вечеринку в Эклектик, но Адриан рвался потусить, а я в своей паранойе боялась оставить его одного. Или, может, сама боялась остаться одна.
Все внимание притягивала к себе Салли – она искрилась энергией, которой насыщала все пространство вокруг себя: со всеми обнималась, ко всем лезла. Когда наши взгляды пересекались, она не отводила глаз первой, словно бросала мне вызов: ну, давай, скажи! Давай, сделай!
– Она не меняется, – с утробным хохотком сказала Лорен, дохнув перегаром мне в ухо. – Она еще в Спенсе так забавлялась, когда мы шли тусить с липовыми документами. Залезала к какой-нибудь девчонке в кошелек, вытаскивала водительское удостоверение и прикидывалась ею. Мы-то рады были просто выпить и пофлиртовать с парнями постарше, но ей этого было недостаточно.
Я засмеялась, а сама подумала, в курсе ли Лорен, сколько в Уэслиане Лап, чьи телефоны стали добычей Салли. Наверное, я никогда не задумывалась, что она и раньше имела обыкновение скучать и до встречи со мной у ее скуки была какая-то предыстория.
– Проснулась, малышка? – спрашивает Адриан, приникая горячими губами к моей шее. – Блин, похоже, я вчера перебрал…
Я не откликаюсь в надежде, что он опять завалится спать и проснется завтра поближе к отъезду. Но почему-то он моих надежд не разделяет.
– Она ночевать-то приходила? – Он перекатывается на спину и принимается водить пальцем по моей руке. – Я ничего не слышал. Неужели в чужой койке спала?
– Вполне вероятно. – Я подставляю щеку для поцелуя. – Ей не впервой.
Когда он уходит в душ, я выуживаю из сумочки телефон. Там висит сообщение от Билли. «Райан сегодня утром заявил, что хочет еще одного ребенка. Хотя он и с теми, которые уже есть, возиться не желает! Давай так подгадаем, чтобы запузатеть вместе?»
«Нет уж, спасибо, – пишу я. – Мне только спиногрызов не хватало».
Ответ приходит мгновенно. Билли телефон из рук почти не выпускает.
«Да ну тебя. Хоть повеселилась вчера? Твой не появлялся?»
«Я тебе уже говорила. Не появлялся и не появится».
Отложив телефон, я вижу Салли: она стоит в дверном проеме между нашими комнатами, в джинсовых шортах, босиком. Не спрашивая разрешения, она переступает порог и, оседлав стул, пристраивает подбородок на руки.
– Ирония судьбы! После стольких лет мы наконец-то живем вместе.
Я больше не угожу в волны ее прибоя, не буду болтаться в них безвольной водорослью. Я не отвечаю на ее улыбку.
– Не слышала, как ты пришла.
– Да вы дрыхли без задних ног. Я еще заглянула в общежитие Кларк, выпила с девчонками. Элла все выспрашивала о тебе. Жуть. Но я ей ничего не сказала.
Мне есть что рассказать взамен. И я, выдержав паузу, говорю:
– Вчера во время фуршета я зашла в Хьюитт в туалет. В соседней кабинке зазвонил телефон, но человека там не было. Я заглянула в кабинку. И увидела старый телефон Флоры.
Салли закусывает губу:
– Телефон Флоры? Из тех времен? С чего ты взяла?
– Это был телефон-раскладушка. Я его открыла, а на заставке мы. Ты, я и Флора. Фотка с Хэллоуина.
Я умалчиваю о рингтоне – что эта песня стояла у Флоры на номере Кевина. Почему-то это кажется мне предательством.
– Ты уверена? Но как это вообще возможно? – Ее глаза подозрительно сужаются. – Где этот телефон? Хочу на него посмотреть.
– Я его в сортире оставила. Но клянусь, я своими глазами все это видела! Похоже, она пересняла фотографию.
Салли накручивает на палец прядь волос. Я вижу, что ей хочется закурить.
– Как же ты могла его не взять? Мы бы в нем покопались и что-нибудь да выяснили бы.
– Не знаю. – Я скрещиваю ноги и хлопаю себя по коленкам. – Ведь это чужая вещь.
Она понимает намек.
– Раньше тебя это не останавливало.
– Ну, может, раньше ты меня толком и не знала. Да и в любом случае это не имеет никакого значения: я стала другим человеком.
Меня охватывает злость, внезапная и жгучая. Я внутренне готова к тому, что она нанесет ответный удар, но Салли только вздыхает – выпускает воздух сквозь сложенные трубочкой губы.
– Я тебя знала, и очень хорошо.
Мягко и веско. В ее устах что угодно может звучать как правда.
– Где ты была перед вечеринкой в Эклектике? – спрашиваю я, снова переключаясь на настоящее. – На фуршете я тебя не видела.
– Голова разболелась, – она перестает теребить волосы. – Ты же знаешь, у меня иногда бывает.
Она ни единого разу не жаловалась на головную боль – разве что под головной болью подразумевала живого человека. Но в этом и заключалась сила Салли: она не заставляла людей ей верить – она заставляла их сомневаться в самих себе.
– Фелти тоже здесь, – говорю я. – Я его видела перед фуршетом. Вряд ли капитан полиции подрабатывает охранником на встрече выпускников! Очевидно, он ждал меня.
– Я тоже вчера его видела. Думаешь, за этим может стоять Фелти? Но почему именно сейчас? И именно здесь?
– Он заядлый традиционалист, – говорю я. – Обручальное кольцо носил без камней – просто золотой ободок. Детей назвал Майкл и Томас. Он придает большое значение декорациям. Встреча выпускников – как раз по нему. Возвращение на место трагедии, вот это вот все.
– Ну ты даешь! – говорит Салли. – Сколько ты о нем знаешь!
– Это только догадки. – Смутившись, я принимаюсь ковырять ноготь большого пальца. Ей не объяснишь, что я стремилась разузнать о Фелти как можно больше, потому что это убаюкивало меня, давало чувство безопасности, в котором Салли, кажется, никогда не нуждалась.
– Он с тех пор поди тыщу разных дел вел. Почему он так зациклился на Флоре?
– Из-за его сестры, – отвечаю я. – Из-за того, что с ней случилось. Он отыгрывается на нас.
На телефоне звякает почта, оповещая о новом входящем. Я провожу пальцем по экрану, открываю письмо и с раздражением пробегаю его глазами.
– Задрали эти хреновы рассылки от Совета выпускников! Нет, я понимаю, все приехали веселиться. Только вот мы чужие на этом празднике жизни. Сколько можно спамить!
– Да, достали, – соглашается Салли. – Но ладно уж, признайся, что какое-никакое все-таки удовольствие получаешь.
Я избегаю смотреть на нее.
– Ага, если бы!
– Помнишь наши дикие выходки? – она разглядывает свои ногти, обломанные и обкусанные, как мои. – Иногда я скучаю по тем временам.
– Я тоже.
Эти слова сами срываются с губ – ведь это чистая правда. Я действительно скучаю. Как хорошо было не нести ни за что ответственность, жить, не касаясь земли: мокрые волосы закручены в хвост – ничего, прокатит, утром помою! – голые ляжки хлопают друг о друга, в глотке что-то сладкое, ступни болят от туфель не по размеру.
– Я тогда повела себя как последняя гадина, – Салли
