сылвенского луга
пройдет сквозь дырочки твоей окарины
и ты станешь с ним единой,
то есть вечной…
Хотя бы на мгновение,
равное четкому
мажорному
звуку удара
клюва
дятла…
«Согрею в кармане старый ключ…»
памяти мамы
Согрею в кармане старый ключ
И он оставит на ладони
белый оттиск
которым можно открыть
маленькую дверь
в двухмерное пространство
чьи суровые истины
вместе с моим дыханием
осядут точечным филигранным инеем
на черной полыни
торчащей из сугроба…
Согрею
чтобы взлетев на пятый этаж
я смог обменять
отцовскую меховую кепку
на черный берет команданте
и с наслаждением грызть
замороженную тобою в августе
вишню
закутавшись в одеяло…
Ирина Гумыркина
Стихотворения
Родилась в 1987 году в г. Зыряновск Восточно-Казахстанской области. Живёт в Алматы. Журналист, редактор. Окончила семинар поэзии Открытой литературной школы Алматы (2017–2018 г.). Лауреат международных литературных конкурсов «Верлибр» (2016 г.), «Кубок мира по русской поэзии-2017», «Хрустальный родник-2018». Финалист конкурса «45 калибр» сезонов 2017 и 2018 гг. и фестиваля «Русский Stil-2017» (Германия). Победитель VI-го международного литературного конкурса, посвященного памяти писателя К.Симонова (2016 г.), и литературного конкурса фестиваля искусств «Барабан Страдивари» в номинации «Поэзия» (Израиль, 2017 г.). Вошла с подборкой стихотворений в длинный список «Русской премии» 2016 г. Публиковалась в журналах «Плавучий мост», «Простор», «Этажи», «Звезда», в литературных альманахах «45-я параллель» и «Литературная Алма-Ата».
«Мама, сходи ранним утром во храм…»
Мама, сходи ранним утром во храм,
Ибо дети твои больны.
Храм на горе, и трава по горам
Пахнет, как горечь вины,
Путает след, оставляет следы —
На коже твоей ожог.
Мама, подай нам холодной воды:
В горле – чёрствый комок
Из недосказанных слов, и болят
Зубы, немеет язык —
Видели, как становилась земля
Окаменелой вмиг.
Мама, прости нам тревожные дни,
Холод и страхи ночей.
Гаснут последние в небе огни:
Бог наш отныне – ничей.
Безымянное
Они заговорят – и мы услышим,
Как будет долго-долго литься дождь
И через прохудившуюся крышу
На головы нам капать.
Будет дрожь
Видна по телу и на занавесках —
Вот снова кто-то не закрыл окно.
А после всё затихнет, станет резко
Нам всё равно.
Накроем стол: красивые приборы,
Салфетки, скатерть, что белее дня.
И будут рассыпаться разговоры
О том, кто из огня да в полымя.
Они услышат и поймут, что вроде
Не лишние, свои, но без имён.
Потом мы скупо скажем о погоде:
Что не было дождливо с тех времён,
Как было нам по надцать лет и больше.
Покурим, помолчим – на этом всё.
И кто-нибудь кусочек хлеба скрошит
В открытое окно – пусть унесёт
Его по крохам птица и покормит
Птенцов своих озябших и ещё
Других – кто нас по имени всех помнит,
Пока вода над головой течёт.
«Не растёт моё дерево хилое, не цветёт…»
Не растёт моё дерево хилое, не цветёт.
Ежедневно я говорю с ним, прошу: живи,
Подари мне ко дню рождения первый плод;
Пусть горчит он сильнее самой большой любви,
Но не горше, чем слёзы дочери об отце,
Что оставил в наследство тонкий больной побег.
Говорят, что случается чудо всегда в конце,
И его совершает истинно человек.
Так впивайся корнями в твёрдую плоть земли
И расти, моё дерево, всем и всему назло,
Стань упругим настолько, чтоб не могли сломить,
Зацветай по весне, народи долгожданный плод —
Будет он наливаться, станут краснеть бока,
Тяжелея, потянет ветви лениво вниз,
А когда, побелев, солнце скроется за облака,
Ты уронишь мне тихо под ноги эту жизнь.
«1…»
1.
Ма, я ушёл к отцу. Ты не плачь, прости.
Он мне приснился с чёрной дырой в груди,
Хрипло просил воды, а потом – курить,
Таяла, словно дым, между нами нить.
2.
Чёрным и красным выкрашено вокруг.
Рот разеваю, а воздух горяч и сух.
Мне б надышаться до сипа и тошноты,
Снова почувствовать вкус дождевой воды.
3.
Солнце раздроблено, вывернут неба край.
Глаша, родная, только прошу – не тай,
Мы до деревни почти доползли – взгляни,
Как пожирают мрак впереди огни.
4.
Боже, спаси нас, это такая тьма,
Путь укажи нам, чтоб не сойти с ума.
Некого больше слушать, идти во след
Не за кем – люди в остывшей лежат золе.
5.
Больше не страшно – выгорел чёрный страх.
Милая Глаша, где ты теперь и как?
Сны твои снегом выбелит – и чиста.
6.
Там, где мы падали, – выросла лебеда.
«И дал мне Бог молчащее дитя…»
И дал мне Бог молчащее дитя,
Родившееся в ночь на понедельник.
Когда не видно звёзд, к нему летят
С востока птицы – в ряд у колыбели
Садятся и внимают тишине.
Она поёт – ребёнок засыпает.
И что-то тяжелеет вновь во мне,
И это что-то к горлу подступает,
А привкус металлический во рту
Так неприятен, что кривятся губы.
Но преодолевая тошноту,
Произнесу отчетливо, по буквам
То слово, что начало всех начал,
Что в горле рыбной костью застревало,
Чтоб наконец младенец закричал,
Исчезли птицы, и меня не стало.
Метаморфоза
1.
Маленькая девочка с бантиком зелёным
В светлых, словно лучик, мягких волосах,
Где же твоё детство?
Растворилось звоном
Бубенцов да смеха в разноцветных снах,
Улетело ветром в сказочные страны,
