Куусинен и Лехтосаари едва заметно морщились, дегустируя крепчайший несладкий кофе, но болгары пили божественный напиток с таким же, как и Белов, удовольствием. Когда Саша допил первую чашку, Боев тут же налил ему новую.
— Добрый кофе?
— Млять, товарищ Христо! Если б ты только знал, как давно я не пил нормального кофе. А уж про настоящий, правильный — вообще молчу… — Александр уселся поудобнее. — Я боялся, что будет бразильский, а у вас, товарищ Димитров — йеменский. Роскошь, честно… — Он снова отхлебнул кофе, зацепил ложечкой сладость из пиалы, глотнул из стакана. — Э-эх… Я чумею, дорогая редакция… Лет двадцать так не сиде… Упс!
Четверо сотрапезников резко повернулись и уставились на него в упор. Саша исподлобья поглядел на них, медленно переводя взгляд с одного на другого, затем широко улыбнулся, но улыбались только его губы…
— Черт, совсем постарел. Расслабился… — Чашка со звоном брякнулась на стол, а Саша уже стоял готовый к броску. — И что, интересно, мне теперь с вами, товарищи дорогие, делать? А?
Куусинен откинулся назад на стуле, словно ненароком откинув полу пиджака. Лехтосаари застыл как изваяние, но его рука осторожно, по миллиметрам, двинулась к брючному карману. Христо Боев зримо напрягся, точно приготовившись к свирепому, тигриному прыжку. В кабинете висело гнетущее молчание, и с каждой секундой оно становилось все тягостнее и тягостнее. Казалось, что тишину можно резать ножом…
На самом деле голова Александра подстёгнутая адреналиновым штормом думала немного о другом. Что ЕМУ теперь с этим делать? Ведь поступки его и даже слова никак не тянули на пятнадцатилетнего подростка даже прошедшего Крым и Рым. И решение простое как кирпич, мгновенно кристаллизовалось и начало обрастать подробностями.
— Как говорил один мой давний знакомый Шарль Талейран: «Это больше чем преступление, это ошибка». Давно живу, товарищи, вот и расслабился.
— Ну-ну, — раздался успокаивающий низкий голос с болгарским акцентом. — Успокоились, товарищи, успокоились.
Димитров вышел на середину кабинета и повернулся к Белову:
— Ты уж нас извини, товарищ Белов, но то, что ты — не ребенок, мы поняли еще вчера утром. Обсудили с товарищами, ну и вот…
— Понятно, — продолжая фиксировать глазами всех, сказал Саша. — И что решили?
Боев кашлянул:
— Юнак, мы не воевать собрались. Мы просто спросить хотим…
— Спрашивайте. Если смогу — отвечу…
…Через час все пятеро снова сидели и мирно попивали кофе.
— Значит, война? — медленно спросил Куусинен. — И ничего нельзя сделать?
— Можно, наверное, — сделав новый глоток, задумчиво произнес Саша. — Но война все равно будет. На год-два позже — может быть, но будет. А то и на год-два раньше… Да вы и сами знаете.
Боев налил еще кофе, придвинул чашку Александру, а сам закурил:
— Возможности оттянуть войну лет на десять-пятнадцать совсем нет?
— Нет. Американцы… — Он сделал глоток и с минуту медитировал. — Понимаешь, Христо, янки война нужна как воздух. Экономически они малоэффективны, а значит им необходим способ ограбить ближнего. Сейчас план строится на немцах. Гитлер может быть и гениальный тактик, но как стратег он — нуль. Абсолютный. Его выкармливают на нас.
— Но у Германии сейчас ничего нет, кроме долгов, — рассудительно произнес Димитров, цепляя ложечкой балдъя из пиалы. — Их придется долго выкармливать.
— Не так уж и долго, — хмыкнул Куусинен и тоже закурил. — У них остались мощная промышленность и обозленный народ, из которого получаются замечательные солдаты…
Снова воцарилось молчание. Димитров встал и принялся молоть новую порцию кофе.
— Реваншистов возглавляет Гитлер, — задумчиво произнес Лехтосаари. — Если с ним что-нибудь случится…
— То придет кто-то другой вместо него, — рассудительно заметил Боев. — Еще как бы не хуже…
— Рём придет, — сказал Димитров, ставя турку на таган. — А после Рёма — Геринг, вероятно…
— Сказка про репку, — прокомментировал Белов. — Жучка — за внучку, внучка — за бабку, бабка — за дедку…
Следующие две минуты он объяснял присутствующим, что это за сказка. Посмеялись…
— Личный террор тут ничего не даст, — проговорил Куусинен, закуривая новую папиросу. — Не стоит уподобляться анархистам прошлого века…
— Хорошо бы угробить ВСЮ верхушку нацистов, — задумчиво произнес Саша, склонившись над чашкой. — Технически это вполне осуществимо, вот только как их собрать в одном месте?..
