Мои мысли перенеслись к той жизни, которая ждала меня в ближайшие дни: мои сёстры, мой отец, мухами. Но между всем этим стоял джинн, который был точно золотой луч солнца, пробивающийся сквозь облака.
— Эмель, подойди сюда.
Я засмеялась, услышав, как Хадийя назвала моё имя, хотя меня переполняло не только воодушевление из-за встречи с сёстрами и матерью, но и вызывающий тошноту страх, связанный с тем, что мне пришлось бы так же встретиться с Саброй и отцом. Моё заточение, наконец, подошло к концу, поэтому пришло время лицом к лицу встретиться со своей жизнью. Моё сердце громко стучало, когда я покинула свой шатер в последний раз.
— Детка! — закричала Хадийя, её улыбка была такой широкой, что почти доходила до её глаз, которые блестели от слез.
Она обхватила меня руками и крепко прижала к себе. В её объятиях моё беспокойство уменьшилось. Она качалась туда-сюда, прижавшись щекой к моей щеке. Наконец, она сделала шаг назад.
— Ты только посмотри на себя. Ты выглядишь… нормально!
Она не смогла скрыть своего удивления. Её брови приподнялись.
— Я даже не буду спрашивать, почему. Давай отведём тебя домой.
Она сжала мою руку и повела меня прочь от тюремных шатров.
Мы были одни, когда вернулись во дворец.
— А где стражники?
Она пристально посмотрела на меня.
— Даже не представляю, зачем они тебе. Ты же усвоила свой урок?
Я ничего не сказала, но задумалась о том, было ли это всецело правдой.
Я никогда так надолго не покидала деревню. Для чужеземца всё казалось обычным. Но для меня всё было очевидно. Все дома, стоявшие в ряд, были закрыты. Ни соседи, ни их дети больше не навещали друг друга.
— Здесь так тихо! — сказала я.
— Как это и должно быть. Солнце садится. Люди должны быть дома и готовить ужин для своих семей, а не сплетничать с соседями, — Хадийя нетерпеливо сказала.
Нет, так не должно было быть. Что-то поменялось. Было слишком тихо. Проходя мимо одного из домов, я заметила, что это был единственный дом, дверь которого была открыта. Я заглянула внутрь и увидела мужчину и женщину, которые выглядели значительно старше меня. Они сидели рядом за столом и играли в какую-то игру с бусами, которые располагались на длинной деревянной доске с желобками. Они увидели нас, когда мы проходили мимо, и оглядели нас оценивающим взглядом. Через некоторое время они улыбнулись и снова принялись за игру.
— У меня для тебя сюрприз, — сказала Хадийя.
— Какой?
— Ванная.
Он прикрыла рот рукой и засмеялась. Я никогда не видела её в таком хорошем настроении, и сообщила ей об этом.
— Это потому что ты наконец-то свободна, мой милый ребёнок. Мы отмоем тебя, а потом уже вернём сёстрам. И ещё ты чем-то очень плохо пахнешь. Только не надо меня ненавидеть за эти слова.
Она помахала у себя рукой перед носом и снова засмеялась.
Когда я вошла, слуги радостно воскликнули и начали утирать слёзы со своих щёк. Они трогали мои плечи, лицо, шею. Это была тёплая встреча. И хотя я была рада их видеть, ничто не могло так воодушевить меня как прохладная ванная, которая ждала меня посреди помещения — свет отражался от её медных стен, роняя на пол солнечные зайчики. Я с радостью стянула грязное платье со своего тела.
— Ты стала такой мягкой! — воскликнула Адила, увидев моё нагое тело.
— Так и есть! Мне тоже так показалось. Грудь стала больше, попа шире. Чем тебя там кормили? Неужели ты получала по полной миске фиников каждый день? — добавила Хадийя.
— Что-то типа того! — я ухмыльнулась.
Я вошла в металлическую ванную. Запах роз и ванили проник в мои ноздри, и я позволила себе расслабиться в прохладной воде. Когда я перекинула волосы через плечо, чтобы погрузить их в воду, меня окружили вздохи и стоны.
— О, твоя бедная спина.
— Какие ужасные шрамы!
Тогда-то Хадийя воскликнула:
— Довольно! Тишина!
