Потирая руки, я отправился на кухню. Но заварки в коробке не оказалось. И лимона не было. И вечер, в общем-то, был не такой уж холодный.
Я побродил по пустой квартире.
Да-а-а… Помнится, два года назад, когда жена уехала в отпуск и через пять минут вернулась, забыв билет, квартира была уже полна моими гостями.
— Вот ето да! — с изумлением, но и с некоторым восхищением сказала тогда жена.— В шкафу они у тебя были, что ли?
Нет, они были не в шкафу — они прятались во дворе, за мусорными баками, ожидая момента! Да… теперь, конечно, не то! Видимо, возраст. Тридцать лет. Еще двадцать девять лет одиннадцать месяцев — ничего, но тридцать — это уже конец.
Видимо, жизнь прошла. Не мимо, конечно, но прошла. С этой умиротворяющей мыслью я и уснул.
Проснулся я необычно рано. По привычке я стал искать на стене пятно света, сквозящего между шторами,— по расположению этого пятна я определял время довольно точно. Но пятна на стене не было.
«Значит, пасмурно, дождь!» — подумал я, и сразу же возникло почему-то ощущение вины.
Потом пятно на стене стало проступать, сперва бледно, потом все ярче и ярче наливаясь солнцем.
Я вскочил, отодвинул штору: на кусок ярко-синего высокого неба со всех сторон надвигались набухшие тучи. Я смотрел некоторое время на этот кусочек с надеждой, но потом задвинул штору, оделся, поел и, сдуваемый ветром, вышел на улицу.
«Что за лето?» — с отчаянием думал я.
С таким трудом, ценой таких унижений удалось пристроить дочку на шесть дней на дачу, на воздух, и надо же — пошел дождь, они с Катей даже не могут выйти погулять! Что я, метеоролог, что ли, виноват, что лето выдалось в этом году такое холодное?..
— У тебя жена в отъезде? — спросил приятель на работе.
— А что, есть хорошие девушки? — автоматически, думая о другом, спросил я.
— Да нет… Я не к тому. Вид у тебя какой-то неухоженный.
На следующий день, отпросившись с работы, я поехал к своим. Время в электричке промелькнуло в этот раз быстро, я соскочил с платформы, побежал по дорожке.
Дочь выскочила из калитки, бросилась навстречу, стукнулась в живот головой. За оградой лаял щенок, выпрыгивая из высокой травы, чтобы посмотреть, кто это приехал.
Я вошел в дом, обнял жену. Щеку мою защипало — я понял, что она плачет.
— Ну, в чем дело?! — злобно спросил я.
— Взвалили тут все на меня! — сжав свои маленькие кулачки, утирая ими щеки, рыдала она.— А магазины все закрыты, ничего нет. Вот, достала только это! — Она ткнула кулачком в маленькую синеватую курочку, которая лежала, поджав тоненькие лапки. Жена умела создавать жалобные картины, когда ей нужно было изобразить одинокую свою, печальную участь.— Лешка совершенно не разговаривает! — всхлипнула она.
— Так… в лес-то хоть ходите? — обратился я к девочкам.
— Нет. Холодно очень,— грустно вздохнув, сказала Катя.
— Эх вы, мерзлячки! — бодро сказал я.— Быстро надевайте курточки, сапоги! А где папа твой? — спросил я у Кати.
— Папа в городе,— вздохнув, сказала она.
В лесу действительно было очень холодно. Подгоняемые мною, девочки дошли до ручья. Там было не только холодно, но и сыро. Свисающие из тугих трубочек белые шарики ландышей казались олицетворением зимы.
Возвращаясь обратно, я увидел, что ворота в ограде широко распахнуты и посередине двора стоят «жигули». Леха, стоя на коленях у багажника, вынимал оттуда банки с краской, долго осматривая каждую, нюхал, подбрасывал.
— Что это у тебя?
Этого вопроса, видимо, Леха и дожидался.
— Да краску вот купил,— ответил он.— Пол на кухне хочу покрасить к приезду Риммы, а то ворчать начнет, как всегда, что дача запущена.
— Как же в комнаты придется входить? Через окно? — легкомысленным тоном спросил я.
Леха молча покачал головой: «Ни за что!» — и с банкой ушел в дом. Уже в отчаянии я стал бегать с девочками, взбадривать щеночка (совершенно не справляется, сукин сын, со своими функциями!) и, когда смех и лай сделались практически непрерывными, пошел на кухню.
— Что ж теперь,— не выдержав легкого тона, сорвался я.— Из-за твоей чертовой хозяйственности все должно рушиться?!
— Что все? — пожав недоуменно плечами, спросил Леха.
— Для чего ты дачу-то строил? Чтоб дочка была счастлива, верно? И конечная цель уже достигнута — посмотри в окно! А теперь ради какой-то промежуточной цели ты хочешь порушить цель конечную, понимаешь?!
