— Но…
Я хлопнул ладонью по столу.
— Я не повторяю дважды. Завтра до полудня мне на подпись проект приказа.
Взгляды за столом переместились на Вельяминова. Он-то поддержит консерваторов?
Но Николай Александрович лишь прищурился:
— Господа, советую не спорить. Князь знает, о чём говорит.
Посмотрел в лица сидящих напротив. Любви там не было ни капли. Я пришел разрушить их привычный мир.
— Похоже, коллеги, вы меня ненавидите. Теперь подумайте, как к вам должен относиться я?
В наступившей после этого тишине прозвучал только хохоток Вельяминова.
— Лучше делайте, господа, и даже не пытайтесь сопротивляться.
Молчание.
Значит, я победил.
* * *
Кто думает, что война — это непрерывно перетекающие из одного в другой бои, стрельба круглые сутки, а также бесконечное марширование в свободное время, тот ошибается. Большей частью, особенно в зоне, не прилегающей к боевым действиям, ничего этого нет. Первая атака японского флота на Порт-Артур закончилась вроде бы почти вничью: затопили два миноносца, один потеряли. К тому же гибель судов была для агрессора совершенно напрасной, торпедная атака не получилась — сработало заграждение. Наши потери ровно в два раза меньше.
Команда, работающая на сборке «Агнесс-2», основала стахановское движение намного раньше. Ребята впахивали без перерывов и беспрецедентно ударными темпами. Если что, это неверная цитата из рапорта, я сам такие трескучие слова произносить так и не научился. И даже секретность смогли соблюсти. По крайней мере нам так хочется думать.
Чуть позже оказалось, что Того и не планирует уходить, а копит силы для новой атаки, уже всей эскадрой. Макаров рвал и метал, собирая отряд для нападения на противника. И мы решили задействовать «Агнесс-2». Пора. К тому же расстояние позволяет. И главное — никто еще толком не знает о возможностях нашей субмарины. Собственно, если бы не Джевецкий, может, и не решился. Степан Карлович пришел ко мне вскоре после еще не ставшего знаменитым совещания с медицинскими генералами. Поймал тепленьким, можно сказать. Мы сидели с Вельяминовым и пили чай у меня в кабинете, когда секретарь доложил, что инженер жаждет моей крови. Прибыл в компании командира подлодки — Николая Петровича Белавенца
— Вы же знакомы со Степаном Карловичем? Строитель подводных лодок имени Агнессы Григорьевны, — спросил я Николая Александровича, представляя визитеров.
— Рад знакомству, — встал Вельяминов и подал руку Джевецкому и Белавенцу. — Я, пожалуй, пойду. Поговорить спокойно всё равно не дадут. К тому же надо еще толком обдумать ваши предложения. Подготовлю вопросы, завтра встретимся.
— Надо выпускать «Агнесс», — сказал Степан Карлович, стоило только двери за Вельяминовым закрыться. — Отличный шанс! Пока Макаров погрузит снаряды, подготовит эскадру, мы успеем выйти! Дистанция ерундовая, подойдем и проведем торпедную атаку!
— Что же, давайте к адмиралу.
К счастью, Степан Осипович, стоило ему услышать об этом предложении, тут же дал добро. И скомандовал выделить буксир для вывода субмарины на внешний рейд.
* * *
Волнение было слабым — лёгкий прибой лишь немного покачивал лодку. В тёмной воде угадывались размытые силуэты русской эскадры, скрытые утренним туманом. «Агнесс-2» шла в подводном положении на глубине шести метров, ориентируясь по гирокомпасу и расчётам, сделанным ещё ночью.
Джевецкий, стоя в полутёмной рубке, внимательно следил за показаниями приборов. Внутри корпуса было душно, пахло машинным маслом, потом и чуть-чуть керосином. Фонарь давал минимум света.
— Николай Петрович, какова глубина? — тихо спросил он.
— Шесть метров, держим курс.
По расчетам, японская эскадра должна находиться примерно в пяти милях от входа в гавань. Группа русских миноносцев уже совершила показательный выход, пытаясь спровоцировать Того на атаку, но японцы сохраняли осторожность. «Агнесс-2» должна была выйти раньше основных сил, чтобы занять позицию для удара.