Её голос был строгим и прозвучал гораздо более сердито, чем обычно, и слуги прислушались к ней. Они тихо начали натирать мои волосы и тело, удаляя грязь, которая глубоко въелась мне в кожу. Пот блестел на их лбах из-за того, как интенсивно они работали руками. Их цветные одежды вздымались от каждого движения.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Они болтали о моём здоровье и о том, что я пропустила, пока отсутствовала. Я была рада отвлечься. Это не давало мне думать о неминуемой встрече с Саброй и отцом.
— У Короля выдался удачный месяц. Кадри и Ясмин обе вышли замуж, — прощебетала одна из прислужниц, а другая радостно проговорила:
— Ясмин выходит за местного аристократа. Его семья разбросана по всей пустыне. Она станет ему первой женой. Если нам повезёт, мы даже будем периодически с ней видеться.
Я медленно провела рукой под водой. Я даже не смогла попрощаться. Я больше никогда не увижу ни одну из них, несмотря на то, что Ясмин живет недалеко от дворца.
— А что насчёт алтамаруков? — спросила я невзначай, хотя мне не терпелось собрать воедино те слухи, что доходили до меня в тюрьме.
Хадийя щелкнула языком.
— Эмель! Ты же знаешь, что не должна спрашивать о таких вещах. Это не пристало дочери короля.
— С нашим Королем мы в безопасности. Нет никакой угрозы, — добавила другая прислужница.
Я не стала больше ничего спрашивать и оделась в чистое платье. И хотя оно было поношенным, оно было гораздо плотнее и мягче того, что мне пришлось носить в тюрьме.
Настала ночь, над головой начали зажигаться звезды. Мои руки начали дрожать, когда я приблизилась к дому. Сабра ждала меня за стенами из ткани. Что я скажу ей?
Из шатра раздавался мерный гул голосов ахир. Я ещё немного послушала их, попытавшись расслышать голос Сабры, после чего наконец вошла внутрь.
— Эмель!
— О Боже, это Эмель!
— Сестра!
Их радость полностью передалась мне, и мои переживания о старшей сестре ненадолго были забыты. Я была дома с любящими сёстрами. Мы собрались в кучку и начали яростно обниматься. Сабры среди них не было.
— Как ты?
— На что это было похоже?
— Ты в порядке?
— Что там с тобой произошло?
— Нашла мне мужчину? Я не привередливая.
Я повернулась к Пинар и рассмеялась. И только после того, как я успокоила их, уверив, что моё здоровье в порядке, и пообещала рассказать обо всём позже, голоса смолкли. Я подошла к своей кровати и откинула одеяло.
Поскольку никто не отряхивал мою кровать каждую ночь, она почти полностью покрылась песком. Тщательно почистив её, я заметила, что она была на удивление плоской. Слишком плоской. Я поспешила откинуть тюфяк — где моя соль? Где моя карта?
Они пропали.
Я посмотрела на окружавшие меня кровати, понадеявшись без какой-либо причины, что, может быть, я выбрала не ту кровать. Я крутила головой из стороны в сторону, оглядывая помещение, и отчаянно шаря руками по песку.
— Они у меня, — сказала Тави, опустившись на колени рядом со мной.
— Соль? Моя карта?
— Да. Я взяла их, когда тебя… Я не хотела, чтобы их кто-то нашёл. Я волновалась насчёт Сабры…
Я закрыла лицо руками и облегченно вздохнула.
— Спасибо, Тави.
Выпрямившись, я глазами поискала свою старшую сестру рядом со столами и среди сестёр, ходивших взад-вперёд по помещению. Она лежала на своём тюфяке на другом конце шатра, напротив меня, накрыв плечи и голову одеялом. Значит, она хотела видеть меня так же сильно, как я ее.
— Не благодари меня. Я использовала половину соли, приправляя свою еду каждый вечер, — сказала Тави.
Я резко взглянула на Тави и увидела, что она улыбается.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Что случилось в тот день? После всего?
Она придвинулась ко мне поближе, прижала колени к груди и улеглась на них щекой.
— Ей было так больно, — прошептала она. — Она не хотела, чтобы кто-то из нас помогал ей. Она разговаривала только со мной, но была очень немногословна.
— Больно? Ха!
— О, Эмель. Я знаю, что тебе больше досталось.
