Он повернулся к Горохову:
— Какие грамотные сотрудники у вас работают, Никита Егорович. Ему бы РОВД руководить, а не оперативником бегать.
— Ну уж нет… — улыбался Горохов. — Такая корова нужна самому.
— Спасибо, товарищи, я убежал, — Лосев чуть ли ни вприпрыжку выскочил из кабинета, хлопнув дверью.
Горохов уже давно не удивлялся моим широким милицейским познаниям в разных сферах и поэтому лишь одобрительно хмыкнул, без лишних вопросов:
— Ловко, ты ему подсказал, ну так что насчет письма? Я так понимаю, ты разгадал анонимку?
— Почти разгадал, — кивнул я и взял письмо в руки. — Это шифровка…
Глава 18
— Шифровка? — в один голос переспросили коллеги.
— Скорее всего, — кивнул я, уткнувшись в текст. — Ее нам и предстоит разгадать. Тут говорится о похищении некой женщины. Пока мы предполагаем, что администратора гостиницы «Север» похитили, значит, послание как-то связано с ней. Но как?..
— Погодите, — Света встала и подошла ко мне, заглянула в текст. — Где-то я это имя уже встречала… Арнольд.
— Так это актер американский такой есть, — заявил Федя. — Он Терминатора играл, культурист знаменитый. Я на видеокассетах с ним фильмы видел. Клево вышло. Говорят, он даже сначала не хотел играть злодея-робота, но благодаря этому фильму он сейчас стал мега-популярным.
— Нет, я не про Шварценеггера, — задумчиво пробормотала Света и нахмурилась, размышляя.
Пауза затянулась, она постукивала пальчиком по подбородку, выискивая в мыслях нужную ассоциацию. Ребята тоже пока больше ничего не предлагали.
— Точно! Вспомнила! — наконец, воскликнула Психологиня.
Она подошла к шкафу и вытащила из стопки зеленых томиков одну из книг Светлицкого, которые мы теперь хранили под рукой, в кабинете.
Полистала немного и торжественно обвела нас взглядом:
— Ну конечно! В романе «Тайна старого подвала» так звали поклонника певички Матильды, которую он похитил и держал в подземелье… Мы-то с вами мельком пробежали это произведение и решили, что Приходько могла быть жива, так как труп не обнаружили, а в романе как раз описывается подобная ситуация с пропавшей женщиной…
— Молодец, Светлана Валерьевна, — потирал руки Горохов, — Знать бы еще это наверняка, что Литератор нам намекает именно на Приходько. И что вообще это письмецо от него, а не просто бред любого сумасшедшего с улицы.
— Вот! — отлистав ещё несколько страниц, Света ткнула ноготочком в текст. — В этом письме, получается, воспроизведен отрывок из романа.
И Света зачитала вслух те самые строки, что кто-то перепечатал на лист и положил в конверт. Она стояла в двух шагах у меня за спиной, но читала как будто бы то самое письмо, что я до сих пор держал в руках.
— Буква в букву, — заключил Катков, — даже запятые расставлены там, где надо.
— Это значит, что писал либо грамотный, начитанный человек, — предположил я. — Либо внимательный, скрупулезно списывающий с оригинала. Смотрите, даже опечаток нет и ошибок — отсутствуют забитые знаки (во времена пишущих машинок, где, конечно, не было предусмотрено возможности стереть не тот знак, опечатки и ошибки забивали буквой «х»).
— Действительно, — следователь задумчиво тер гладковыбритый подбородок, — теперь и правда похоже на послание нашего Литератора… Вот только, что оно означает? И зачем он нам его прислал?
— Я же говорю, шифровка, нужно подумать.
Шеф разложил листочек на столе, а мы сгрудились вокруг него, как цыплятки вокруг блюдца с кормом.
Снова возникла пауза.
— У каждой пишущей машинки литеры имеют особенности микрорельефа, — начал умничать Катков. — Они возникают в ходе производства и эксплуатации. Износ, дефекты — все это отражается на бумаге при ударе литеры через красящую ленту.
— Это ты к чему? — не понял его Федя.
— Каждую пишущую машинку можно идентифицировать по отпечатанному тексту. То есть если мы найдем устройство, то я смогу провести технико-криминалистическую экспертизу документов и определить, на этой или нет машинке отпечатан текст.
