обречен. Никто не поможет.
Наступила пауза.
— Верность подобает хранить до конца, — отчеканил центурион.
«Рим нескоро падет, — понял Максим. — Пока есть такие солдаты…»
— К измене не призываю. Не иди против богов.
И снова центурион посмотрел на могилу весталки. Кажется, вообразил, что и его самого постигла кара богов за участие в неправедном деле.
— Служи Домициану. Потом — новому императору.
— Имя, — потребовал центурион. — Назови имя.
С дороги донеслись шаги. «Смена караула».
— Траян, — ответил Максим без колебаний. — Теперь молчи.
Поспешно отошел. Не сомневался: Септимий даже под пыткой не проговорится.
Максим вынырнул на дорогу как раз, когда преторианцы свернули на пустырь. Пустился бегом. Совсем не хотел, чтобы Септимий, сменившись с караула, сделался его попутчиком.
Ноги заплетались от усталости. Максим дважды упал на ровном месте. Вставал и снова бросался бежать. Думал о Сервии. «Где искать? Сколько прошло времени… Она, верно, напугана: я исчез».
Дорога уже не была безлюдной. Максим обогнали двое всадников, да и сам он обгонял путников, с тяжелой кладью направлявшихся в город. Тусклый предутренний свет сменился розовыми лучами восхода. Цокали копыта лошадей и мулов, где-то мычали коровы и блеяли овцы.
Впереди показались Коллинские ворота. Слева, в некотором отдалении от дороги тянулась стена преторианского лагеря. «Где Сервия? Неужели, устав ждать, ушла одна? Но куда? Ворота еще заперты».
— Максим!
Он обернулся. Сервия притаилась за камнями на обочине, с дороги ее не было видно. Только когда сестра Марцелла вторично окликнула Максима и поднялась, он обнаружил ее убежище.
Сервия вышла на дорогу. Держалась все так же строго, прямо, но от усталости заметно побледнела и осунулась.
— Беспокоилась? — спросил Максим.
— Сначала. Потом поняла — ты дожидаешься центуриона.
Максим внимательно на нее посмотрел. Сервия отвернулась. Сказала:
— Хорошо, что ты его дождался.
Больше она не прибавила ни слова. Они двинулись в путь.
* * *
Сервия с Максимом вошли в особняк через садовую калитку. И сразу наткнулись на бестиария, Тита Вибия и управителя. Растянувшись на траве, они поглощали виноград, сорванный с лоз, оплетавших беседки.
Благородный сенатор Марцелл, судя по всему, поселился на Авентине.
Увидев хозяйку, управитель вскочил на ноги. Сервия знаком велела ему успокоиться. Тит Вибий перевернулся на спину. Произнес восхищенно:
— Всю жизнь мечтал, чтобы какой-нибудь сенатор пожил денек в моей развалюхе, а сам бы я воцарился в особняке. И вот — свершилось.
Он отправил в рот черную, упругую виноградину.
Первой засмеялась Сервия. Стояла, опершись о перила беседки, и хохотала: звонко, заливисто, на весь сад. Следом за Сервией развеселились и остальные. Отсмеявшись. Вибий сказал:
— Корнелия на Авентине. С нею твой брат, госпожа, лекарь и Лавия.
— А Гефест?.. — встрял Максим.
— Там же, только не в доме, а во дворе.
— Ребятню соседскую обучает, — напомнил Тит Вибий.
Максим улыбнулся: «Как я забыл?! Урок латыни! Рухнет мир, но латынь останется».
Вибий продолжал, обращаясь к Сервии:
— Твой брат, госпожа, велел дать мне новую одежду — это его собственные слова — и денег. Хочет, чтобы я нынче же нашел для весталки другое жилье.
Сервия тотчас стала серьезной.
— Он прав. Одежду и деньги получишь немедленно. Сними просторную квартиру… Хотя бы и в вашем доме, только на первом этаже.
— Нельзя, — вмешался Максим. — Вибия там все знают. Полюбопытствуют — откуда деньги.
