На левом же фланге собакоморф, сиганувший из разбитого окна, приземлился на крышу небольшой пристройки основного здания и скрылся из поля видимости бойцов. Четвертый попытался прыгнуть прямо на Андрея, но был вовремя встречен огнем КПВТ[20], разорвавшим мертвяка практически пополам.
– У меня готов! – послышался в наушнике голос Макса.
– Ты его как котлету на фарш порубил. Маладца! Красавчик!
– У нас тоже, – подтвердил Рябошеев, перезаряжаясь. – Но один скрылся. Ушел куда-то вверх.
– Тут еще один где-то, – Шамиль оглядывался по сторонам, ища скрывшегося из вида собакоморфа. – Как бульдог перекормленный.
– Ага. Домашний любимец Николая Валуева.
– Хлыст, малым ходом вперед. Нужно как можно быстрее выбраться из этой западни.
– Кто-нибудь видит двоих потеряшек?
– Нет…
– Шифруются, сволочи.
– Черт! Мне еще солнце прямо в глаза отбивает, – пожаловался Гора, прикрывавший тылы своей подгруппы.
Рябошеев, шедший чуть впереди своей группы, обернулся к Ежу:
– Нужно будет подумать о солнцезащитных оч…
– Командир! – в один голос закричали Еж с Дорониным, глядя, как огромная туша выпрыгивает из крайнего окна, сминает под собой не успевшего договорить прапорщика и тащит его под собой несколько метров.
Наступило несколько секунд тишины, которая тут же сменилась сумасшедшей стрельбой и матерными выкриками. Парни понимали, что командир не жилец, но злость вперемешку со страхом образовали смертоносный коктейль в крови солдат, пускавших пули одну за одной в мощную тушу твари, которая начинала неуклюже подниматься на лапы, абсолютно не обращая внимания на обмякшее, словно тряпичная кукла, тело под ней.
Одного взгляда хватило, чтобы понять, что командир мертв – огромная рана на груди, распоротой острыми когтями, и кровавое месиво вместо головы не давали ни единого шанса выжить.
Парни стреляли как заведенные. Пули, попадая в цель, вгрызались в мертвую плоть, выбивая фонтанчики крови и плоти, некоторые даже попадали в голову, но пока ни одна из них не повредила мозг, отвечающий за жизнедеятельность мертвой твари. Все-таки некоторые выстрелы легли в цель, ранили конечности монстра – тот заметно прихрамывал, волоча перебитую заднюю лапу, пытаясь уйти с линии огня.
– Да черт! Где у нее мозг? Смотри, блин, какая бошка плоская, будто его и нет там совсем! – вопил Ежов. – Не атрофировался же он?
– Макс, мочи его, гада! Чего ждешь? Уйдет ведь, падла! – проорал в микрофон Доронин. – Шамиль, Гора, не отвлекайтесь! За вами тылы! Здесь еще один шастает, мать его так! И даю зуб, что он вот-вот нападет!
Затарахтела КПВТ – в дело вступил сержант Антонов, параллельно с основным орудием нажав электроспуск курсового спаренного пулемета ПКТ[21] и тем самым увеличив плотность огня. Подранка буквально снесло выстрелами, измолотившими тело в мелкий фарш – хоть в пельмени заворачивай. Морф несколько раз дернулся и затих.
Еж и Доронин бросились к командиру, но тому уже было ничем не помочь. Даже упокаивать не пришлось – от головы осталось сплошное кровавое месиво с растекшимися по потрескавшемуся асфальту мозгами и кровью. «Титановка» на груди оказалась разодрана и пропитана вмиг набежавшей кровью, левая рука была согнута в локте, а правая, которой инстинктивно пытался прикрыться покойный Рябошеев, висела буквально на одном сухожилии, оторванная от тела во время первого удара.
– Его словно самосвал переехал… – нервно сглотнул Ежов, пытаясь не смотреть на распластанное тело, но глаза постоянно возвращались к черному пятну на сером асфальте.
– Командира нужно забрать, – повернулся к Ежову Доронин.
– Хлыст, дай что-нибудь… Тело перенести, – негромко проговорил Еж в гарнитуру.
– Что? – не расслышал тот из-за работы двигателя.
– Через плечо! – не выдержал Ежов и смачно выматерился. – Где твой бушлат? Тот, в котором ты в моторе колупаешься?
– В десанте глянь, под лавкой, – высунулся из люка мехвод и махнул рукой в сторону кормы «коробочки».
Еж, подхватив по дороге автомат покойного, бросился к боковому люку БТРа.
– Мужики, что у вас? – решил прояснить обстановку Доронин, которому не давал покоя последний оставшийся мутант. Конечно, тот мог просто ретироваться, видя, как его соплеменников начиняют свинцом, но мог и затаиться, паскуда, чтобы вот так же накрыть кого-нибудь из них.
