После нескольких чарок У Старший заметил, что вечереет, и стал откланиваться.
— Вот-вот зайдет солнце, сударь, — проговорил Ши Боцай. — Поздновато в путь пускаться. Если не побрезгуете кельей ничтожного инока, заночевали бы лучше у меня. А завтра пораньше и в путь двинуться легче будет.
— Но у нас кое-какие вещи на постоялом дворе остались, — заметил У. — Как бы, чего доброго, не польстился кто.
— Насчет этого можете не волноваться, — заверил его, улыбаясь, Ши Боцай. — Пусть только посмеют прикоснуться! Как узнают, что нашего паломника обокрали, не только постоялый двор — всю округу страх проберет. Хозяина сейчас же в областное управление доставят, выпорют как полагается и грабителя прикажут разыскать.
Услышав такие заверения, У Старший остался. Ши Боцай продолжал наполнять большие кубки. У Старший, захмелев, вышел пройтись и полюбоваться храмами. Ши Боцай сделал вид, что опьянел, и тоже вышел по малой нужде. Послушник Шоуцин с вином в руке отпер дверь и выпустил У Старшего наружу.
Юэнян почувствовала усталость и решила лечь. Ши Боцай тем временем запер дверь спальни, а сам сел снаружи кельи. И надо же было тому случиться!
Только Юэнян легла в постель, как до нее донесся шорох. Вдруг из находившейся за кроватью обтянутой бумагой двери в спальню ворвался незнакомец. Это был розовощекий детина, лет тридцати, с бородкой в три клинышка, в темной головной повязке и лиловой парчовой куртке и таких же штанах.
— Меня зовут Инь Тяньси, — проговорил он и заключил Юэнян в объятия. — Я прихожусь шурином правителю Гао. Давно слыхал о вас, сударыня. Знаю, вы супруга знатного солидного лица, наделены прирожденным обаянием и слывете красавицей. Давно я жаждал встречи, горел желанием лицезреть вас, да не выпадало подходящего случая. И вот сбылась моя мечта. Я несказанно счастлив. Не забыть мне этого момента!
Инь Тяньси схватил Юэнян и стал домогаться ее. Как только могла съежилась, насмерть перепуганная, Юэнян.
— Как вы можете средь бела дня, в мирное время, ни с того ни с сего хватать жену порядочного человека?! — громко закричала она и хотела было вырваться, чтобы броситься к двери.
Но Инь Тяньси не пускал ее.
— Не кричите, сударыня, умоляю вас! — вставая на колени, запросил насильник. — Прошу вас, войдите в мое положение. Сжальтесь надо мной!
— Помогите! Спасите! — напрягая все силы, еще громче закричала Юэнян.
Ее услышали Дайань с Лайанем и стремглав бросились в задний флигель У Старшего.
— Дядя, скорее! Матушка в келье зовет на помощь.
У Старший, ускорив шаг, побежал к келье. Он толкнулся было в дверь, но не тут-то было. Из кельи послышался громкий голос Юэнян:
— Для чего понадобилось хватать паломницу, да еще в мирное время?!
— Сестра, успокойся! — крикнул ей У Старший. — Я тут.
Он схватил камень и разбил им дверь. Инь Тяньси выпустил из рук Юэнян и, прыгнув за кровать, испарился как дым.
А в келье Ши Боцая, надобно сказать, за кроватью был устроен особый ход.
— Не опозорил тебя насильник, сестра? — ворвавшись в спальню, расспрашивал ее брат.
— Не успел. Вон там за кроватью скрылся.
У Старший стал разыскивать Ши Боцая. Но монах спрятался. Чтобы как-то заговорить паломников, он выслал к ним своих послушников. Это вывело У Старшего из себя, и он крикнул сопровождающих, а также Дайаня и Лайаня. Слуги разбили вдребезги дверь и окна в келье Ши Боцая, после чего, охраняя укрывшуюся в паланкине Юэнян, покинули обитель Лазурных облаков.
Они пустились в обратный путь с наступлением сумерек и не останавливались целую ночь. Когда же начало светать, они поспешили к подножию горы на постоялый двор, где рассказали, что случилось.
— Не следовало бы вам задевать этого Иня Злодея, — сокрушенно говорил им хозяин. — Ведь он доводится шурином здешнему правителю. Не зря Злодеем прозывается. Вы-то уйдете — и дело с концом, а нам несдобровать. Без погрома на постоялом дворе не отступится.
У Старший наградил хозяина лишним ляном серебра, забрал вещи и, охраняя паланкин с Юэнян, поторопился в обратный путь.
Инь Тяньси кипел от гнева. Собрав два или три десятка бездельников, каждый из которых был вооружен кинжалом либо дубинкой, они начали спуск с Великой горы.
Путники во главе с У Старшим вместо двух остановок делали одну и примерно к четвертой ночной страже достигли горного ущелья. Вдали, сквозь чашу деревьев, едва мерцал свет, когда они подошли поближе перед ними оказалась горная пещера. В ней пред зажженной свечей сидел старый буддийский монах и читал сутру.
