— Это не очень мудрая тактика, Капитан — ответила она. — Но мы можем надеяться.
Шторм заполнил все небо. Они летели в низкий грозовой фронт, который проглотил солнце. В рубке потемнело, ветер стал порывистым. «Кетти Джей» начала грохотать, борясь с волнами ветра там и здесь.
— Пусть прицелятся в этом — пробормотал он. — Сигналь Харкинсу. Скажи ему улетать отсюда. Он знает о месте встречи.
Джез подчинилась, запустив электрогелиограф.
Несколько секунд спустя, Малвери крикнул:
— Эй! Харкинс повернул хвост! Эта желтая жаба следует …
— Моим приказам! — крикнул Фрей. — Он не сможет летать за нами в шторм. Сейчас они на тебе.
— Ты даешь приказы сейчас? — Малвери говорил удивленно. — Чтоб мне провалиться!
Потом автопушка снова начала быть быстрыми взрывами.
В дверях появился Крейк.
— Сило сказал, двигатели получили удар, и они перегреваются, но ничего серьезного. Второе, что единственная конструктивная …
Тут раздался грохот осколков, залп пуль прострелил корпус «Кетти Джей» снизу. Она сумасшедше отклонилось от курса, попав в воздушную штормовую яму, и нырнула на пятнадцать метров, так быстро, что Крейка оторвало от земли и снова швырнуло обратно. Двигатели застонали и завизжали, в страдающем крещендо, и снова заработали в обычном режиме.
Крейк поднялся с пола, вытирая кровь из разбитой губы.
— Я принесу отчет ущерба от Сило, Да? — спросил он.
— Не волнуйся, — сказал Фрей. — Просто держись за что-нибудь.
Крейк схватился за металлический косяк двери рубки, как раз как «Кетти Джей» неистово задрожала. Фрей убавил немного аэриума из баков, чтобы добавить веса и стабильности самолета. Ускорители же напряглись. Держать баланс для них было мучением. Самолет как «Кетти Джей», не такие как сопровождающие, не были достаточно аэродинамичными и не могли летать без балласта. Они не могли производить достаточно подъёмной силы, чтобы поддерживать такой груз.
Грозовой фронт обрушился на них, чернильные волны освещались молниями. Ветер и разница давлений начала толкать их туда-сюда. Мир вокруг быстро потемнел, кода они влетели внутрь облаков. Разряд ослепляющего света, ужасающе близко, заставил Крейка съежиться от страха. Джез посмотрела не него с сочувствующей улыбкой. Он твердо решил стоять прямо.
— Док! Они всё ещё с нами? — заревел Фрей сквозь возрастающий вой ветра. Ответа не последовало. — Док!
— Что? — раздраженно откликнулся Малвери.
— Они все еще с нами?
Длинная пауза.
— Док! — закричал Фрей.
— Я смотрю, черт побери! — заорал Малвери. — Там темно! — потом момент спустя, он триумфально рассмеялся. — Они разворачивают, Капитан! Они бегут домой!
Джез просияла с облегчением.
«Кетти Джей» снизу толкало давлением, и она меняла курс. Крейка оторвало от косяка и понесло к стене. Снаружи было темно как ночью. Фрей включил носовые огни, но они освещали только непроницаемый мрак.
— Я не могу не заметить, что мы все еще в шторме, — сказал Крейк.
Джез ответила, а Фрей сконцентрировался на управлении.
— Нам нужно держаться от них подальше. Они могут снова начать преследование, если мы появимся.
— А что случится, если одна из молнии попадет в нас? — спросил он, на самом деле не желая знать ответ.
— Вероятно, мы взорвемся, — сказал Фрей. Крейк посерел. Джез открыла рот, чтобы что-то сказать, но в это мгновение самолет снова тряхнуло. Фрей услышал, как вещи в беспорядке посыпались, что-то сломалось и с шумом взорвалось в коридоре. Повсюду начала брызгать вода.
— Эти лохань не развалится? — спросил Крейк.
— Она выдержит, — пробормотал Фрей. — А если ты еще раз назовешь ее лоханью. Я ударю тебя, и ты со своим металлическим другом сможешь лететь домой.
— Что, я упущу шанс посетить Зимний Бал Галлиана Фейда? Только попробуй и …
Тут все ошеломительно вспыхнуло и стало черным. Свет, огни, внутри и снаружи, погасли. Ненадолго появилось чувство нереальности, словно само время оглушено. Воздух затрещал и наполнился дикой энергией. Долгое время никто не разговаривал. И жуткий покой заглушил хаос. Двигатели ровно жужжали, толкая их через шторм. Темнота была совершенной.
Потом огни снова зажглись, и «Кетти Джей» загрохотала снова.
— Что это было? — прошептал Крейк.
