В жизни бывшая жена Чаркова оказалась еще привлекательнее, чем на фотографиях. Легкая, изящная, похожая на француженку. На вид — не больше тридцати, на самом деле, Инга знала, — больше.
Ее хотелось рассматривать, как гениальную картину, как экзотический цветок. Она, и правда, смотрелась экзотично на фоне коллег в скучных темных однотонных костюмах, в тусклом помещении, пожалуй, недостаточно просторном для загромождавших пространство шести столов.
Из-под коралловой шляпы неукротимым водопадом царственно спадали светло-русые с золотистым отливом локоны. Пиджак в полоску «под матрас» в приглушенных пастельных тонах вряд ли привлек бы внимание Инги сам по себе. Чтобы носить такие вещи и не выглядеть при этом нелепо, нужно иметь не просто хороший вкус, но абсолютное чувство стиля. На Ирине пиджак сидел безупречно, а в сочетании с белой рубашкой и светлыми джинсами, украшенными плетеным поясом из кожи в яркую полоску, делал его обладательницу неотразимой. Смелой, романтичной особой, презирающей любые условности.
Женщина-вызов! Вот только интересно, как такая роскошная женщина, как будто только сошедшая с глянцевой обложки журнала, могла выбрать такого странного, подчеркнуло непрезентабельного человека, как Чарков.
Она не любила змей.
Вдвойне странно, что ее место заняла некрасивая и неприветливая карлица.
Вот только вряд ли такая утонченная и, по всей видимости, независимая женщина, как Ирина, станет посвящать незнакомую журналистку в подробности своей личной жизни, да еще и в присутствии двух строгих коллег.
Обе дамы в темных костюмах делали вид, что слишком сосредоточены на собственных делах, чтобы замечать, что происходит вокруг.
Женщина в шляпке (наверняка, в Париже ее принимали за француженку) оставила графин на подоконнике, не спеша с царственной, без тени высокомерия улыбкой опустилась на мягкий стул перед компьютером и предложила сесть Инге.
— А как вы узнали, что я ездила по обмену в Париж? — поинтересовалась женщина и тут же предложила. — Если хотите, могу показать кое-какие фотографии…
Она открыла маленькую перламутровую светло-розовую сумочку, извлекла оттуда такой же миниатюрный фотоаппарат.
Инга натянуто улыбнулась, чтобы скрыть замешательство.
Значит, первая жена Чаркова решила, что ее интересует Париж… Что ж, тем лучше. Конечно, вряд ли, даже если ее рассказ окажется очень интересным, его опубликуют в «Криминальной хронике», но материал без труда можно будет пристроить в другую газету. Вместе со змеями Чаркова. Веселая семейка.
— Да, — кивнула Инга в ответ на второй вопрос, решив не разочаровывать собеседницу с первого же слова, и пока она, вынув из фотоаппарата флэш-карту, производила несложную манипуляцию с компьютером, девушка уклончиво ответила на второй вопрос. — Случайно узнала. От вашего бывшего мужа.
— Ах, от мужа, — не удивилась, но почему-то расстроилась Ирина, быстро открывая на экране фотографии с видами Франции.
Инга передвинула стул, так, чтобы удобно было их рассматривать.
— Это Стефан и Николь, — остановилась Ирина на фотографии улыбающейся пары средних лет — привлекательном мужчине и женщине неяркой наружности без косметики. — Я жила в их доме, в Франконвилле. Это пригород Парижа, — сочла нужным пояснить женщина. — А вы давно знакомы с моим мужем?.. С моим бывшим мужем, — тут же поправилась Ирина.
— Нет, — помотала головой Инга. — Мы познакомились вчера. Он рассказывал мне о змеях и…
— Змеи, — нахмурилась Ирина. — Ненавижу змей.
— Я тоже их не очень-то люблю, — призналась Инга. — Вернее, очень боюсь. Странно, что кто-то считает змей милыми существами. А женщин, которые любят змей, я, честно говоря, вообще понять не могу.
Инга даже поежилась, представив квартиру Чаркова ночью. Лунный свет неслышно, как вор, проникает в окна. Одна из змей… или все сразу… открывают глаза… Нет… им даже не надо открывать глаза. Они же спят с открытыми глазами. И вот одна из змей, скорее всего, констриктор, извиваясь, надавливает на стекло… Звон осколков и… удав ползет по квартире в поисках жертвы.
Судя по тому, как напряглось лицо Ирины, с которого вдруг как губкой стерли приветливое и восторженное выражение, она представила что-то подобное, а может быть, даже и вспомнила.
Интересно, почему они расстались?
