Кожин обернулся к Соколову:
— Подними роту Давыдова. Пусть она вон по тому овражку зайдет к ним в тыл и ударит в спину. Ясно?
— Ясно! — ответил Соколов и побежал к первой роте, которая располагалась неподалеку от батареи.
Через минуту человек шестьдесят бойцов во главе с командиром роты, пригибаясь, бежали по указанному Кожиным овражку.
Пока Давыдов совершал обходных! маневр, Асланов из своих батарейцев отбирал бойцов, которые знакомы были с орудиями, установленными на немецких танках. Таких оказалось шесть человек. Еще в первом бою его батарее удалось подбить несколько танков. Один из них, с разбитой гусеницей, стоял совсем рядом. К вечеру, когда затих бой, Асланов, осмотрев машину, приказал командиру огневого взвода познакомить артиллеристов с ее вооружением. После этого бойцы нередко, когда выпадала свободная минута, подходили к танку, забирались внутрь, с любопытством рассматривали немецкую технику.
— Ну, что он там копается до сих пор? — нервничал Асланов.
— Не горячись. Прошло еще очень мало времени, — сказал Кожин. — Ты вот что, возьми своих пушкарей, стрелковый взвод Сидорова и отвлеки автоматчиков от роты Давыдова.
Вартан подбежал к артиллеристам, сидевшим в неглубоком окопе.
— Гранаты к бою! — крикнул он и, схватив из открытого ящика несколько лимонок, бросился в ту сторону, где стояли подбитые танки. За Аслановым устремились батарейцы и взвод Сидорова. Не успели они пробежать и пятидесяти метров, как по ним открыли огонь гитлеровцы. Группа залегла. Рота Давыдова не появлялась. Это сильно встревожило командира полка. Он знал, что немецкие танки вот-вот снова начнут атаку. Знал и о том, что если артиллеристы еще несколько минут пролежат на виду у автоматчиков, то всех их перестреляют. Это видел и Воронов.
— Не успеют наши, — с опаской сказал он.
Но как раз в это время в тылу у немецких автоматчиков раздалось раскатистое «ура».
— Это наши! — с радостью воскликнул Голубь. — Они уже совсем близко от автоматчиков.
Асланов со своими людьми поднялся и бросился вперед. Среди танков завязался рукопашный бой… Наконец с фашистами было покончено. Кожин видел, как батарейцы перебегали от одного танка к другому, забирались на башни и скрывались в люках. «Ищут уцелевшие орудия», — подумал Александр.
— Смотрите, танки снова пошли на нас! — воскликнул кто-то из артиллеристов и первым подбежал к единственному орудию.
Кожин поднял к глазам бинокль. Из лощины, которая находилась примерно в километре от него, медленно выползали немецкие танки.
Поднявшись на косогор, они прибавили газу и на полной скорости понеслись вперед. Кожину хорошо было видно, как тяжелые, поблескивающие на осеннем солнце ребристые траки гусениц жадно тянули, подминали под себя податливую землю, мелкий кустарник, пожелтевшую траву — все, что встречалось на их пути.
Снова батарейцы открыли огонь из орудия. Оно стреляло, как и раньше, а людям чудилось, что в нем не было прежней мощи. Стреляло оно с большими паузами: кончались снаряды, и батарейцы экономили их. Кожину казалось, что это орудие похоже сейчас на измученного, охрипшего певца, которого заставляли петь через силу. Он помолчит, отдышится и подаст свой слабый голос. Потом опять помолчит…
Танки уже подошли примерно на расстояние пятисот метров. «Нет, не успеет Асланов. Или в подбитых танках нет снарядов, или…» — нервничал Кожин.
— Противотанковые гранаты к бою!.. — скомандовал он.
Бойцы первого батальона, на которых шли танки, взялись за противотанковые гранаты, за бутылки с горючей смесью. Все готовились к последней встрече с врагом.
И тут прямо в упор по наступающим немецким танкам ударило орудие. Потом еще одно. А вскоре четыре или пять немецких орудий били по своим же танкам.
— Ур-ра-а-а! — ликовали бойцы.
Кожин молча опустился на корточки у зарядного ящика и, стащив с забинтованной головы шапку, вытер со лба холодный пот.
— У вас что, голова кружится? — услышал Александр над собой чей-то голос и поднял голову. Над ним стоял Голубь с потным, разгоряченным лицом.
— А, Валерий… Ты чего?
— Я думал, вам плохо.
— Нет, ничего. У тебя есть курево?
— Есть. — Голубь достал из кармана кисет с махоркой. — Может, свернуть?
— Спасибо, я сам.
Кожин взял из рук Валерия кисет, достал бумагу, насыпал в нее щепотку табаку, свернул папиросу толщиной с палец и жадно затянулся.
15
Время перевалило за полдень, а бой не прекращался. Атака следовала за атакой. Гитлеровцы бросались на подразделения полка то с запада, то с севера, а то одновременно со всех сторон. Немецкая петля все туже затягивалась вокруг окруженных советских бойцов. Территория, которую еще удерживал полк Кожина, в длину составляла всего около шести километров, а в ширину и того меньше.
Александр с нетерпением ждал ночи. Он решил, как только наступят вечерние сумерки, идти на прорыв. «Только бы выстоять до вечера!.. Только бы выдержать!..» — с тревогой думал он.
Перед ним словно из-под земли появился Бандура. Его рыжий чуб, выбившийся из-под шапки, мокрой прядью прилипал ко лбу, а осунувшееся, небритое лицо было залито потом. Видно было, что Бандура очень долго и быстро бежал.
Еще утром Кожин перед разведчиками поставил задачу: в кольце немецкого окружения отыскать слабое место или стык между частями. Александр целый день ждал возвращения старшины. И вот он возвратился. «С чем он пришел? С удачей или?..»
— Ну как? — спросил Кожин.
— Есть дорога, товарищ капитан! — с радостью выпалил Бандура.
— Где, какая? — светлея лицом, переспросил Кожин.
— На север… Через Сосновку. Там уже нет немцев. Я со своими хлопцами целый день на животе проползал, и ничего, а тут… Прошли оврагами до самого села. Нету там немцев.
— Как нет? Не станут же фашисты добровольно открывать нам дорогу?
— Не знаю, а только немцев в Сосновке нет.
Кожин сперва никак не мог понять, почему гитлеровцы ушли из Сосновки. «Уж не ловушка ли это?» Но, подумав, он пришел к выводу, что им, пожалуй, нет никакого смысла приковывать к его полку так много сил.
Кожин, отпустив старшину, пригласил Воронова и Петрова, которые находились в подразделениях. Когда те добрались до командного пункта, Александр, глядя на их усталые, осунувшиеся и небритые лица, сказал:
— Ну и видик у вас.
— Ты на себя посмотри лучше, — присаживаясь возле командира, улыбнулся Воронов.
Кожин медленно провел ладонью сперва по одной, затем по другой щеке.
— Да, действительно… На свидание, пожалуй, не пойдешь в таком виде.
— Вот именно. Дай закурить.
Голубь достал пачку махорки и передал комиссару. Все закурили.
Кожин сообщил им, что из Сосновки ушли немцы. Петров не удивился этому.
— И правильно сделали, что ушли. Какой смысл им держать вокруг нас столько частей? Им важно как можно скорее захватить Березовск и вырваться на оперативный простор. А с нашими частями, оставшимися у них в тылу, они могут бороться и меньшими силами.
Сообщение Бандуры несколько облегчало выход полка из окружения, но и при этом положении нужно было ждать ночи, чтобы с наступлением темноты отходить на Сосновку. Потом предстояло повернуть на юго-восток, в районе Опенок соединиться с дивизионом и уже вместе с ним пробиваться к Березовску.
Пока совещались, ветер усилился, с запада сильно потянуло гарью. Кожин, Воронов, Петров обернулись в сторону лощины и… онемели от удивления. Нескошенный луг, на котором залегли подразделения полка, горел. Огонь, раздуваемый ветром, быстро надвигался на людей.
— Подожгли, гады! — выругался Кожин.
— Надо уходить. Теперь нам до вечера не продержаться, — сказал начальник штаба.
Кожин угрюмо молчал. Петров был прав. На полыхающем огнем поле держаться дольше было невозможно, но и уходить по открытой местности…
— Павлов, всех командиров подразделений — на линию! — приказал Кожин.
Телефонист быстро выполнил приказание и передал Кожину трубку.
— Все на проводе? — спросил командир полка.
— Все, — ответил Павлов.
— Говорит Кожин…
— Товарищ капитан, немцы подожгли… — услышал Александр взволнованный голос командира второго батальона.
— Погоди, Лазарев. Я сам вижу, что подожгли… Знаете, как опахивают поле во время степного пожара? Вот так и мы сделаем. Срочно прикажите людям вырыть впереди своих окопов полосу шириной не меньше метра. Через вскопанное поле огонь не пройдет. Ясно? Приступайте к выполнению приказа. Надо успеть окопаться до того, как огонь подступит к нашему переднему краю. Все!
Бушующее на ветру море огня подступало все ближе. Бойцы, обливаясь потом, задыхаясь от удушливого дыма, с лихорадочной быстротой вскапывали землю впереди своих окопов, с корнями рвали пучки высохшей травы и отбрасывали их в сторону.