Подлодка шла на электрическом ходу, почти бесшумно. За последние часы она трижды всплывала на перископную глубину для ориентировки. Наконец, расчётное время выхода к противнику подошло.
— Перископ! — скомандовал Джевецкий.
Перископ медленно поднялся, в окулярах показалась размытая линия горизонта, затем — силуэты кораблей.
— Контакт, вижу японцев!
Прямо по курсу двигалась японская эскадра — сначала миноносцы, потом броненосцы. «Микаса» шёл впереди, в кильватерном строю за ним «Асама» и «Такачихо». Две канонерки следовали чуть сбоку, готовые прикрыть флагман.
— Дистанция до цели?
— Около пятнадцати кабельтовых.
Джевецкий прикинул курс. Если «Микаса» продолжит движение в том же направлении, «Агнесс-2» сможет выйти на дистанцию атаки через пять-семь минут.
— Ложимся на боевой курс. Ход десять узлов.
Лодка плавно набрала скорость. Внутри раздалось слабое гудение электромоторов.
* * *
Минуты тянулись мучительно долго. Команда молчала, в отсеке слышалось лишь тихое постукивание приборов и приглушённый шум воды за бортом.
— Дистанция девять кабельтовых, — Белавенц взял на себя обязанности штурмана, быстро наносил все на карту.
Джевецкий взялся за перископ. Броненосец медленно разворачивался, открывая борт. В подлодке царила полная тишина, все смотрели на инженера.
— Готовность первой и второй торпеды!
Матросы замерли у пусковых рычагов.
— Открыть передние аппараты.
Хлопнули клапаны торпедных аппаратов.
— Дистанция семь кабельтовых! Шесть, пять…
Японцы ещё не замечали подлодку. Миновали последние секунды.
— Пли!
Резкий толчок от отдачи прошёл по корпусу «Агнесс-2». Первая торпеда пошла.
— Вторая — пли!
Вторая торпеда рванулась вслед за первой.
— Курс на отход! Срочное погружение!
Подлодка резко пошла вниз, Джевецкий с силой вцепился в поручни.
Прошло двадцать секунд, прежде чем в толще воды раздался приглушённый глухой удар. И почти сразу еще один. Вторая торпеда попала в цель.
В отсеке раздались короткие вскрики, кто-то выдохнул:
— Есть!
— Всплываем под перископ!
Осмотр поверхности моря показал: «Микаса» резко сбавил ход, накренилась. Вперёд выскочили миноносцы, создавая беспорядочную суету.
— Глубину держим, не торопимся, — негромко приказал Джевецкий.
Лодка начала тихий отход.
И тут раздался глухой взрыв. Уже не под водой, а наверху, в мире воздуха и огня.
— Боезапас! — догадался Белавенец.
Похоже, одна из торпед угодила в пороховой погреб, на палубе броненосца полыхнул огонь. Из него, как шрапнель, разлетались обломки металла. «Золотой выстрел» во всей красе.
«Микаса» медленно кренилась.
— Держать курс. И не шуметь.
Все в «Агнесс-2» замерли.
Никто не гнался.
И тогда стало ясно — они сделали это.
* * *
Звон колоколов Свято-Никольского собора оглушал, но я не спешил закрывать уши. Пусть гремят. Пусть этот медный гул разорвет свинцовое небо над Порт-Артуром, которое месяц уже как давило на грудь. Сегодня оно — цвета победы: синее, пронзительное, как взгляд Джевецкого, когда он шагнул ко мне на балкон резиденции.
Мы обнялись. Сначала с инженером, потом с командиром «Агнесс 2» Белавенцем.
Город ликовал. С балкона я видел, как толпа катилась по Набережной улице, словно штормовая волна. Матросы подбрасывали вверх членов экипажа подлодки. Даже китайские торговцы, обычно готовые удавиться за каждую копейку, раздавали лепешки даром. «Русский дух победил!» — орал седой боцман, и сотни глоток подхватывали: «Победил! Победил!»
Жаль, с нами нет Макарова! Как только пришли сведения об утоплении флагмана японского флота, адмирал вывел эскадру с внутреннего рейда, бросился вдогонку. Его «Петропавловск» резал горизонт, оставляя за собой черный шлейф.
— Ваша светлость! — Тройер подал мне телеграмму из Царского. Точнее две. На первом бланке было набрано:
