в
Ньюпорте, на семейном участке Горовицей.
-Когда-нибудь, - услышала Батшева слова свекрови, - у нас будет военное кладбище, общее, в
Вашингтоне. Покойный Дэниел, - Батшева покраснела и отвела взгляд от темных, обрамленных
морщинами глаз свекрови, - еще во время войны за независимость об этом говорил.
Эстер неожиданно легко, несмотря на возраст, наклонилась, и погладила серый гранит на могиле
первого мужа: «Как оно появится, мы их там похороним. Тедди уже могилы капитанов Кроу в
столицу перенес ».
-А тетя Мирьям рядом с дядей Меиром, - Батшева перевернула страницу. Дагерротип был
разрезан на две части. В альбоме, лежала только левая сторона. «Это они в Цинциннати
позировали, - вспомнила Эстер. «Джошуа тогда годик исполнился, а Элияху раввином уже был».
Она посмотрела на красивую, молодую, темноволосую женщину, что держала на коленях пухлого,
в бархатном платье мальчика. Погладив пустое пространство справа, Батшева велела себе не
плакать.
-Некому шиву сидеть, - повторила Батшева. «Тедди не еврей. Джошуа одиннадцать лет всего
лишь, а Элияху...». Большие глаза Стефании Горовиц смотрели на нее - нежно, доверчиво. Она
улыбалась. Батшева заметила на плече невестки что-то белое. Это был кончик пальца. Когда
свекровь, раздув ноздри, разрезала дагерротипы и бросала в камин письма Элияху, ее ножницы
дернулись. «Все, что осталось, мальчик мой, - сдавленным голосом сказала Батшева, - все, что
осталось от тебя». Женщина прижалась губами к дагерротипу и все же не выдержала -
расплакалась. Она вспомнила яростный голос свекрови: «Ты будешь сидеть шиву! Ты, и Натан! Так
положено! - Эстер метала в камин обрывки бумаг. «Чтобы я больше не слышала этого имени в
своем доме. Ты наденешь траур и будешь принимать соболезнования, потому что у тебя больше
нет сына, а у меня внука».
Стефания лежала наверху, в спальне. Там были задернуты шторы, и пахло травами. Врач приходил
каждый день и мягко говорил: «Ничего, ничего. Она оправится. Все же такое потрясение, надо
дать ей время. Она сюда из Цинциннати чуть ли не пешком шла, с ребенком на руках. Пусть
отдохнет».
У Джошуа были испуганные глаза. Мальчик не отходил от матери, устроившись рядом,
прижавшись головой к ее груди. Стефания молчала, ничего не рассказывая о том, что заставило ее
бежать из Цинциннати, добираться до столицы в почтовой карете и, промокшей, измученной -
постучать в мощные двери особняка Горовцей.
-Пусть отлежится, - коротко велела Эстер. «Не трогайте ее сейчас. Когда встанет, тогда расскажет».
Это случилось в тот же день, когда Стефания впервые сошла к завтраку. Хаим был на территориях,
внуки, - Дэниел и Джошуа, - ели в детской. Эстер, усадив жену внука рядом, налила ей кофе с
молоком: «Вот и славно. Погода хорошая, лето на дворе, ты потом с мальчиками в саду погуляй.
Дэниелу веселее будет, раз Джошуа здесь, все же они ровесники».
Натан, развернув The National Intel igencer, побледнел. Батшева, обеспокоенно, спросила: «Что
такое, милый?»
Стефания бросила один взгляд на первую полосу газеты. Опрокинув серебряную чашку с кофе на
белоснежную, льняную скатерть, женщина закричала: «Нет! Нет! Дядя Натан, я прошу вас! Не
читайте, пожалуйста! Не надо! - она, было, попыталась вырвать газету из рук свекра. Эстер,
отвесив ей пощечину, - завтракали они без слуг, - удерживая жену внука в кресле, коротко велела:
«Читай, Натан».
-Из Иллинойса сообщают, - рука Натана скомкала скатерть. Эстер, раздув ноздри, встряхнув
Стефанию за плечи, - та тихо рыдала, - приказала: «Читай, Натан Горовиц!»
-Из Иллинойса сообщают, - он откашлялся. «Так называемый пророк, глава секты мормонов,
Джозеф Смит, принял в Совет Двенадцати Апостолов, в круг своих ближайших последователей,
бывшего раввина общины Бней Исраэль, в Цинциннати, Элияху Горовица. Тот отказался от своей
фамилии. Он стал именоваться в честь Джозефа Смита. Старейшина Элайджа Смит будет