Взглянув в окно, я спросил у Кати:
— Нравится тебе, Катенька, с собачкой играть?
— Нравится,— робко пропищала она.
Мне немало приходилось в жизни интриговать, но впервые я интриговал с помощью маленькой девочки и щеночка!
И все зря!
Не слушая меня, Леха опустился вдруг на колени и стал измерять пядями пол, что-то бормоча.
Расстроившись, я ушел в лес.
«Все ясно! — думал я, шагая по лесу.— Такой тип людей — и ничего им не объяснишь! Преодолевая трудности, так привыкают к ним, что забывают о конечной цели, упиваясь трудностями как таковыми! И главное, нет никакой возможности им доказать, что девяносто девять процентов проблем и несчастий создают они себе сами, своими же руками!.. Хотя, с другой стороны,— несколько уже успокаиваясь, думал я,— будь Леха на каплю другим, не было бы дачи и вообще не о чем было бы дискутировать!»
Я спустился вниз, перепрыгнул ручей.
Да-а… Когда-то мы жили примерно в этих местах, посланные в студенческие каникулы на мелиорацию… Какое счастливое, безоблачное житье тогда было! Днем с друзьями бегали по болотам, опрыскивая химикалиями чахлые кусты, вечером веселились… Потом я, не чувствуя никакой усталости, шел за двадцать километров туда, где жила с яслями знакомая медсестра, и часа в четыре утра возвращался от нее обратно. Как раз тогда были белые ночи (как, впрочем, и сейчас, но сейчас я как-то их не заметил). Было светло, я шел напрямик по пружинистому глубокому мху, подходил к неподвижному озеру, спускался в гладкую холодную воду и плыл.
…Когда я вернулся на дачу, Катенька плакала, по лицу ее текли длинные слезы. Даша стояла молча. Жена спускалась с крыльца, толкая перед собой коленом набитую сумку.
— Что, едете уже? — мимоходом спросил Леха, отрываясь от пола.
Жена, не глядя на него, кивнула.
— …Ну, так позвоните? — не выдержав тишины, проговорил он.
Я сунул руку в окно, мы молча обменялись рукопожатием.
— Дашенька, бери Рикки,— светским тоном проговорила жена.
Даша постояла неподвижно, потом сняла со стула поводок и пристегнула к ошейнику щеночка.
Песик упирался, жена тащила его, ошейник сполз ему на уши…
— Матери скажем, что он на машине нас до станции довез! — после долгого молчания сказала жена, когда мы шли уже по дороге.
Я кивнул.
— Ну, ничего! — говорила в электричке жена.— Зато пожили все-таки на свежем воздухе!
— Мне не понравилось в этот раз, что погода холодная,— тараща для убедительности глаза, произнесла Даша.
Домой мы приехали поздно, молча попили чаю и легли.
— Ничего! Я уверена, все как-то устроится! — безмятежно сказала жена.
«Конечно! — подумал я.— Обязательно! Как тут может устроиться-то?! Приучил ее в свое время ни в чем не видеть трагедии и сам теперь на этом горю!»
«Что ж делать-то? — лежа ночью без сна, думал я.— Что Даше сказать, когда она утром проснется? Старалась, так хорошо закончила второй класс, удивив всех обстоятельностью и серьезностью; так мечтала интересно прожить каникулы, и вот из-за разболтанности родителей придется ей провести лето между мусорными бачками и пивным ларьком!»
Утром я спустился по лестнице к почтовым ящикам посмотреть, нет ли какого-нибудь письма. В последнее время почему-то я все ждал какого-то письма, даже замочек на ящике сломал, чтобы быстрее можно было запустить руку, но письма не приходили.
Я спустился… В одной из дырочек ящика что-то белело! Вынув, я сразу разорвал конверт. Письмо было от двоюродного брата Юры.
Здравия желаем!
Сим письмом спешу уведомить вас, что, спихнув наконец все дела, ослобонился душой и телом, поэтому готов принять вас с достопочтенным вашим семейством на берегах великой русской реки Волги. Следующие факторы дают основание предполагать, что может иметь место весьма насыщенный культурный отдых:
1) Лодка с мотором «Вихрь-М».
2) Польская трехкомнатная палатка (Сашок тоже собирается прибыть с семейством).
3) Пропуск-разрешение на житье на малообитаемом острове-заповеднике.
4) Огромный запас рыболовных снастей (некоторые из них на грани законности, но это — тайна!).
Ждем! Надеюсь, ты не забыл наш зимний договор, хотя заключался он в состоянии некоторого подпития.
Необходимо взять:
1) Одежду на случай холода и жары.
2) Энное количество банок тушенки.
