Зал восторженно ахнул, а я вздрогнул. Ну писака и загнул… Собирается убить полицейского. Стоит это принимать на свой счет? Хрен его знает.
Светлицкий на меня даже и не смотрит, хотя знает, что я где-то в зале… Конечно, не факт, что это он и есть зловещий Литератор, но приятного мало, осознавать, что маньяк может воспользоваться новым сценарием для своих кровавых делишек. А ведь в Литейске сейчас два сыскаря, претендующих на известность в широких кругах — Горохов и я… Две потенциальные жертвы.
Хрен вам! Жертвой я быть не привык и привыкать поздно уже.
Мы хотели предугадать новую жертву, вот и шанс появился. Что ж… Возможно, это только нам на руку — живцом могу я побыть. Чтобы изловить хищника, можно иногда и антилопой притвориться. Но пока это лишь предположения. Так-то у писателя еще много книжулек с разными интересными преступлениями, по большей части связанными с лишением жизни. Большой разбег для деятельности Литератора.
— Когда ждать вашу новинку? — спросил кто-то из зала.
— Уже совсем скоро, — кивал Светлицкий, удовлетворено потирая руки и радуясь, что вернул тему встречи в нужное русло, про нападки его недавнего оппонента, казалось, все мигом забыли. — Книгу издательство уже давно ждет, и печать запланирована в этом месяце.
«Шустрый малый», — хмыкнул я про себя. Обычно на утрясание всяких бюрократических проволочек несколько месяцев уходит. Издательство само не принимает решение, его ему сверху спускают, но тут видно особый случай. Согласовали все заблаговременно еще на ненаписанную книгу. Видно не только на хорошем счету у читателей товарищ Светлицкий, но и в Москве административные подвязки имеются…
После пошли вопросы о сюжете, о героях, о главной мысли произведения, его посыла и значения для воспитания духовных ценностей. В общем, спрашивали всякую литературную хрень, на которую мэтр отвечал с удовольствием, неспешно и жеманно.
Ха! Какой там на фиг посыл? Детектив, убийство… Просто обычный человек примеривает на себя шкуру преступника, получает возможность заглянуть в умы людей, совершивших то, что табуировано и незаконно. Ну и, конечно, первобытный инстинкт выживания сподвигает человека узнавать все новое и опасное, чтобы потом самому не попасть в подобную ситуацию. А еще Света говорила мне как-то, что в каждом из нас живет темная сущность, зажатая нравственностью, воспитанием и социальными нормами. И при прочтении детективов эта сущность имеет возможность проживать свою вымышленную жизнь, ничего при этом не нарушая. Ведь зло, в конце концов, наказано, а читатель не виноват в кровавых преступлениях. Поэтому мы и любим детективы.
А товарищ Светлицкий втирает о добром, вечном и прекрасном. Да, в мое время тяга к таким жанрам настолько сильна будет, что всякие криминальные сериальчики на всех каналах 24/7 крутиться будут. И новости подобного содержания от них не отстают, и телешоу разные… Скандалы, интриги, расследования. Что ж — спрос рождает предложение.
Между тем диалог писателя с присутствующими пошел на спад, и я смог внести свою лепту в эту встречу.
— Всеволод Харитонович, можно вопрос⁈ — я встал.
— Андрей Григорьевич, — просиял поддельной улыбкой писатель. — Конечно, спрашивайте.
— В какое время будет происходить действие вашего романа?
— Как всегда, — пожал тот плечами, — девятнадцатый век. Место действия — уездный городок.
— И кем же окажется убийца? — спросил я, не надеясь, что получу интересующий ответ.
— А этого я вам сказать не могу, — хитро щурился Светлицкий. — сами понимаете почему. Это же основная интрига всего романа.
— Спасибо, — я тоже натянул улыбку и сел на место.
Минут через десять встреча закончилась, и мы с писателем встретились в холле. Я подождал его там, пока он раздаст автографы поклонникам, принесшим с собой томики его романов.
Наконец, он освободился, позволив парочке особо рьяных поклонниц чмокнуть себя в щеку на прощание.