Тут он поднял голову и вздрогнул: все четверо замерли и смотрели на него, точно кролики, загипнотизированные удавом.
— Товарищ Саша, — медленно, выделяя каждое слово, начал Димитров. — В начале сентября в Нюрнберге запланирован съезд НСДАП. И на него они соберутся ВСЕ…
По лицу Белова вихрем промчался калейдоскоп самых разных эмоций, чувств и реакций — от «Какого ж вы молчали?!!!» до «Песец, приехали!!!» Наконец он справился с собой и очень вежливо спросил:
— А скажите, товарищ Димитров: когда точно он будет проходить? И где конкретно? Поподробнее попрошу…
Димитров недоверчиво покачал головой:
— Ничего не выйдет — безопасность этого места обеспечивается очень плотно. Собаки, сапёры, штурмовики и вообще не подойти…
Белов напрягся, мысленно досчитал до пятидесяти по-китайски, а потом обратно — от пятидесяти до нуля, но уже по-испански. И лишь тогда снова очень вежливо ответил:
— И все же я прошу вас, товарищи, предоставить мне подробные планы здания, в котором будет проходить съезд, а также планы города и крупномасштабную карту его окрестностей… — Он снова улыбнулся одними губами. — Я полагаю, что будет лучше, если окончательное решение о возможности акции будет принимать специально подготовленный профессионал…
При этих словах Боев чуть заметно дернулся, но промолчал. Однако Саша заметил его движение…
— Христо, а сколько видов взрывчатки ты знаешь, и со сколькими тебе лично доводилось работать?
— Ну, примерно… двадесть…
— Ну вот. А я — восемьдесят два, из которых около двух десятков могу изготовить своими руками. На месте, из подручных материалов…
Димитров и Куусинен изумленно переглянулись, Лехтосаари удивленно сглотнул, а Боев секунду ошарашено смотрел на мальчика, затем хлопнул себя ладонью по бедру:
— Сдаюсь, юнак…
11
Вечером того же дня коминтерновский «Бьюик» высадил Сашу у дверей Ближней дачи. Белов сразу же заметил, что охрана уменьшилась до штатной численности: курсанты и коминтерновцы исчезли, равно как и пропали с глаз пулеметные гнезда и огневые ловушки. Жизнь возвращалась в нормальную колею…
— О, товарищ Белов! — перед ним вырос рязанец Алексей. — Тебя тут товарищ Власик искал. Искал-искал, потом плюнул и уехал.
— Куда плюнул? — хмыкнул Саша.
— На нас, — ухмыльнулся Глудов. — Мы тебя часа два прикрывали, не рассказывали, что ты товарищами Димитровым и Боевым умотал. Василий и Артем тоже не сдавались, а товарищ Надмит, тетка твоя и, — тут парень понизил голос и хитро подмигнул. — Светланка так и не раскололись. О как! Цени, паря.
— Ценю — кивнул Белов. — Спасибо тебе, Леха. Классный ты парень…
И с этими словами он пошагал вперед, одновременно сдвигая на живот полевую кожаную сумку немецкого производства — подарок Куусинена. Там лежали: кулек с изюмом, курагой, черносливом и сушеными персиками, презентованные болгарами, и фунтик из вощеной бумаги с финским мямми — подарок от финнов. Вот правда, если первым подарком Александр собирался порадовать свою новообретенную семью, то с мямми было сложнее. В прошлой-будущей жизни ему доводилось пробовать этот десерт с, прямо скажем, весьма своеобразным вкусом. Положим, ему-то он нравился, так же как и вкус мустамаккары — традиционной финской кровяной колбасы, но как к этому странному черному вязкому месиву отнесутся Вася и Артем, а тем более — Светлана и тетя Вера, Александр утверждать бы не рискнул…
— Сашка! — легкая на помине Светлана буквально напрыгнула на него из-за угла. И тут же затараторила. — Опять весь день в Коминтерне пропадал? И что они к тебе так привязались? Скучные, вечно такие таинственные… Как Джон Сильвер из «Острова сокровищ»…
— Ну, Сильвер как раз таинственным не был, — усмехнулся Саша. — Насколько я помню роман Стивенсона, Джон-окорок изображал из себя очень даже открытого и компанейского гаврика. Вот если бы ты вспомнила роман того же Стивенсона «Дом на дюнах», то там и Норсмор, и Кессилис — довольно-таки угрюмые, нелюдимые и таинственные ребята…
— Ой, а я его не читала, — объявила Светлана. — А это — интересная история?
— Ну, как сказать… — И с этими словами Белов вытащил из сумки болгарский подарок. — Угощайся. Это как раз коминтерновцы передали…
