— Я заберу тебя с собой. Наверно Риер не готов будет принять тебя в Черной цитадели, но я больше не готов жить с братом, я хочу свой дом, и я заберу тебя себе. Не бойся, у меня никогда не будет Илле, ты останешься со мной навсегда. Если только ты хочешь?
— А как же Майя?
— Она часть тебя и так же прекрасна, как и ты, думаю смогу полюбить ее.
Мое сердце расцвело, я не знаю возможно своими страданиями я заслужила лучшую жизнь, но я была счастлива, абсолютно счастлива… и влюблена, влюблена как никогда.
Глава 34
Риер шел напролом. Он спешил закончить войну и вернуться домой. Но ни победы в боях ни убийство главы человеческого сопротивления не прекратили бесчинств. Разрозненные подразделения, разбросанные по разоренной войной стране, продолжали сопротивление уже не во имя идеалов, а с целью наживы. Безработица, голод, смерть породили новые бесчинства. Люди еще вчера не способные на разбой и убийство видя отсутствие сильной власти шли на преступления. Голод порождал остервенелое желание выжить, он гнал людей с насиженных мест в города, которые заполнялись нищими и бандитскими шайками. Процветала проституция и грабежи. Волки, движимые жаждой мести порожденной войной, часто были не справедливы к людям. Ранее живущие бок о бок в мире, волки часто не разбираясь карали людей. Страна требовала кардинальных мер и времени. Формируя из остаток армии карательные отряды Альфа расчищал города на пути к черной цитадели огнем и мечем, ужесточал законы, вводил комендантский час. За полгода войны в страну пришел голод, и наступление зимы обещало вызвать настоящую катастрофу. Риер понимал, что если он допустит голод, то следующий год станет кровавей прошедшей войны. Война прошлась по территории волков, не задев города нападавших и дань от проигравшей стороны должна была стать спасением для его страны, а для этого надо было ехать на сторону захватчиков, устанавливать режим, контролировать поставки продуктов и строительных материалов. Как бы он не хотел вернуться к семье, он не мог бросить свою страну и обречь на голодную смерть своих людей. В разрушенных домах при нехватке хлеба и мяса и люди, и волки к весне окончательно одичают, и если не вымрут, то приведут страну к очередному уже экономическому и социальному кризису.
— Надо ехать к таргам и накладывать дань. — Рон и сам понимал, что это единственный выход.
— Я поеду, а ты возвращайся к жене.
— Я люблю тебя брат, но может понабиться принимать слишком жесткие решения, а ты слишком мягок с людьми. — Он явно намекал на Мадлен. Рону нечего было ответить, он и сам не понимал причины такого мягкого отношения к этой женщине. Со стороны такое отношение волка к предавшей его женщине было странным.
— Мне придется ехать самому. А ты поедешь в Черную цитадель, и организуешь наведение порядка в стране. Провизия будет до наступления зимы, надо приготовится ее принимать. Организовать охрану караванов. И присмотри за моей Илле, я надеюсь она ждет меня. Скажи, что я приеду, как только смогу.
— Я могу взять с собой Мадлен?
Риер рассмеялся — Ты можешь взять с собой любую понравившуюся тебе шлюху, но сделай так, чтобы в следующий раз она не сдала крепость людям. Ты в ней уверен?
— Она сама страдала по вине мужа. Она не предаст меня больше, она просто защищала своего ребенка.
— Женщины способны на все ради своего дитя, но кто сказал, что он больше не подвергнется опасности. Я хочу быть уверен, что если ее дочь похитят, то ты перережешь ей горло во дворе, но не дашь сдать Черную цитадель. Жизнь одной женщины, даже очень дорогой не стоит крови моей страны. Тем более, что она тебе никто. Если по ее вине пострадает хоть кто-то я найду ее и сожгу на костре вместе с дочерью живьем. Поэтому посади ее на цепь до моего приезда, а вот в кровати или в темнице решишь сам.