— Андрей Григорьевич, — Светлицкий подошел и похлопал меня по плечу, как старого друга. — Рад, что нашли время прийти, сейчас мы, наконец, сможем с вами побеседовать вдвоем. Прошу за мной.
Мы направились в какой-то административный кабинет. Библиотека была огромна, помещений много, и писателя здесь принимали как родного.
Мы вошли в тесное помещение, закрыли за собой дверь, усевшись друг напротив друга за столом, будто нам предстоял поединок в шахматы.
Всеволод Харитоновичи достал огромную записную книжку и, как ни в чем не бывало, словно заправский журналист, стал выспрашивать об интересных случаях в моей служебной жизни. Я поведал ему о Холодильщике, Борце, Зеленоярском Потрошителе и прочих отморозках, коих за эти долгие восемь лет, что я здесь, нам с группой удалось обезвредить…
На самого аж воспоминания накатили — все-таки моя вторая жизнь проходит здесь совсем не зря — удалось спасти множество жизней, которые маньяки могли бы забрать. Но теперь никогда этого не случится.
Писатель строчил, записывал, хмыкал и, кивая, сводил брови на широком с намечающимися морщинами лбу.
— Признаться, удивлен, Андрей Григорьевич, — выдохнул он. — Тут материала на несколько романов наберется. Придется писать современную прозу… Про наше время. Методы вашей работы никак не вписываются в реалии прошлого века.
— Вам виднее, — пожал я плечами, — согласен, не обязательно все в один роман спихивать, можно серию сделать.
— Хм-м… А вы правы, — Светлицкий задумчиво грыз кончик авторучки. — Никогда не пробовал себя в серии, считал, что однотомник живее получается. Мои коллеги в основном однотомники пишут. Потому что читатели не могут ждать по три года следующий том. За это время они все забудут. Что было в первой книге. Я писатель продуктивный, на книгу у меня уходит меньше года, но тоже для серии не очень. Все равно забудут.
— А вы пишите каждый том, как законченную книгу, просто герои одни и те же из книги в книгу будут переходить, — подсказал я.
— А что?… Это мысль… Можно попробовать. И главного героя я спишу непременно с вас.
— Я слишком правильный. Боюсь, скучный персонаж получится, лучше вымышленного, этакий собирательный образ советского милиционера, и недостатков ему добавить, чтобы выглядел живым.
— А вы, я смотрю, разбираетесь в литературе.
— Общался по долгу службы с вашей средой, — соврал я.
Не скажу же ему, что в мое время базовые секреты построения всех литературных и киношных персонажей в сотнях интернет-статьях доступны, и для современного человека не являются секретом.
— Ясно… Так и сделаю, пожалуй… А назову я серию «Оперуполномоченный». Нет, слишком банально, нужен пафос эпохи. Советский оперуполномоченный. Хм-м… Тоже не годится, не звучит совсем. Придумал! — писатель торжествующе поднял указательный палец вверх. — «Советский курсант»!
— Почему курсант? — я скептически свел брови. — Курсанты в школе милиции, самостоятельно не работают, только на подхвате если, когда практику в горрайорганах проходят. Да в патрули по городу ходят по охране общественного порядка и во время проведения массовых мероприятий.
— Так вы же сами говорили, что у вас прозвище такое, это будет имя собственное, и слово в названии с большой буквы напишем. Точно…
— Ну, если так… — я уже обдумывал, как мне прощупать писателя и спрыгнуть с этой не особо интересной мне литературной темы, но тут собеседник сам мне помог.
— Как долго продлится ваша командировка в Литейске? — спросил он. — Если вы не против, мне бы хотелось еще с вами встретиться. Возможно, не раз. Вопросы могут возникнуть по ходу работы над романом.
— Мы здесь — пока не раскроем убийство Парамонова, — пожал я плечами.
— Вы же знаете, что не все дела раскрываются, — многозначительно закивал собеседник.
— Знаю… Но в практике конкретно нашей группы такого пока не было, — непринужденно проговорил я, а сам смотрел на его реакцию.
Мне показалось, что бровь Светлицкого дернулась. Еле заметно, как былинка на ветру. Хотя, может и показалось… Внешне он оставался невозмутимым, а голос ровным.
