она стала стряхивать их с лица, как смахивая брызги. Они отдаляются и все, как раньше, не будет.
— Пока ты в Америке, я хочу хотя бы несколько лет поработать по своей специальности. А про Германию, потом будем разговаривать, у меня будет уже хороший опыт и я думаю, смогу найти себя уже везде. Артур, но мне тоже нужно время. Пойми.
— Ани… — протянул он. — Как ты себе вообще это представляешь? Ты себя поставь на моё место. Я уехал. Меня совсем нет в Нью-Йорке, и ты идешь в клинику Тернера! Я сумасшедшим совсем выгляжу или как?
— Артур — и она отмахнулась снова от его намеков, как от навязчивой бабочки, порхающей все время возле лица. — Ты уж… или верь или не верь. Если ты на самом деле сомневаешься во мне, то таких как лорд Тернер можно найти и в Лос-Анжелесе. Так же это было и с Серафимой Гричич. Мы все люди и давай отпустим это. У меня дороже тебя и моих детей никого нет, но ты просто прессуешь меня своим напором и ревностью, сумей преодолеть это.
Бетси, все-таки тихонько выскользнула из-за стола, но Ани её окликнула. — Бетси. Все. Я больше ни о чем не спорю, давайте спокойно поедим, нам с Билли сейчас потребуется много сил и право же, я еще не знаю, что делать, но что-то делать мы будем!
Войцеховский проглотил безмолвно все, что ему ответили. А Ани на следующий день напросилась в гости к лорду Тернеру-старшему. Старик был счастлив увидеть ту белокурую женщину, которая случайно попала в их дом на набережной и теперь Тернер-младший жил все это время с бредовой идеей разбить её отношения с Войцеховским, чтобы заполучить её для себя. Его это и забавляло, и волновало по разным причинам. С того времени как он оказался прикован к инвалидному креслу, жизнь приобрела слишком монотонный и тягучий темп, слишком сузился круг общения и дни стали на редкость однообразны. Единственное что впускало в его жизнь струю свежего воздуха, это были новости, поступающие к нему от сына, который был с ним откровенен в большинстве случаев, хотя что-то и скрывал. Ани и не ведала, что все поверхностное течение её жизни известно лорду Тернеру-старшему, от сына. И забавляло его все происходящее прежде всего тем, что первый раз в жизни единственный сын встретил непреодолимые препятствия на своём пути, потому что его соперник, которого любила женщина, по своим волевым качествам и целеустремленностью не уступал Идену Тернеру ни на йоту.
Ани решилась обратиться к нему с просьбой помочь с поступлением Билли в школу пансионного типа, хотя в частности, в полном пансионе он не нуждался. Ей хотелось, чтобы Тернер-старший использовал свои влиятельные связи в элитных кругах Нью-Йорка и за мальчика попросили бы. Настолько, насколько она узнала этого человека, он вызывал в ней чувство глубокой симпатии и в нем было больше добросердечия и мягкости характера, чем у сына. Хотелось верить, что этот человек далек от тех ужасных предрассудков по поводу цвета кожи людей, с которыми она столкнулась в этой стране.
Глаза лорда Тернера, такого же цвета, как и у сына, только выцветшие с годами, радостно блестели, когда Ани вошла в огромную гостиную. Ему так приятно было в своем одиночестве снова встретиться с прекрасной леди, редкой красоты и вместе с тем, при его добром гостеприимстве, он вел себя совершенно спокойно, без лишней суеты и утомительного дресс-кода.
Глаза откровенно изучали её и в них восхищение и, ожидание озвучивания причины её визита, все нарастало. Он мысленно перебирал все возможные обстоятельства, вынудившие Ани посетить его, и то, что она пришла с некой просьбой, было понятно, но с какой и почему именно к нему, а не к сыну?
Ани не стала долго томить старика. Она попросила помочь её протеже — Билли попасть в школу Pedie на частичный пансион, потому что именно этот мальчик должен продолжать своё образование, с таким прилежанием и хорошими способностями, остановиться на этом этапе обучения, было бы кощунственно.
Лорд Тернер-старший все так же с удивлением смотрел на неё и этот его взгляд сбивал её с толку. Потому что она никак не могла почувствовать отклик на её просьбу, который она всегда чувствовала с собеседником изначально на духовном уровне. А сейчас вокруг неё ощущалась только пустота и она начинала теряться в ней.
— Помогите нам с Билли преодолеть все эти предрассудки — в заключении произнесла она. — У меня кроме вас и Идена Тернера здесь совершенно никого нет. Возможно, я не приспособлена к жизни совсем, но я еще не обзавелась за эти два года знакомствами и честно, даже не знаю, как это делать?!
Чету Тернеров должно было уважать за многое и за их прямоту и отсутствие стремления завуалированно облекать отказ в нагромождение доброжелательных объяснений, почему они это сделали, в частности.
Все происходило быстро и ясно. Хмыкнув, Тернер-старший сделал небольшую паузу и ответил так.
— Дорогая моя госпожа Ани. Я вынужден дать вам отрицательный ответ и я думаю смогу объяснить почему. Уж вы не серчайте на старика. Давай те будем вместе искать любые другие пути разрешения такого вашего непростого вопроса. Но… именно в такую школу, поспособствовать поступлению вашего мальчика, помочь не смогу. Говорю почему. Во-первых, — я смог бы помочь вам несколько в другом направлении — организации своего бизнеса или юридической помощью, наконец, финансами, но образование — это не сфера моей прошлой бурной жизни и здесь прямых знакомств у меня нет. Во-вторых, я заранее прогнозирую отрицательный результат, даже если бы взялся устроить движение по цепочке, от человека к человеку, чтобы выйти в этой проблеме на нужного человека, но, мы все бизнесмены, я знаю, что это такое и просто представляю себя на месте этого бизнесмена, вкладывающего нн-ую сумму денег в свой проект, бизнес в ожидании его процветания, а не дискредитации.
Ани в самом конце потеряла цепочку его объяснения и переспросила.
— Дискредитации? Что вы имеете в виду?
— В эту школу и поступают дети этих самых бизнесменов и навряд ли нужный нам человек, у которого в этом заведении учатся собственные дети захочет помогать тому, чтобы его родной ребенок учился с чернокожим мальчиком, сидел за одной партой. Но, даже, если у него дети
