Дампир послала мне воздушный поцелуй и, пнув пленника в спину, повела его дальше по коридору. Я же встал, прокашлялся, поправил плащ и прислушался – из соседнего коридора доносился знакомый стук костылей. Отлично, ты мне сейчас и нужен…
– Метью-у!
– Да, мой лорд! Я вам нужен?
– Не питай надежд, – тихо пробормотал я, видя, как парень изо всех сил прыгает ко мне на костылях. – Не напрягайся, грохнешься. Просто позови миледи Хельгу.
– Но я только что сказал ей, чтоб она дышала воздухом!
– Отлично. А теперь позови.
– Куда позвать?
– На свидание.
– Вы серьёзно?! – задохнулся от счастья мой прихреневший паж.
– Нет.
– Э-э-э… что нет?
– Всё нет. Обломайся. Ни свиданий, ничего такого, – чётко разделяя слова, прорычал я. – Просто передай моей дочери, что я жду её в конце коридора, у фрески Белхорстов. Она мне очень нужна.
Метью открыл было рот, но тут же его захлопнул.
На его лице и так читалось, что ему она тоже нужна, и, может быть, даже куда больше, чем мне, потому что я очень старый и уже скоро умру, а кто тогда будет заботиться о драгоценной миледи Хельге, если не мой верный паж? Которого, кстати, давно неплохо бы произвести в рыцари. Хоть по идее такими вещами должен бы заниматься король, но я-то полновластный господин на своих землях, имеющий родовое право вершить суд, казнить и миловать.
В общем, я это дольше описываю, чем он изобразил. Уж извините…
– Лорд Белхорст, прошу прощения, но мне иногда кажется, что вы против моего восхищения миледи Хельгой? – напряжённо сопя носом, заявил он.
– Тебе не кажется, мальчик.
– Но я лишь…
– А я против!
– И вы не…
– Фиолетово!
– Но ваша дочь говорила, что это сатрапия, диктатура и волюнтаризм…
– А я её выпорю за такие слова!
Меня, похоже, не слабо переклинило, потому что Метью резко побледнел и едва не бросился с костылей на колени.
– О нет, мой лорд! Лучше прикажите выпороть меня, но не мою прекрасную госпожу! – патетически взвыл этот клинический идиот, прислонил костыли к стене, упёрся в неё лбом и, стоя ко мне спиной, начал лихорадочно снимать с себя одежду. – Пусть лучше это буду я!
– Ах так… – отключив последний мозг, радостно взревел я, расстёгивая ремень, и тут…
– Па?
– Погоди, лапка, папа немного занят.
– Я вижу, – ошарашенно выдохнула моя дочь. – И чем это? Мне уже пора краснеть?
Я не сразу понял, на что, собственно, она намекает. Посмотрел на Метью, на ремень в своей руке, снова на Метью.
– Э-э, ты не так всё поняла.
– Это всё ради вас, миледи Хельга, – храбро поддержал меня мой паж, с которого в тот же миг окончательно свалились штаны.
– Вау, да у вас тут весело!
За спиной Хельги появился улыбающийся дядя Эдик. Понимающе подмигнул мне и приобнял за плечи свою племянницу.
– Пойдём отсюда, милая. Твоя ранимая психика может не выдержать разворачивающегося здесь зрелища.
– А разве я не говорил, что этот тощий петушок ещё себя покажет? – Вслед за Эдом к ним присоединился и бывший крестоносец.
Пока они, все трое, шумно обсуждали мои права сюзерена на порку (или домогательства) своего вассала, а Метью в той же двусмысленной позе – лбом в стену – старательно одевался обратно, я вдруг подумал: а чего это, собственно, никто не спит? Время вроде как далеко за полночь…
– Всем цыц, – тихо попросил я. – Заткнитесь, дорогие. У меня сегодня был тяжёлый день, не доводите до нервного срыва. Иначе я просто напишу заявление об отставке, и вся эта лафа с весёлым Средневековьем накроется для всех крышкой унитаза. Кто против меня?
– Это референдум, сир? – на всякий случай блеснул латынью Седрик.
– Нет, обычная перекличка.
Спорить никто не стал, изображать непонимание тоже. Хельга безропотно отправилась в коридор, к фреске, у которой её дожидалась Дана с вампиром. Чмокнула меня в щёчку, напомнила, чтоб я поел (перед сном?!), и сказала, что в школу им всё равно ко второму уроку, так что вполне успею её проводить. Ну это в смысле, чтоб я тоже не слишком задерживался, а то она волноваться будет.
Эд, Седрик и Метью дружно заверили мою дочь, что волноваться не стоит, что её папа взрослый, что всё интересное на сегодня исчерпано, а вот на днях мы точно пойдём бить мертвяков или снежных убыров за Гранями и обязательно возьмём её с собой. Не знаю как, но оно сработало. Скорее всего потому, что моя лапка просто устала и вымоталась за вечер, как заигравшийся котёнок.