— Замечательно, — всплеснул руками Федя, изображая аплодисменты. — Все так просто! Осталось только аппарат найти, а для этого нужно сначала установить подозреваемого, чтобы обыск у него провести. Делов-то…
— Ты оперативник, ты и ищи, — буркнул Алексей, чуть нахохлившись, — Я свои возможности обозначил вам.
— И что?.. — Федя таращился на письмо. — Ты вот так прямо и определишь? Я вот ничего не вижу, никаких дефектов.
— Это частные микропризнаки, — поучительно проговорил Катков. — Индивидуальные особенности. Вот смотри, — он ткнул толстым пальцем в буковку.– Здесь у «г» правая часть верхнего горизонтального элемента плохо пропечаталась. Случайно? Или нет? Теперь находим эту же букву дальше в тексте — и что мы видим?
Он провёл пальцем дальше по строке и перешёл на следующую.
— Что? — Федя усердно таращился в текст с уже нескрываемым любопытством.
— Что на ней аналогичный признак… А вот у буквы «к» внизу присутствует лишний элемент — точка-марашка. Причем и в других словах тоже.
— И вот по такой ерунде ты проводишь идентификацию? — озадаченно чесал затылок Федор.
Катков возмущенно фыркнул.
— Это не ерунда, а устойчивая совокупность индивидуализирующих признаков, которая делает устройство уникальным и отличным от всех других экземпляров этой и подобных моделей.
— Ага… Понял, — Федя воодушевился и стал сам искать другие частные признаки, — вот, смотрите!
Он радостно ткнул в строку:
— Тут заглавная «О» плохо пропечаталась. Вся причем…
— Нет, — замотал головой Катков, в следующем слове она нормально отобразилась, это не признак, а случайность.
— А вот «р» тоже бледновато выглядит, — не сдавался Федя. — Хотя в следующем слове, вроде, черненькое. Опять случайность? Стоп! Смотрите! Следующая буква, которая тоже неважно пропечаталась — это «и», а потом бледное «х».
— Ну и что? — пожал плечами криминалист, — бывает так из-за недостаточного удара по клавише. Поторопился, например, человек. Случайность, говорю же…
— Да! — как обычно, если уж Федя Погодин напал на какую-нибудь версию или зацепку сам — не так-то просто его спустить с этого конька. — Но если прочитать вот эти все бледно-дохлые, так сказать, символы, сложить их вместе, то что получится?
— Что? — мы вглядывались в строки, шевелили губами, складывая буквы в одно слово.
— Мать честная! — хлопнул по столу ладонью Горохов. — Получится слово… «ПРИХОДЬКО».
— Ага-а-а! Я разгадал шифровку! — заслуженно сиял Федор. — Из непропечатанных букв первого абзаца получилась фамилия нашей похищенной.
— Молодец, Федор! — следователь, казалось, сейчас обнимет подчиненного, но сдержавшись, только похлопал его по плечу. — Теперь мы точно знаем, что в письме — намек на администратора гостиницы, и что она, судя по всему, еще жива. Жирный такой намек получается…
— Только зачем так намекать? — озадачился Катков. — К чему все это?
— Я думаю, — взяла слово Света, — что таким образом Литератор показывает нам связь между преступлениями. Мы же делаем вид, что серийности не существует, официально занимаемся только делом Парамонова. Он считает, что мы не догадались, что все это дело рук одного человека.
Катков растерянно закивал.
— А зачем ему нам так помогать? — нахмурился Горохов.
— Он затеял с нами игру, а мы не приняли правил. Притворились недалекими. Вот он и пошел на это. Еще и предупреждение вынес, якобы, у вас две недели — и Приходько умрет. В тексте написано, что Арнольд говорит: «…Две недели — и я заберу ее жизнь». Так? — она посмотрела сначала на письмо, потом в книгу. — Это выдержка из романа, и она здесь не случайно, это явно срок, который нам определил Литератор.
— Вот гад! — Никита Егорович, хрустел костяшками пальцев, будто разминал кулаки перед боем. — Все-таки ему удалось навязать нам свои правила… Ну, мы еще посмотрим, кто кого… Алексей, а что ты скажешь про почерк на самом конверте?
