Глава 20. Клон на мою голову!
— Прости, — сказал Тай Фун, укладывая меня на кровать. — Всё-таки с романтикой случился перебор. В следующий раз применим щадящий режим.
Он наклонился, ласково погладил меня по голове и чмокнул в щеку. Совсем легонько, жест чисто символический, но его вполне хватило, чтобы между нами посыпались искры. Причем не какие-то там абстрактные, а самые настоящие, в сопровождении треска и ослепительного света. Натуральная плазменная сварка.
Я ничего не почувствовала. Я вообще балансировала на грани сновидений. Тай Фун тоже не почувствовал — но всё равно отпрянул от меня, как ужаленный. Что еще за дурацкий спецэффект?
Где-то за стенкой драматично расхохоталась Мира. Комиксы она там, что ли, читает? Или, может, смеется в лицо опасности? С нее станется влипать в неприятности без перерыва на сон и приемы пищи.
— Ладно, я спать, — пробормотала я. — А вы — деспот и тиран.
— И тоже спать, — отозвался Тай Фун, укладываясь рядом со мной и широченно зевая.
Правильно, очень правильно. Об искрах мы подумаем потом.
Мне снилось, что я парю над каменистой полосой прибоя на расстоянии локтя. Левитация, чтоб ее, в действии. Куда менее приятным открытием стало то, что я не просто парю, а убегаю от не-совсем-живых, которые тянутся за мной по пятам по указке ухмыляющегося Арсения. Кажется, во сне я намеревалась обвести его вокруг пальца, но улизнуть так и не смогла. Сгустки материи облепили меня, как осы — медовую дыню. Пробрались в глаза и уши, заняли в желудке место полноценного обеда и просочились в мозг. Я смотрела — и не видела. Передо мной распахнулась бездна. И шептала она на сотни мерзких замогильных голосов: "Дай-дай-дай".
Проснулась я под утро от липкого ужаса. Тай Фуна рядом не было. Зато по всему замку усладой для слуха чарующе-нежно разливалось фортепиано.
А в моей голове роились приветственные мысли.
"Вставай, кошмарное создание! Я нечаянно подсмотрел твой сон. Богатое воображение, нечего сказать. А главное, мотивирует-то как!"
"Мистер Тай Фун, вы издеваетесь? А ну проваливайте из моей головы! — мысленно возопила я. — Серьезно, меня к круглосуточному общению не готовили. Можно как-нибудь отключить эту опцию?"
"Пока не разберемся с межпространством, нельзя".
"Вот всегда вы так. Признавайтесь, вы просто жить без меня не можете".
"Какое верное наблюдение! — сыронизировал тот. — Итак, слушай внимательно. Я подверг анализу каждую мелочь и пришел к заключению. Кажется, межпространство гораздо заполнять не только пустоты мира, но и пустоты в душе".
"Обеднел в моральном плане — изволь стать марионеткой межпространства? Так, что ли? — не поверила я. — А вы в процессе ритуала, случаем, нигде темечком не стукнулись? Не подумайте ничего такого, из беспокойства спрашиваю".
"Попахивает бредом, да? Ну уж как есть, — металлически-звонко отозвался Тай Фун. — Многие несуразные теории на поверку оказываются самой что ни на есть жестокой реальностью. Такова жизнь, душа моя, и ничего тут не поделаешь".
Я прекратила острить и призадумалась. Взять, к примеру, Арсения. Типичный представитель мужского населения с промытыми мозгами. Вступить в брак, нарожать детишек за счет многострадальной жёнушки, жить по трафарету, чтоб как все. А иначе ты неудачник и предмет для насмешек. Такие экземпляры, как он, тянут ресурсы, мало что отдавая взамен. Они выкачивают силы, отнимают энергию и способны вдохновить разве что на выход из окна. Твоя плодотворная жизнь рядом с таким упырём сразу же накрывается медным тазом. Если учесть все вышеуказанные "дано", возникает вопрос: а не вакуум ли в душе у означенного индивида?
"Мистер Тай Фун, вы где? — послала я зов. — Надо поговорить".
"Найди меня, если сможешь!"
Легко потерять, сложно найти? Какие ж мы изысканные!