— Молния, — сказала Джез.
— Ты сказал, мы взорвемся! — обвинил капитана Крейк.
Фрей просто улыбнулся.
— Время убираться отсюда, — сказал он. И снова потянул джойстик. «Кетти Джей» начала взбираться вверх.
Подъем сквозь облака был резким, но турбулентность для «Кетти Джей» ничего не значила. Она бывала и худших передрягах. Хотя её толкало, било и изводило на каждом километре пути. Фрей вел её через шторм, и эти двое хорошо знали друг друга. Фрей не понимал этого, но свирепая улыбка появлялась на его лице, когда он летел. Вот, что значит быть флибустьером. Это чувствовать себя властелином небес. Перехитрить врагов, вырвать победу. Храбро встретить шторм.
Облака кончились, и «Кетти Джей» свободно взлетела. Темное одеяло грозового фронта протянулось под ними, так далеко, как можно было увидеть, скрывая все что ниже. Над ними было только бесконечная кристальная синева и ослепительное солнце.
— Малвери? — позвал Фрей.
— Всё чисто, капитан! — последовал ответ.
Фрей посмотрел через плечо на Джез и Крейка, которые сияли от возбуждения и облегчения.
— Хорошая работа, все, — сказал он. Затем он со вздохом рухнул в своё сиденье. — Хорошая работа.
Восемнадцать
Цивилизация — Музыкальный антракт — Фреджер Кордвейн — Налет Вексфорда — Моркут Картавый
Ночь была теплой, воздух был наполнен песнями насекомых. Буйная растительность шелестела и шуршала от тропического ветерка. Электрические лампы, спрятанные в листве, освещали древнюю каменную дорогу, ведущую наверх холма.
Крейк и Джез рука об руку выходили из роскошного самолета, который привез их с серединных земель. Крейк остановился, чтобы поправить манжеты своего, взятого на прокат пиджака. Потом он улыбнулся напарнице, чтобы показать готовность. Джез попыталась не выглядеть нелепо в своем облегающем черном платье, пока выходила из самолета. Внизу лестницы их встречал слуга, который вежливо спросил их приглашения. Крейк отдал их и представился Дайменом Моркуттом, из Мэрдокка Моркутта, которого он выдумал недавно.
— А это — мисс Бетинда Флай, — сказал он, поднимая руку Джез, чтобы слуга мог поцеловать ее. Слуга смотрел на Крейка, ожидая уточнений, но Крейк заговорщически подмигнул ему и сказал. — Она новичок. Будь с ней вежлив, хорошо?
— Я все понял, сэр, — сказал слуга. — Мадам, Вас здесь очень рады приветствовать.
Джез неуверенно сделала реверанс, и они оба пошли по дорожке к величественному поместью на вершине холма.
— Шаги поменьше, — пробормотал Крейк уголком рта. — Не иди большими шагами. Помни ты леди.
— Я думала, мы сошлись на том, что я дочь самолетостроителя, — ответила она.
— Предполагалось, что ты дочь самолетостроителя, которая пытается быть леди.
— Я и есть дочь самолётостроителя, которая пытается быть леди!
— Поэтому маскировка безупречна.
Последнюю неделю Крейк провел, обучая Джез основам этикета. Она быстро училась, но провалила курс хороших манер, и никто не мог бы поверить, что она часть аристократии. В конце концов, Крейк решил, что лучше солгать поближе к истине. Она приняла вид дочери самолетостроителя — жизнь, которую она знала очень хорошо. Он исполнял роль ленивого сына из богатой семьи, который влюбился в женщину низшего сословия и решил жениться на ней.
— В таком случае они примут твои ошибки, как наивность, а не грубость, — сказал он ей. — Кроме того, им будет жаль тебя. Они все это видели десятки раз, этот роман между молодым аристократом и простушкой. Они очень хорошо знают, как только это станет серьезным, мать сделает шаг, и тебя раздавят. Никто не собирается потерять выгодный брак, женившись на дочери самолетостроителя.
— Какая очаровательная доля, — заметила Джез.
— Это грязный бизнес, — согласился Крейк.
Это был грязный бизнес, но бизнес которым всю свою жизнь занимался Крейк. И пока он шёл вдоль по извилистой тропинке с неугомонными деревьями по направлению к Скорчвудским Высотам, он почувствовал, как его охватила боль сожаления. Ощущение прекрасной одежды на своей коже, звуки приятной музыки, шум от культурных разговоров увлекали его как теплое течение — всё это знакомые ощущения его старой жизни, и они манили его обратно словно любовница.
Семь месяцев назад, он принимал все это как данность и считал это пустым и утомительным. Он имел столько денег, что мог жить в средней роскоши и позволял себе пренебрегать обществом, которое обеспечивало его.
