— И какой же это подарок, если его ещё и заслужить нужно, — Анна театрально надула щеки.
Вадим похлопал по коленке.
— Расскажи стишок, порадуй старого!
Вадиму пришлось увернуться от полетевшей в него подушки.
— "Святой" Николас у вас в боку нет колющей боли? — осведомилась Гертруда и полезла в сумку.
— Нет, — Вадим от удивления аж бороду зажевал.
— А теперь? — Гертруда вонзила длинную шпильку для шитья в тряпичную куколку в пиджаке из фиолетового шелка.
— Ай! — дернулся Вадим и схватился за спину, — Помогите! Хулиганы зрения лишают! Черная магия!
По залу прошелся раскатистый смех.
— Ладно, посмеялись и хватит, — Вадим осторожно забрал куклу у Гертруды и спрятал в своем мешке, — Раз никто не хочет рассказывать стихи, то добрый дедушка отнесет подарки в другое место.
Вадим привстал, но его остановил глухой голос Максима.
— Любые стихи?
— Только не матерные. Их я под елкой буду кричать.
Гертруда ударила "святого" сумочкой по руке и добавила строгости в голос.
— Вадим.
— Ладно, можете рассказывать с матами.
Максим улыбнулся и рассказал Пушкина, за что получил деревянную шкатулку с выжженным двуглавым орлом на крышке.
— Это что у тебя там? — Василий вытянул шею, пытаясь разглядеть содержимое.
— Подарок, — Максим захлопнул крышку и забарабанил по ней пальцами.
— Ну и ладно, — Василий прочистил горло, чтобы запеть на французском либберету Берлиоза: — Une heure encore et ma belle maotresse…
— Собрались любители французской оперы, — фыркнула Гертруда.
— Мадмуазель, просто от прусской Царь и плотник меня бросает в сон.
Гертруда театрально покачала головой, громко вздыхая. Ефим подсел рядом и погладил ее по руке.
Вадим закряхтел и вручил Василию коробку с розовым бантом.
— Э, здесь какая-то ошибка, — Василий покосился на Анну, — на ярлыке написано: "самой красивой".
— Ну Санта не знает же как зовут твою красивую, — хохотнул в бороду Вадим.
Василий сверкнул глазами и аккуратно поставил подарок рядом. Следующей выступила Анна с детской французской песенкой, модной у нянечек. За что получила фиолетовый билет.
— И что мне с ним делать? — Анна прочла на билете название ателье.
— Прийти и получить подарок, конечно. Уверен, что госпожа Гертруда уделит вечер, — Вадим ущипнул ватную бороду.
Анна с вопросом повернулась к Гертруде.
— Милая моя, у нас такая очередь, что Вадим предложил разыграть несколько мест в эту, как ее, лотерею, — Гертруда припомнила название на французском, — Сначала хотели продавать билеты по рублю, но народу пришло столько, что пришлось объявлять по десять. Вадим сразу сказал, что все деньги с лотереи пустит на строительство храма и школы в Заводском. К тебе еще не приходили?
— Нет, наверное, ждут, чтобы узнать, сколько людей приняло участие, — Вадим захохотал, — чтобы потом предъявить, так сказать, счет.
В Вадима полетело уже две подушки, он пригнулся как мог, но перекрестный огонь задел его метким попаданием в трясущийся от смеха надувной живот.
Гертруда рассказала детский стишок на немецком, только, кроме Вадима его никто не понял. За него она получила маленькую коробочку, размером с женский кулачок.
— Вечно вы свои штучки вытворяете, — посмеялась она, после того как проверила, что внутри.
Анна вопросительно подняла бровь, но Вадим только перекрестился.
— Ну, остался последний проказник, долго ли дедушка Николас будет ждать? — Вадим обратился к Ефиму.
— Кхе, ну значит: Где же ваши жены? Наши жёны — ружья заряжены, вот где наши жёны. Все дальше не помню, давно уже это было, — Ефим утер испарину.
— Держи, — Вадим протянул ему белую баночку с наклеенной бумажкой.
— Нитро-глицерин, — Ефим прочел, оттянув око левого глаза. Так-то он умел читать не по слогам, но слово попалось заковыристое.
— Это лекарство, когда в висках стучит. Я потом объясню. Эх, — Вадим поднялся, — Ну что же дети дорогие, поздравил я вас, теперь пойду поздравлять остальных.