– Не видно никого, – ответил Шамиль сдавленным голосом, у него в голове не укладывалась гибель командира.
– Все равно, клювом не щелкать.
Из БТРа выпрыгнул Еж, держа в руках объемный сверток непонятного цвета, бывший когда-то бушлатом: частое ковыряние в моторе окончательно изменило расцветку армейской верхней одежды. Ежов подошел к телу сбоку и расстелил бушлат.
– Капитан, помоги мне! – Худощавый сержант схватил растерзанное тело командира за разгрузку, а Доронин за ноги, вместе они чуть приподняли его и переложили на бушлат. Потом тело перенесли в БТР, чтобы по приезде похоронить на базе, как положено.
Настроение у парней резко упало – еще бы! Как тут ему не упасть?
– Так, выполнения задания никто не отменял, – гаркнул Доронин и потом проговорил в микрофон уже тише: – Хлыст, а ну-ка свяжись с мореманами, дай я с ними поговорю, мать их за ногу! Спокойно тут! Проблем не будет!
Андрей заскочил в нутро БТРа и протиснулся на сиденье командира отделения, приняв от мехвода наушники с микрофоном. Бывший капитан вспомнил весь арсенал матерных слов, которые впитал с молоком матери, поскольку рос в армейском окружении, после чего пошел уже черед выражений, принадлежащих Костику Матвееву, Ал Алычу и так горячо «любимому» Курдияну. На том конце провода даже замолчали на какое-то время, не понимая, чем вызван подобный шквал эмоций, но Андрей быстро объяснил, что для участия в охоте морфов в роли наживки они не подписывались. Поэтому их доля скарба немного увеличивается. Ну а если мореманы имеют что-то против, то без проблем – парни грузятся в БТР и айда – «до дому, до хати», а морячки уже пускай сами разбираются с оставшимися монстрами.
Количество последних Доронин немного преувеличил, но на том конце провода с условиями быстро согласились и попросили уничтожить всех тварей, обеспечив безопасность погрузки.
– Ур-роды! – прорычал Андрей, отшвырнув наушники в сторону. – Коля, продолжим движение. Еще часа четыре здесь кататься. Топлива хватит?
– Должно, но предлагаю остановиться во-он там. И видимость отличная, и горючку жечь не придется.
– Давай, – кивнул Андрей и со всей силы рубанул рукой по стенке. – С-сука!
13.15. Севастополь, Казачья бухта
Сергей Сергеевич Смирнов, полковник милиции
– Так вот, ребятки, командование с завтрашнего дня планирует потихоньку вывозить все, что хранится в штольнях Советской балки.
– Ни ф… чего себе! – присвистнул Федюнин.
Реакция Федюнина была понятной – в хранилищах, выдолбленных в отвесных скалах инкерманского Каменоломного оврага, хранились боеприпасы еще со времен Второй мировой, не считая флотского ракетного вооружения и энзэшных складов вооружения на случай новой войны, которые накапливались еще со времен «холодной».
– Андрей Захарович, – покосился на него Смирнов. – Ну ладно эти – балбесы малолетние, но вы-то…
– Да ладно вам, Сергей Сергеевич. Можно подумать, никто из присутствующих не подумал того же самого, – отмахнулся зампотыл.
– Так, а куда же все это добро? Там ведь и артсклады, и энзэшные склады… Да там наверняка еще «мосинки» с Великой Отечественной, на которых и мухи не садились, найти можно! – поделился со всеми Антон Николаев.
– Старлей, включи мозги! – чисто с учительской интонацией проговорил полковник, постучав указательным пальцем себе в висок, демонстрируя, где именно должны располагаться те самые мозги, которые нужно было «включить». – В городе участились случаи нападения на одиночные патрули – вообще твари страх потеряли – на ментов и вояк при исполнении нападать! И если кто-то не тот захватит склады, то вооружения и боеприпасов там хватит, чтобы третью оборону держать. Ферштейн?
– Так, а куда все это добро? – развел руками Киреев. – У нас же тут народа, как у дурака фантиков. Если рванет, то будет один большой котлован на месте Казухи[22].
– А здесь никто все это добро держать и не собирается. Все будут вывозить на мыс[23]. Там ангары подходящие есть. Или вывезут в штольни тридцать пятой батареи. Куда – найдут. Главное – вывезти.
– А чем вывозить будут? – не унимался Киреев.
– А ты как думаешь?
– Ну машинами, наверное… Но там ведь железка мимо идет, в обход города и прямиком в наши края, – припомнил он план расположения путей железной дороги, которая проходила через Инкерман, потом по Советской балке и через пятый километр вдоль объездной дороги, после чего выходила к Камышовскому шоссе, а там уже к автотерминалу, проходя как раз мимо блок-поста, установленного на въезде на территорию нынешнего анклава.
