Ну да. И моя башка тут же превратится в проходной двор. И о вылетах сразу можно будет забыть. Не летают между хронопластами навигаторы из инфосферы! А по обычному пространству прыгать — скучно…
Пожалуй, дело крылось именно в этом. В полётах, дававших мне жизнь. И снова право на полёты отвоевал для меня Санпор. Местная инфолокаль собиралась списать меня на планету и там подыскать мне какую-нибудь мирную гражданскую специальность. Вроде оператора складских погрузчиков.
Информация, полученная при слиянии, продолжала всплывать, но уже не прямым потоком, а по ассоциациям. Я вспомнила о полётах и о своей профессии — параллельно к ним пришла память Санпора о том, как он добивался для меня возможности обучения в группе Катрама.
Всем, что я имею сейчас, я обязана была Санпору. И Кев.
И — никакой благодарности. Ни-ка-кой! Что имеем, то не ценим…
Невыносимо!
Я побрела в оружейную. Заняться делом… проверить броню, например. Там всё было в порядке, но я проверила ещё раз. Взяла в рук табельный плазмоган и задумалась.
Ещё же ведь перед Дарухом извиняться… А примет он мои извинения? Или пошлёт, как послал Санпор, устав со мной нянчиться?
Я заглянула в чёрноту дула. Оно тихо шепнуло мне в ответ: «видишь, как всё просто? Одно нажатие, и — никаких проблем… Давай…»
Я вздохнула. Просто… куда уж проще… особенно если вспомнить отношение маресао к самоубийцам. Считается, что если ты убил себя, то дезертировал с поля боя под названием «жизнь». И хоронить тебя следует безо всяких почестей, как труса и предателя, на ничейной земле между берегом и океаном. Чтобы злые волны в период зимних штормов вырыли твой труп и разбили его о камни. после чего и душе твоей не будет покоя никогда, вечно будет брести под звёздами по ледяным адовым отмелям — в аду у маресао невообразимо холодно, тамошнее солнце не греет, а наоборот, выхолаживает всё ледяным тусклым светом.
А в человеческом аду ничуть не комфортнее, между прочим. И тоже самоубийц в церквях отпевать запрещено.
Я не успела ничего понять, как плазмоган полетел из моей руки в сторону, брякнулся о пол, чихнул огнём — и когда это я успела перевести его в боевое положение?
— Ты что делаешь, дура?! — злобно спросил у меня Дарух, крепко стискивая моё запястье.
Как он тут оказался, чёрт возьми? Я смотрела в его злые, сузившиеся глаза и не понимала, что он от меня хочет.
— Ты что творишь,*ля? Какое животное тебя покусало?!
Феерично. Маресхов и русский мат, сочетание убойное.
— Отпусти, — тихо потребовала я, безуспешно пытаясь выдернуть руку из железных пальцев Даруха.
Как будто со скалой боролась. С горой монолитного бетона! Не вывернуться, несмотря ни на какие приёмы. Ещё немного, и от моих костей останется кисель. Больничка дней на десять, пока восстановят.
— Да отцепись же ты от меня наконец! — взвыла я в голос. — Отпусти‼! Мне больно!
Дарух разжал пальцы. Сел рядом, смотрел, как тру запястье. Останутся синяки, но боли не было, я соврала. Отключило всю боль. Слишком много её стало, чтобы продолжать чувствовать, без риска свалиться в отчаянное безумие.
От жара, исходящего от плеча Даруха, начало лихорадить. Как будто тепло передавалось как вода по сообщающимся сосудам. И отодвинуться бы, но из тела словно выдернули все кости. Так и сидела горкой безвольной ветоши. А Дарух тоже убираться не торопился. Ушёл бы уже, но ведь с места не сдвинется, и плазменной пушкой не отгонишь.
— Зачем?
— Задолбало, — коротко высказалась я по-русски.
К чёрту. Он знает мой родной язык. Я могу не мучить мозг переводом на маресхов. Ведь так и не научилась мыслить на этом языке. Весь внутренний диалог — только по-русски. Изначально опасалась утратить родную речь вовсе из-за того, что русским здесь никто не владел, кроме Санпора. Потом превратилось в привычку. Стало естественным, как дыхание. И странно же было слышать саму себя… наверное, акцент появился. Заговорю среди своих, ведь будут удивляться, из каких галактических епеней прилетела.
