на обучение в колледже в благотворительную организацию по борьбе с голодом Oxfam America, родители осознали всю серьезность его исчезновения. Они наконец поняли, что он делал все, чтобы его не нашли.
Я ничего не слышала о нем и не видела его больше двух лет. Но в отличие от остальных, кто вращался вокруг нашей семьи в этот период, я не задавалась вопросом, почему он не позвонил. Я знала. Он развелся с нашими родителями. А что касается меня, он знал, что я пойму, почему он не выходит на связь. Я не сомневалась, что как только он найдет время и место, в котором нуждается, то появится у меня на пороге. Даже в его отсутствие я чувствовала, что он рядом, и, прогуливаясь по патио после ужина, я мысленно записывала, что рассказать ему об этом дне в парке: что здания и башни искусственно возвышались над пейзажем. Что наши родители казались такими же искусственными. Что Шелли пыталась не обращать внимания на мамины придирки. Он бы смаковал ее очевидный дискомфорт от отсутствия формальностей во время церемонии, а когда она сделала замечания по поводу смуглого цвета лица жениха, клянусь, я очень живо представила, как Крис привычно ухмыляется и закатывает глаза.
Если Фиш и устал слушать о Крисе, незнакомом для него парне, который занимал более значимое место в наших отношениях, чем он, – а ведь именно из-за него мы не назначили дату свадьбы, – он никогда этого не показывал. Казалось, он понял, насколько мы были близки, и поскольку я очень часто говорила о Крисе, Фишу начало казаться, что он его знает. Может быть, именно поэтому он никогда не давил на меня, чтобы мы поженились до возвращения Криса.
Мы с Фишем поехали домой в Вирджинию-Бич и вернулись к работе. Фиша мучила затяжная тупая боль, которую неоднократно диагностировали как инфекцию внутреннего уха. Мы поняли, что дело обстоит серьезнее, когда боль стала невыносимой и он внезапно потерял способность ориентироваться в пространстве. Мы столкнулись с шокирующим открытием: у Фиша была опухоль мозга. Врачи действовали быстро, и мы выдохнули, узнав, что образование было доброкачественным и располагалось в области, которая позволяла безопасно удалить его хирургическим путем. Фиш был сильным и здоровым и быстро восстановился. Это было не только благословением, но и тревожным сигналом, который мотивировал нас обоих.
В течение всего предыдущего года я убеждала его в том, что ему необходимо реализовать свое стремление открыть мастерскую. Я была абсолютно уверена, что его опыт в сочетании с моими организаторскими способностями обеспечит нам успех. С небольшим запасом наличных в пятьсот долларов, с превосходным оснащением в виде комплекта инструментов Фиша (который напоминал многокамерные холодильники) и несколькими рекламными листовками, которые я набросала на компьютере на работе, мы подготовились к торжественному открытию.
Мы арендовали небольшое помещение с двумя служебными отсеками и офисом. Фиш нанял нескольких друзей, чтобы они помогли ему соорудить встроенные верстаки и полки для хранения вещей в гараже. Его мама нарисовала большую вывеску, которая должна была расположиться над воротами. Я убрала и подготовила офис, который стал одновременно рабочим местом для меня и комнатой ожидания для клиентов. Хозяин был доволен тем, как мы быстро преобразили грязное помещение благодаря своей изобретательности, усердному труду и новой краске.
С самого начала мы стремились делать все по-другому. Вместо типичных плакатов с полуобнаженными женщинами, лежащими на машинах, мы собрали промышленные плакаты и металлические знаки всех цветов от производителей инструментов и поставщиков деталей, чтобы украсить мастерскую. Цветовая гамма состояла из красного, черного, серого и белого цветов. Офис был оформлен в более мягких тонах и больше походил на комнату, перенесенную из дома, который мы с Фишем снимали вместе. Я использовала ту же краску для стен и отделки, взяла часть секционного дивана из гостиной в комплекте с подушками и одеялом и использовала наш обеденный стол из «Икеи» вместо письменного стола. Мои родители гордились такими проявлениями предпринимательской жилки и дали мне несколько хороших советов по ведению бизнеса, а также подарили отреставрированный шкаф для документов. Папа посоветовал мне прочитать книгу «Богатый барбер» и научиться разумно инвестировать и откладывать деньги. Несмотря на то что родители купались в роскоши, они всегда откладывали больше, чем тратили. Мамина система хранения документов и навыки работы с клиентами – то, чему я стремилась подражать. Мастерская была крошечной, но обстановка захватывала. Это был наш новый старт.
Фиш каждое утро рано уходил на работу и каждый вечер задерживался допоздна. Поскольку мастерская находилась всего в нескольких минутах ходьбы от аудиторской фирмы, я помогала составлять сметы и обзванивать клиентов в обеденный перерыв, а после работы возвращалась, вела бухгалтерию и готовила счета-фактуры. Большинство занятий в колледже я запланировала на вечер и выходные. Во время каникул я еще активнее помогала в мастерской. Я занималась дебиторской и кредиторской задолженностью, привлекала новых клиентов и тщательно впитывала все, чему Фиш учил меня в мастерской. У нас образовался круг постоянных клиентов, как мужчин, так и женщин, причем последние чувствовали себя уверенно и комфортно в моем присутствии. Фиш был блестящим механиком, а мои познания об автомобилях неуклонно росли. Мы добросовестно и честно выполняли свою работу, рекомендации расходились быстро, и бизнес стремительно развивался. Вскоре я уволилась из аудиторской фирмы и начала работать у нас полный день. Я перестала работать на других – это осознание приносило удовлетворение, контроль над своей жизнью придавал сил. Меня даже не волновало, что я нарушаю правило, которое когда-то установила для себя, – никогда не вступать в деловые отношения с супругом. Я слишком часто видела, сколько бед это может принести. Но Фиш так сильно отличался от папы: он всегда хвалил мой труд и с ним было легко работать.
Родители время от времени приезжали в гости. Обычно они делали остановку у нас, когда плыли на парусной лодке по внутреннему водному пути. Они бывали у нас недолго и иногда оставляли Бака на время длительных поездок. Они уже не так много работали, почти вышли на пенсию и постоянно путешествовали.
– Никаких вестей от твоего брата? – всегда спрашивали они.
– Нет, никаких, – честно отвечала я, пока они скептически изучали выражение моего лица.
Мы наладили отношения, если, конечно, это можно так назвать. Во время наших встреч я сама ставила условия, и чаще всего они проходили на моей территории. И хотя я чувствовала себя комфортно в отсутствие Криса, теперь я видела, насколько сильно этот его поступок ранил родителей. Мама говорила, что оставляет записку на двери каждый раз, когда