С этими словами он вышел из квартиры и вернулся минут через десять без грима, но усердно изображая, что устал и торопился.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Ух, как же я рад вас видеть! — Вадим подбежал к Максиму, пожал ему руку, Василию, Ефиму, чмокнул Аню и поклонился Гертруде, — Мне сказали, что ко мне приходил святой Николас с целым мешком подарков, а где же он? Где подарки?
Вадим растерянно заглянул под стол, под общих хохот.
— О дорогой друг, возможно, это осталось для тебя, — Василий протянул подарочную коробку с лентой и надписью: "Для самой красивой".
— Ха, Ха! — Вадим похлопал и сел в круг со всеми, — Так соскучился по вам.
Их отвлекла прислуга, накрыли ужин и позвали всех к столу. Вадим задержался с Анной наедине, приобнял ее за талию.
— Ты останешься у меня?
— Нет, отец мне уже снял квартиру, он из Оренбурга то меня отпускать не хотел: " Негоже молодым барышням по всяким болотам мотаться".
— И как же ты его уговорила?
— Дала почитать одну статью о "человеке, что принес в столицу фиолетовую лихорадку." Как-то так. Он впечатлился.
— Ого. А раньше нос от меня воротил.
— Ну это тебе не по степям бандитов гонять.
— Шалости, теперь я гоняю бандитов по подворотням.
— Конечно, конечно, — Анна посмеялась и протянула записку с адресом съемной квартиры, — Надеюсь, что ты устроишь мне экскурсию по городу.
— Конечно, — Вадим поцеловал ее и повел на ужин.
***
После ужина к Вадиму подошла Гертруда.
— Есть одно дело…
— Закончилось место на складах? Так осталось всего пара дней.
— Нет, ты как, то поручал одно дело Ханне, помнишь?
— Конечно, я давал ей обещание.
— Ну так обещания нужно держать, — в голосе Гертруды появилась злость, — Девушку недолюбливают в коллективе, она терпит, но уже на грани.
— Хорошо, я разберусь, — кивнул Вадим.
В гости к портной он поехал утром на следующий день. Девушка жила в Петербургских трущобах. Нагромождении красивых бараков, где ютились семьи младших офицеров. Люди топили снег в узком дворике, чтобы приготовить завтрак перед работой. Вадим шел один, огибая шумных детей, которые лепили снежную бабу. В душном подъезде стоял пар, а на лестничных пролетах было не пройти от развешанных вещей. Мимо Вадима пронеслась женщина с накрытым полотенцем подносом.
— Простите, а где семья Воловичей? — Вадим остановил ее.
— Что надо? — женщина с завязанными под косынкой волосами внимательно осмотрела гостя общежития, — Ой, мужчина. Простите, вашблогородие. Кого надо то?
— Воловичи.
— Аа, портниха с инвалидом. Да знаю, они на верхнем этаже. Муж вообще никуда не ходит, дома сидит, — женщина коверкала слова, ставя ударение на последние гласные, — А может, вам, кого другого надо?
— Нет, спасибо, — Вадим проигнорировал, как она кокетливо убрала неаккуратную прядь с широкого лба.
— Ну, как хочешь.
Ступени под ногами жалобно скрипели, пока Вадим поднимался на пятый этаж.
— Ага, выйдешь здесь, — Вадим держался за перила, которые сильно шатались и норовили отвалиться, — И здоровый человек хрен пройдет.
Вадим остановился у единственной закрытой двери и постучал.
— Мы уже заплатили, уходите, — с той стороны раздался приглушенный женский голос.
— Откройте, я не от хозяйки.
— Вам мы тоже уже платили.
— Да я не за деньгами.
— Правильно, их-то у нас нет. А другого не предоставляем.
— Ханна, это Вадим, владелец ателье.
— Сразу бы так и сказали, — Ханна приоткрыла дверь, которая с той стороны держалась на цепочке. В щель смотрела женщина с собранной прической в аккуратном платье, но с большими синяками под красными глазами.
— Доброго утра.
— Если вы по поводу моего отсутствия, то могли и послать. Зачем вам самому приходить?
— Хотел посмотреть, как вы живете, — Вадим сухо улыбнулся, и ему открыли дверь, — или существуете.