Дарух молчал, и спасибо ему за молчание. Он понимал меня, вот же удивительно. Я чувствовала. Единственный из всех, кроме, может быть, Санпора, кто понимал, что вот сейчас со мной надо просто молчать. Не задавая вопросов. Не пытаясь воззвать к совести и долгу. Не делая ровным счётом ничего.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
— Какая она была? — спросила я наконец.
— Зачем тебе? — хмуро поинтересовался он.
— Я всё равно скажу, — упрямо мотнула я головой. — Она была нежная. Красивая. Как роза, — бог знает, почему пришла мне в голову именно роза, может, потому, что я сама любила эти цветы, в память об Олеге. — И ты за неё не отомстил. А второй такой нет на свете.
Дарух помолчал, потом вдруг сказал:
— Тут у нас, на стационаре, недавно двое офицеров из Земной Федерации объявились. Планируется совместная полицейская акция в локали Солнца. Всё, как ты любишь: хронопрыжки, риск, башкой в чёрную дыру. Думаю, тебя пригласят.
— Щас, — хмыкнула я. — Медикаментозную терапию мне воткнут в задницу вместо приглашения на вечеринку, вот это вернее.
— Той, что собралась пару минут назад стреляться, я бы ещё не то воткнул, — угрюмо выговорил он.
И тут мне в сознание вломилось наконец-то услышанное:
— В локали Солнца, ты сказал?!
Солнце. Звезда Старой Терры галактической эпохи! И моей Земли двадцать первого века. Да не может быть!
— Да, — подтвердил Дарух. — Преступный синдикат, занимается вывозом молодых девушек из хронопластов прошлого самых разных планет. Мы их били больше по одиночке, мелких представителей, теперь настало время ударить по одной из голов.
— Откуда информация?
Он усмехнулся:
— Видел обоих. Говорил с ними.
— Ты же простой боец, — не поверила я. — Так они тебе всё и рассказали!
— А я с ними раньше работал, была у нас, на серо-алом, парочка совместных миссий с ними. До того, как перевёлся сюда. Я думаю, с тобой они непременно пожелают встретиться.
— Да ну, — еще больше не поверила я.
Стационар с кодом серо-алый находится за несколько секторов от нас, совсем рядом с пространством Земной Федерации. Почему бы тамошним спецам не кооперироваться с федералами? Войны ведь между нашими галактическими державами нет, по крайней мере, открытой. Надо думать, подобные совместные акции проводились у них не раз…
— Им нужны лучшие навигаторы, — пояснил Дарух. — Они любят летать безопасно. Без того проблем, чтобы еще навигаторы подводили. А лучшая здесь ты. Нет, ты, конечно, ещё можешь застрелиться, — не удержался он от вполне себе человеческой язвы, недаром вырос в Новой России, на этом, как его, Новом Китеже. — Тогда они поплачут немного над твоим трупяком и полетят в соседний сектор, искать навигаторов в свою команду там.
Я помолчала, обдумывая услышанное. Полицейская акция в локальное пространство моей родной планеты! Против тех, чьи шестёрки убили Олега! Блин! Я участвую! Я в стороне сидеть не хочу! Особенно в виде самозастреленного трупа.
— Глаза загорелись, — удовлетворённо хмыкнул Дарух. — Вот такую я тебя люблю.
— Руки убрал, — коротко скомандовала я, вставая.
— Как я могу убрать руки, если я их даже не тянул никуда? — осведомился он.
— Но думал протянуть!
— Думал, — не стал он спорить. — Но с каких это пор за мысли наказывают?
Он так и остался сидеть на полу, привалившись спиной к скамейке, длинным рядом идущей вдоль шкафчиков. Смотрел на меня снизу вверх, чуть склонив голову, и улыбался. Одним уголком рта, совсем как Олег… когда-то… и волосы по плечам, не собрал в косу почему-то сегодня. Длинные пряди, чуть скрутившиеся на концах, даром, что прозрачные и сквозь них напросвет всё видно.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Больно было смотреть. Неужели Санпор прав, и всё это шуточки моего воспалённого подсознания, желающего банального, — как там док выразился? — разнообразного секса. Как всё плохо…
* * *