Я помянула беднягу спрута, запахнулась в халат поверх звездного платья и в тапочках потопала в коридор. Вход на винтовую лестницу отказался не запечатан. Я поднялась и на всякий случай постучалась в портал химической башенки, но там снова было глухо, как в танке. Подноса, который я приносила в прошлый раз, на месте не обнаружилось. Значит, с Гликерией всё в порядке. Она же чудачка. Барышня с приветом. А таких беды обычно обходят на цыпочках и по широкой дуге.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
К тому же, она предупреждала, что будет пропадать за химическими опытами денно и нощно. Не стоило за нее переживать.
Миновав портал в дискотечную башенку, я удивилась: к Непостижимым меня больше не тянуло. Полюса магнита внутри будто бы перестроились, и теперь это место буквально отталкивало. Интуиция велела держаться от ледяного зеркала на солидном расстоянии, а то как бы тени опять не наложили лапу на мою личность.
Я сунулась еще в несколько башенок. Зефирная пустовала, в Обсерваторной шуршали мыши и громоздились горы пыльных талмудов по астрономии. А вот мятая, вся из себя нелогичная башня Парадоксов преподнесла сюрприз.
Она умудрилась вместить целый концертный зал, пропахший гвоздикой, мускатом и кардамоном. В дальнем углу зала чернел рояль. Клавиатурный клап был открыт. Круглый крутящийся стул — тоже черный — отполированно лоснился в свете канделябров. Кто-то явно поусердствовал, чтобы довести его до столь идеального блеска. Кто-то не менее идеальный, с упругими мышцами тазового пояса, натренированными благодаря долгой ходьбе.
В данный момент заядлый игрок на рояле копошился где-то среди бесчисленных стеллажей с хрестоматиями и партитурами, и я крадучись пошла на шорох.
Он стоял ко мне спиной и самозабвенно рылся на полке, тихо чихая от пыли. Картина маслом: таинственный ангел музыки за раскопкой нотных залежей.
— А я-то думала, дворец иллюзий по собственному почину концерты закатывает! — вырвалось у меня.
Тай Фун резко развернулся, пряча нотный сборник за спину, точно орудие убийства.
— Как называется та вещь, которую вы только что отожгли?
— "Игра воды". Хочешь послушать еще раз? — Его брови вопросительно взлетели на лоб.
— Скорее уж, посмотреть. Я мало что смыслю в музыке. Но по-моему, там было слишком много нот. И скорость какая-то запредельная.
— Ты тоже можешь так научиться, — сказал Тай Фун, увлекая меня к роялю и выкатывая из-за стеллажа второй вертящийся стул. — Садись.
Наверное, я сияла от удовольствия, как начищенный чайник. Вам знакомо чувство, когда понимаешь, что сделал правильный выбор? Когда мог уйти, но предпочел остаться. Мог прогнать — но позволил быть рядом. И впоследствии осознал: человек, с которым ты предпочел остаться и которого не прогнал, — истинное сокровище.
Всякие там поры, полости, каверны в душе, по которым гуляет сквозняк, — всё это точно не про Тай Фуна. Мужчина, который верит в твои силы, просто не может носить в себе выеденную сердцевину.
Он установил на пюпитр внушительную стопку — в ней насчитывалось листов эдак тринадцать. И вмиг сделался таким собранным и сосредоточенным, словно не играть собрался, а покорять мятежные государства.
— Немного волнуюсь, — пояснил он.
— Боитесь ошибиться? — улыбнулась я. — Да бросьте! В искусстве не бывает ошибок. Бывает рост над собой и оттачивание навыков.
— И малодушный страх, приправленный горечью тщеславия, — приплёл наболевшее Тай Фун.
Одарив меня проницательным взглядом, он принялся играть.
Его пальцы затеяли на клавиатуре гонку, от которой кружилась голова и путались мысли. Он играл, целиком уйдя в черно-белое мельтешение нот на листах. А мне… мне хотелось прислониться к нему, аккуратно склонить голову ему на плечо, прикрыть веки — так, чтобы по ресницам блуждали отсветы канделябров — и плыть, плыть, плыть в этом великолепии звуков до тех пор, пока смерть не пришлет нам повестку на тот свет.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Короче говоря, под конец выступления я всё же неблагодарно задремала у него на плече. Околдовал, не иначе! А может, это у меня сновидения такие — яркие и многослойные?