— Мы были в храме на вершине горы, — обратился к наставнику У Старший. — Нас преследовали насильники. Когда мы завершили спуск, настала ночь, и мы сбились с дороги. Позвольте узнать, отец наставник, куда мы попали и как нам добраться домой в Цинхэ?
— Вы на Восточной вершине Великой горы, — отвечал монах. — А пещера эта зовется пещерою Снежного потока. Бедного инока называют Наставником в Медитации из Снежной пещеры, а монашеское мое имя Пуцзин, или Всеуспокаивающий. Лет тридцать я пребываю в этой пещере, погруженный в созерцание. Это судьба привела вас ко мне. Задержитесь тут. Внизу множество волков, тигров и барсов. Завтра пораньше выйдете и прямо большой дорогой доберетесь к себе в Цинхэ.
— А если будут преследовать? — спросил У Старший.
Старец огляделся вокруг и молвил:
— Не бойтесь! Насильники вернулись с полпути.
Он заметил Юэнян и спросил, как ее зовут.
— Это моя сестра, — отвечал У. — Жена Симэня. Она исполнила данный мужу обет. Вы спасли нам жизнь, отец наставник. Мы никогда не забудем вашего благодеяния и щедро вас отблагодарим.
Они переночевали в пещере.
На другой день в пятую предутреннюю стражу благодарная Юэнян поднесла монаху кусок полотна, но тот отказался.
— Я, бедный инок, желаю одного — просветить сына, тобою рожденного, — сказал он. — Сделаю его учеником своим. Ты согласна?
— У моей сестры единственный сын, — пояснил У. — И мы надеемся, что он продолжит по наследству дело отца. Если б у нее были еще дети, она отдала бы вам, отец наставник, своего сына в ученики.
— Но мой сын еще слишком мал, — проговорила Юэнян. — Ему и году нет. Как его отдать!?
— Я его не прошу сейчас, — говорил монах. — Я приду за ним через пятнадцать лет. Только пообещай отдать.
Юэнян не проронила ни слова, а про себя подумала: «Через пятнадцать лет… тогда и решим». Так она дала наставнику молчаливое обещание.
Да, дорогой читатель! И не надо было Юэнян в этот раз давать обещание монаху. Ведь через пятнадцать лет, когда бедствие постигнет Поднебесную, Юэнян возьмет с собою сына Сяогэ и отправится в Хэнань искать пристанища у Юнь Лишоу, но заблудится и повстречает в обители Вечного блаженства монаха-наставника, где тот будет молиться о спасении смертных. Вот тогда-то Сяогэ и примет монашеский постриг, но об этом речь впереди.
На другой день Юэнян простилась с монахом, и они двинулись дальше. К концу дня паломники очутились у подножия горы, преградившей им путь. Она называлась горою Свежего ветра. Сколько опасностей таили ее кручи!
Только поглядите:
Куда ни глянь, всюду горы; кругом опасные утесы. Простерлись ввысь могучие причудливые сосны. Их кроны зелено-голубые повисли, как шатры. Свисают лианы с ветвей вековых деревьев. Разлетаются брызги стремительных водопадов. Волосы мерзнут от стужи. Вздымаются отвесные скалы. Режет глаза ослепительное сиянье. И спящую душу заставит очнуться картина сия. Все время доносятся рев горного потока и стук топоров дровосеков. Мнится, рушатся могучие скалы. Горных птиц слышны печальные крики. Стадами ходят олени. Стаями лисы пробираются через колючки. Прыгают, скачут, средь дикой природы ища пропитанье. То сзади, то спереди раздаются их завыванья. Окинь взором травою покрытые склоны. Нигде не увидишь ни лавок, ни постоялых дворов. Только горные тропы петляют и кружат. А в пропасти грудой лежат мертвецы. Тут только патриархам буддизма предаваться самосовершенствованию или грабителям из засады врасплох нападать.
Итак, называлась она горою Чистого ветра и была на ней сооружена крепость Чистого ветра, в которой обитали три разбойника. Одного, Янь Шуня, прозывали Пятнистым Тигром; другой, Ван Ин, носил прозвище Приземистый Тигр, а третий, Чжэн Тяньшоу, прозывался Белоликий Барин. Под их предводительством собралось сотен пять молодцов. Они только тем и занимались, что грабили на дорогах, совершали поджоги и убийства. И никто не решался им перечить.
Когда путники во главе с У Старшим, окружив паланкин с Юэнян, въехали в горы, спускались сумерки, но не видно было ни гостиницы, ни постоялого двора. Страх все больше овладевал ими. Вдруг лошадь У Старшего попала в аркан и, стреноженная, рухнула в пропасть. Тем временем молодцы захватили паланкин с Юэнян и потащили его в горы, а об остальных путниках во главе с У Старшим доложили трем главарям. Немного погодя вихрем выскочил отряд молодцов и, навьючив лошадей, ускакал в горы. У Старшего и остальных повели в крепость.