— Верно, — помедлив, согласилась Сервия. — Тогда… присмотри дом на Садовом холме. Уединенный особняк, где ее никто не потревожит.
Вибий с готовностью поднялся.
— Подожди, — сказала Сервия. — В эту ночь и ты, и остальные совершили такое… Нам с братом никогда не расплатиться. Но я хотела бы хоть как-то наградить… Ты мечтал о собственном доме. Быть может…
Вибий покачал головой.
— Двадцать лет я прожил на Авентине. Меня все знают, я всех знаю. Иду — каждый приветствует. Захворал — каждый поможет. Зачем мне уходить?
Сервия долго смотрела на него. Так, словно получила какой-то урок. Затем подала знак управителю, тот взял Вибия за руку и повел в дом. Максим, внезапно обеспокоившись, сказал Сервии:
— Твой брат. Многие догадывались…
— О его чувствах? — подхватила она. — Да, знаю. Сейчас явятся. Одни — утешить, другие — полюбоваться горем.
— Марцелл должен их встретить.
— Встретит, — безмятежно ответила Сервия.
Максим не был так уверен. Понимал: Марцеллу нынче трудно следить за временем.
— Стоит напомнить… — осторожно начал Максим.
Сервия посмотрела удивленно:
— Брат придет вовремя.
Максим более не настаивал. Сервия отступила на несколько шагов. Максим последовал за ней. Бестиарий остался возле беседки, с величайшим вниманием изучая виноградные листья.
— Послушай, — сказала Сервия Максиму. — Однажды, желая отблагодарить, я выгнала тебя из дома. Обещай, что теперь не уйдешь.
Он улыбнулся и кивнул.
— Быть может, сам назовешь награду, какую хотел бы получить?
Максим улыбнулся еще шире. Сервия выжидающе смотрела на него. Он произнес:
— Боюсь, это смело… чересчур… Тебе не понравится.
Сервия не отводила напряженно распахнутых глаз. Он выпалил:
— Хочу увидеть спектакль. Настоящий. Пригласи актеров.
— Хорошо.
Сервия быстро повернулась и ушла. Максиму показалось: во взгляде ее мелькнуло разочарование. «Интересно, что, она думала, я попрошу?»
…Сенатор Марцелл явился вовремя. Едва успел умыться и перешить одежду, как первый гость ступил на порог. Максим оказался прав. Такого столпотворения в доме сенатора еще не бывало. Гости шли один за другим, со скорбными лицами и любопытными взглядами. Максим, заглянув в атрий, подметил только двух-трех человек, в чьих глазах светилось настоящее участие. Они не старались привлечь внимание, держались в стороне. Желая запомнить этих людей, Максим вгляделся пристальнее. И вдруг узнал: у колонны, поддерживаемый двумя рабами, стоял…
Да, именно тот. Долговязый, плешивый, с трясущимися коленями… Правда, уже не такой костлявый и желтый. За минувшие недели паралитик заметно окреп. «Явно возвращается к жизни».
Максим застонал.
— Что? — подскочил бестиарий.
— Кто? Кто это?
— У колонны? Сенатор Нерва.
Максим привалился к стене и медленно пополз вниз. Он вспомнил.
Екатерининский парк, гранитная терраса, аллея, круто сбегающая к пруду. Зима, все статуи спрятаны в деревянные домики. На фоне занесенного снегом поля и белого неба темнеет единственное изваяние. Величественный мужчина сидит, в поднятой руке сжимая свиток. А сам Максим шаг за шагом приближается к гранитному постаменту, желая узнать: для какого горемыки не нашлось укрытия? Читает: «Император Нерва».
«Ужас! Когда же придет Траян?! Вероятно, после… А я-то наобещал Септимию. Решит — намеренно солгал!»
Максим снова уставился на сенатора Нерву. Тот, приветствуя Марцелла, самостоятельно сделал целых три шага вперед. «Долго не протянет? Как бы не так! Вон как поздоровел!»
Подняться на ноги Максим уже не смог. Бестиарий схватил его под мышки и поволок наверх.
* * *
Тем