— Вы имеете в виду Клаву?
В голосе Ирины звучало раздражение, которое она не пыталась, а может быть, и не могла скрыть.
«Клава — наверное, так зовут вторую жену Чаркова», — судорожно соображала Инга.
— Да, она ведь, кажется, в цирке работала…
— Из этого отнюдь не следует, что она без ума от змей! — возразила Ирина с таким негодованием, как если бы прилюдно обличала маньяка, выдающего себя за филантропа. Она… — первая жена Чаркова доверительно наклонилась к девушке. — Она ненавидит змей!
На красивом нервном лице Ирины отразилось портившее ее презрительное выражение.
Инга не ожидала услышать таких неожиданных разоблачений.
— Но мне показалось…
Попытка возражения только еще больше распалила блондинку, похожую на Марину Влади.
— В том-то и дело, что фокусы — единственное, чему она научилась в цирке. Она ревнует его ко всем, даже к змеям!
Одна из дам неестественно закашляла и, взяв со стола какую-то увесистую папку, направилась к двери.
На Ирину это подействовало отрезвляюще, она вышла из состояния возбужденного транса, в котором пребывала пару секунд назад.
Инга проводила коллегу Ирины недовольным взглядом. Второго такого момента не представится. Вряд ли теперь удастся снова перевести разговор на змей.
На экране монитора снова замелькали виды Парижа, улыбающееся лицо Ирины на их фоне, чьи-то еще счастливые лица.
Один из снимков (Ирина любовалась им дольше, чем остальными) был похож на украшавший обложку фотоальбома, который недавно купила Инга — излучающие мягкий свет и настроение праздника, как гирлянды в новогоднюю ночь, огни Эйфелевой башни на фоне сиреневого парижского неба.
— Эйфелева башня ночью — просто феерическое зрелище, — Ирина Васильевна делилась впечатлениями с явным удовольствием. — Но на Монпарнасе мне понравилось больше. С нее виден не только Париж, но и пригород Парижа, но нет такого столпотворения, как на Эйфелевой башне. Вы были в Париже?
— Нет.
— Ничего, еще побываете, — посочувствовала жена Чаркова.
Инга достала из сумочки блокнот. Ирина оказалась интересной рассказчицей.
Две недели в Париже не обошлись без забавных происшествий.
Один раз на лестнице, ведущей к Сакре — Кёр Ирина в буквальном смысле оказалась в руках мошенников. Два выходца из Африки со смоляными волосами, заплетенными в дреды, дружелюбно улыбаясь, подошли к ней с веревочкой — завязать на руке «на счастье». Затянув на руке женщины узел, мошенники не отпускали свою жертву до тех пор, пока она не заплатила им «выкуп».
В другой раз Ирину едва не оштрафовали за то, что в парижском метро она потеряла билет, который нужно было предъявить при выходе в город. К счастью, билет нашелся в сумочке. Видимо, Ирина бросила его туда машинально.
А вот коллеге Ирины из другого города пришлось иметь дело с полицией из-за того, что она употребила на улице слово «негр».
В общем, эти истории очень даже подойдут для «Криминальной хроники», если сделать соответствующую подборку, и, может быть, даже положат начало новой рубрике — что-то вроде «Туристу на заметку. Как избежать неприятностей».
Поставив последнюю точку, Инга вспомнила, что забыла уточнить фамилию и должность собеседницы.
— Как вас представить? Ирина Васильена…
— Барсукова. После развода я вернула девичью фамилию.
Инга понимающе покачала головой, надеясь, что собеседница разовьет эту тему. Скажет что-то вроде «потому что мой бывший муж негодяй», за что можно будет зацепиться. Но Ирина закончила официальным тоном. — … доцент кафедры французского языка.
Вот теперь точка.
Спасибо. До свидания.
В автобусе Инга продолжала думать о женах Чаркова. Она ненавидит змей! Интересно, какое отношение к этой истории имеет Адонис?
Его убил Одинокий Лот.
При первой встрече в салоне парапсихологии он не проявлял никаких признаков враждебности. Во время второй сделал вид, что не узнал. Или не узнал на самом деле? Все равно странно…
Всерьез ли Чурилов считает, что Аникшину нанесли энергетический удар?
«К тому же, может быть, еще на этой пресс-конференции было что-то, что отвлекло внимание Аникшина, вывело его из равновесия».
Зеленый пиджак, конечно, здесь не при чем. Очень ядовитый зеленый…
Инга не заметила, как проехала остановку. Хотела выйти на следующей. Но решила, что если проехала — это знак, и тут же упрекнула себя за то, что стала в последнее время суеверной.