Я понимал своего брата, для него Мадлен всего лишь шлюха, перешедшая вместе с мужем на сторону врага. Муж и жена одна сатана и он не простил. Он убил ее мужа, а ее просто не нашел иначе казнил бы со всеми остальными. Дочь убивать бы не стал, но она погибла бы скорее всего сама, а если бы и выжила, то это мало кого волновало. Я не знал, что ему ответить. Был ли я способен на казнь Мадлен…наверное нет и тем более я не смог бы убить ее ребенка, поэтому он был Альфа, а я всего лишь его брат. Иногда самая большая милость нуждается в крови невинных, и все что я мог сделать, это максимально оградить этих ставших мне дорогими женщин от внешних воздействий. Я верил Мадлен никогда больше по собственной воле не предаст меня.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Глава 35
Алиса
Я была счастлива, первый раз в жизни я была абсолютно счастлива. Наверно это гормоны, но ощущение счастья не проходило. Я открывала глаза и солнце улыбалось мне. Даже Черная цитадель больше не казалась мрачной. Прислуга, узнав о моей беременности полностью сменила отношение ко мне. Теперь уже было не важно кого я рожу, им стало понятно, что я хозяйка в этом замке и так и будет. Я не знала, как родить волку сына, но очень этого хотела. Мне хотелось, чтобы мой воин вернулся с войны и был счастлив, что б он чувствовал себя победителем во всем. Я буду любить всех своих детей, которых мне пошлет бог, но если для любого мной мужчины важен сын, то я очень хочу, что б он родился первенцем. Еще год назад жизнь была беспросветна, а сейчас я имела все, абсолютно все чего только может пожелать женщина, а главное я верила в своего мужчину.
Стыдно сказать, но война практически не коснулась территорий вокруг замка и никак не повлияла на благосостоянии Альфы, я могла позволить себе все чего хотела, и я безбожно этим пользовалась. Я проводила дни в обществе швей, выбирая наряд для себя и ребенка. Заказывала милые кружевные безделицы и игрушки. Пыталась вспомнить и записать все, что я знала и читала о детях.
Отношение к детям здесь было другое, чем в моем мире. Мало кого из них заставляли учится и постоянно развиваться с самого детства, их просто любили, такими как они есть и не требовали быть самыми-самыми. Все требования оставляли на возраст совершеннолетия, в 16 лет ребенок становился самостоятельным и должен был учится, добиваться, показывать результат. До этого возраста, он просто был беззаботным ребенком — хорошо это или плохо, не мне судить, у меня в прошлой жизни не было детей. Я осталась здесь и думаю, стоит подчиняться законам нового мира. К тому же если у меня родится волк, то вступают в силу совершенно другие законы.
Через четыре месяця после отъезда Риера вернулся Рон с той странной женщиной из замка. Он сообщил радостную новость об окончании войны, но запретил покидать призамковые территории. Его реакция на мою беременность была странной, я думала он обрадуется, а он дико испугался, запер меня в замке, окружил охраной и ходил хмурый. Единственное, что утешало, такие меры он применил и к Мадлен, значит на них было основание. Она и ее дочь стали моими единственными друзьями. Рон ограничил мое общение даже с швеями, все время их посещений сидел в комнате и наблюдал. Если уж брат моего мужа сошел с ума узнав о моей беременности, страшно было представить реакцию моего мужа.
Я ждала, каждый день, сердце замирало в ожидании чуда, а он все не ехал. Мелькали дни, потом недели и месяцы. Из разговоров, услышанных в зале, я поняла, что моему мужу удалось остановить хаос и голод, обозы поспели вовремя, а публичные казни успокоили народ. Я прикладывала руку к животу и рассказывала своему ребенку, что люблю его, и папа его очень любит, что он все делает, чтобы обезопасить нас. Он вернется, обязательно вернется. Впрочем эта вера не избавляла от слез и апатии, настроение штормило в разные стороны, иногда в порыве раздражения я готова была проклинать его за то, что он бросил меня, а иногда обижено ревела вопрошая, почему я — почему именно мой муж должен спасать мир, почему он не может быть просто со мной.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Я стояла на крепостной стене, когда услышал боевой клич и увидела боевые флаги моего мужа. Сердце забилось в предвкушении встречи. На встречу воротам неслась конница и мне, казалось, я не только вижу, я чувствую как волчица Риера на расстоянии. Я неслась по ступеням в низ, не обращая внимания на ставший огромным живот. Мне хотелось плакать, я так мечтала о нем, а теперь я не успею и его встретит кто-то другой. Глупо…может быть, но мне хотелось первой бросится ему на шею. Мне хотелось лететь, а казалось я еле передвигаюсь. Я слышала лязг цепей и приветственные крики, топот лошадей по брусчатке во дворе, крики и лай собак. Я вылетела на порог дома и окаменела.