Метью был отправлен на кухню чистить морковку и репу, мыть полы (да, на костылях!), а в промежутках между унизительными видами деятельности думать о своём неблаговидном поведении. Седрик настаивал, чтобы парня ещё и выпороли. Чисто для поддержания моего авторитета. Зевающий Эд заявил, что мой авторитет и так уже пал ниже некуда, бывший крестоносец вспылил, я разнял их дежурную (в последнее время) потасовку и ушёл к себе.
Мне просто жизненно важно было хоть какое-то время побыть одному и подумать. Я запутался. События неслись, словно круги сыра с горы Монблан, напрыгивая и перескакивая друг через друга. Какое там разобраться, я и разглядеть-то их не всегда успевал. Попытка хоть как-то систематизировать происходящее, например, по степени опасности, тоже ни к чему не привела. Я бухнулся на кровать, не раздеваясь и не снимая сапог…
– Итак. Допустим. Что допустим? Не знаю. Скорее всего всё. Абсолютно всё без ограничений, от самого худшего до всех небесных благ. Враги явные – два волка-призрака Сколл и Хати. Враги возможные – летающие викинги, угрожающие привести целый флот и которым меня якобы заказали. Враги привычные – барон Роскабельски с вампирами, барон Экскремергер с сыновьями. Враги-союзники – Серый Брат со своей стаей. Ни друг ни враг, но кто его знает на будущее – Фрол, бывший граничар, ныне киллер. Решаемая проблема – замужество моей дочери. Не горит. Выбор моей дочери – горит, но умеренно, и самое главное, что про него все как-то успешно забыли. Нерешаемая проблема – леди Мелисса. Почему она вообще ещё коптит небо? Её присутствие на земле абсолютно вне рамок добра и зла…
На этой фразе я наконец выдохся, понимая, что перехожу на зыбкую почву риторических вопросов. Если хотите знать, полегчало ли мне за весь монолог, то, увы, вопреки мнению опытных психологов, осознание того, что у меня есть проблемы, ни на шаг не приблизило меня к их разрешению.
– Может, стоит просто выспаться?
Ага, как же! Дверь в мою комнату распахнули пинком ноги. Ну собственно, я и не запирался, верно? На пороге стоял пьяный (чуть больше меры) Эд.
– Пошли?
– Куда? – не особо удивился я.
– За Грани!
– Пошли.
– Я п-нял, что нам нужно, – чуть приплясывая в стиле пьяных сатиров, объявил кудрявый бог. – Они все х-тят Х-хельгу, мы д-лжны достать оже-рлье Фрейи!
– Ты с ума сошёл? – на всякий случай уточнил я.
– В этом мире н-нет, ты знаешь. А в твы-ём – да, у меня даже спр-рвка есть! И чё?!
– Это Хельгино выражение.
– И чё?! – второй раз повторил он, чётко давая понять, что его одурманенный алкоголем мозг способен-таки вступить в логическую дискуссию. Правда, при очень ограниченных возможностях и без особого толка.
– Куда идём? – кротко спросил я.
– В Асгард!
– Не ори, всех разбудишь. – Я помог рухнувшему Эду встать на ноги. – Идём вдвоём. Ты и я. Не пешком, разумеется. Центуриона и Ребекку тоже придётся взять. Но ты хотя бы представляешь себе, что там осталось от стен Асгарда после рагнарёка?
– Ни-и очень, – честно признался он. – Но если ты х-чешь, чтоб Сколл и Хати нвсгда отстали от Хельги, тебе прдётся туда пойти. Не бойся, я же тебя вс-гда спасу-у… ик!
– Ну да… ну да… А почему именно ожерелье Фрейи?
– Тсс!.. Вдруг кто-нибудь услышит. Ты ва-аще понимаешь, кто у нас Фрейя?
Я понимал. Поэтому просто кивнул. В конце концов, поспать уже не удастся, а поход за Грани опасен в любое время суток. То есть пойди мы к ним до рассвета, ничего, по сути, не изменится. Нас точно так же постараются убить, а мы, в свою очередь, по-прежнему постараемся выжить. Нам это интереснее, за противоположную сторону судить не берусь.
– Ты точно знаешь, на что мы подписываемся?
– Прбли-зтельна, – не стал лукавить кудрявый бог. – Если увидим её на всходе солнца, когда она напылняетца светом, то, возможно-о…
– Ты видел её после рагнарёка?
– Нет, но! Я о ней слышал. Года два назад кто-то из инеистых выжил после встречи с ней ночью. Бедолага умер у меня на руках, буквально сожжённый заживо. Но вот если мы попробуем уговорить её на рассвете… ик!
– Кем она стала?
– Сошла с ума, как и я, после смерти брата-близнеца. Теперь её клинит не на песнях любви, а на жажде крови.
Мы помолчали, думая каждый о своём. Эд уже заметно начинал трезветь, и, разумеется, идея переться посреди ночи неизвестно куда за Грани, в развалины Асгарда, быстро выветрилась из его кудрявой головы. А вот мне, наоборот, запала…
– Знаешь, пойдём-ка пока домой. У меня стойкое ощущение, что Сколл и Хати не сунутся к нашему замку ещё дня два. Им надо привести нервы в порядок, вылизать шёрстку, повыть на луну…
