– Чего тебе? – буркнул Рыбин.
– Там парни одного мужика тормознули…
– И чё?
– Так это Москвин. Ну Виталий, помнишь?
Рыбин, не церемонясь, откинул руку девушки, которая тут же проснулась и слегка приоткрыла глаза, все еще борясь со сном. Вчерашний макияж слегка подтек за время бурной ночи, и теперь у девушки под глазами четко были видны следы туши, размазанной на коже. Заметив это, мужчина резко откинул одеяло с ног и поднялся, проговорив чуть хрипловатым голосом:
– Вон пошла!
Девушка, еще полусонная, быстро и послушно сползла с кровати и, быстро собрав свою одежду, полуголая выскочила из комнаты, не смея ослушаться этого человека, стараясь не замечать насмешливого взгляда Юрки.
Еще бы! За непослушание в лучшем случае ее оставят здесь для ублажения кого-нибудь из подчиненных главарю парней. В худшем же – могут отправить в один из борделей, которые открывались в Крыму, несмотря на агонию цивилизации. А там уже никто не будет церемониться с рабыней.
Девчонки между собой делились страшилками, рассказывали, что где-то близ Симферополя открыли бордель для всякого рода извращенцев. И какие только услуги не предоставлялись там: за определенную плату клиент даже мог медленно пытать девушку или вовсе убить и мастурбировать на труп. В общем, любой каприз за ваши деньги. А татары, держатели большинства борделей, деньги любили. Хотя их сейчас заменяли патроны самого разнообразного калибра. Так в прайсах и значилось: классические услуги – десять патронов калибра 5.45, с извращениями – пятнадцать патронов, пытки – двадцать три патрона, стоимость убийства и причинения тяжких увечий обговаривалась отдельно с администратором и зависела от самой девочки. Если она еще более-менее товарного вида, то подороже, если же порядком потасканна, то подешевле.
Поэтому девушка была готова на все, лишь бы закрепиться в роли подружки главаря новоиспеченной банды, состоящей практически из одних бывших ментов.
Глеб взял со стоящей рядом с кроватью тумбочки пачку сигарет и зажигалку, вытряхнул содержимое и смачно затянулся, вспомнив, какие акробатические номера демонстрировала только что выгнанная блондинка.
– Ладно, пора вставать… – пробурчал он себе под нос.
Как только начались беспорядки в городе, Рыбин сразу смекнул, что добром это не кончится. Его истинно звериная интуиция никогда не подводила – не зря же он вот уже четвертый год возглавлял уголовный розыск в своем районном отделении, удачно балансируя на грани закона, представителем которого являлся на бумаге, и беззакония, которое поддерживал не без помощи своих подчиненных.
Поэтому, когда внутренний голос сказал ему, что пора рвать когти, мужчина, не задумываясь, собрал парней и предложил свой вариант развития событий. Буквально двадцать второго числа Рыбин и его подчиненные, прихватив практически все вооружение из оружейной комнаты РОВД, оставив выживших в начавшемся бедламе бывших коллег практически ни с чем, захватили Инкерманский завод марочных вин.
Майор все просчитал наперед.
Как будто все знал.
Закрытая территория, высокие заборы, подземные хранилища ходового товара и вооруженные, хорошо организованные люди, захватившие ее, превратившие ее в свою крепость, куда теперь свозилось все, что могло пригодиться в дальнейшем. И пока военные бороздили по просторам города в поисках выжившего населения, молодчики Рыбина искали кое-что другое.
То, что прокормит их до конца жизни.
Молодых женщин попросту вылавливали на улицах и сгоняли в заранее подготовленные помещения завода, словно какую-нибудь скотину. Девчонки не сильно-то и сопротивлялись, поскольку пребывали в состоянии шока от увиденного на улицах и пережитого. Первый помощник Рыбина начал пробивать по своим каналам и старым связям всю имеющуюся информацию и нашел, куда и кому сбывать живой товар. Первая партия уже была отправлена, за что получили неплохой барыш.
Семьи парней жили здесь же. Но Рыбин распорядился, чтобы были приняты все возможные меры, дабы оградить жен, детей и прочих родственников от информации о другой стороне их деятельности. Он вообще разделял свою личную жизнь и работу, старался, чтобы ни то ни другое не влияло друг на друга. То же самое он посоветовал и своим подчиненным.
– Москвин? Живучая скотина… И чего же он хочет?
Юрка пожал плечами, не зная, что ответить. Москвин хотел говорить только с Глебом, и ни с кем другим.
– Ладно, – кивнул майор, – щас спущусь. Который час?
– Да почти двенадцать, – осклабился Юрец. – Ну как бабенка?
– Чё скалишься? Пасть захлопни – не у стоматолога, – осадил того Рыбин, предпочитающий держать дистанцию при общении с подчиненными. Но это не мешало Глебу выпивать вместе с ними или отмечать какие-либо совместные праздники типа очередных звездочек, но при этом никакого панибратства он не терпел. – Давай вниз, я щас спущусь.
Юрка лыбиться перестал и закрыл за собой дверь, стараясь сделать это как можно бесшумнее.
Глеб оделся, застегнул на поясе ремень с прикрепленной кобурой – он даже по своей территории ходил с пистолетом, запихнул сигареты в карман и накинул куртку. Его комната – бывший кабинет бухгалтера винзавода – располагалась на третьем этаже административного здания, переделанного под общежитие, поэтому из окон вся площадка перед зданием просматривалась как на ладони.
«Москвин… Старый знакомый… Интересно, как он умудрился удержаться на плаву? Не говоря уже о том, чтобы выжить… Скорее всего, примкнул к одной из возникших на руинах цивилизации банд», – подумал Глеб, выходя из кабинета.
Странно, что бывший помощник мэра вдруг неожиданно вышел на связь. Тем более в такое время. Конечно, ранее майор не особо общался с этим типом – только исключительно по делу, когда Виталию нужны были услуги молодчиков Глеба по запугиванию неугодных. А тут вот вновь появился, и Рыбину было очень любопытно, какое предложение озвучит Москвин.
«Не на плюшки же с вареньем он пожаловал!» – снова пронеслось в голове.
Глеб вышел во двор и как раз застал своих парней в курилке.
– Говорят, на рынке теперь и мужиков скупают… – поделился мыслью Юрка Иванюк, забравшийся с ногами на лавку и примостивший пятую точку аккурат на спинку.
– Чё, для голубых тоже бордели открывают? – заржали остальные.
– У кого что болит… Поговаривают, их в Донбасс отправляют – уголь добывать… Так что теперь нужно ориентироваться… хе-хе… на запросы рынка.
– Чего расселись? Работы нет? – гаркнул Рыбин, подходя к курилке.
– Да мы это… на перекур.
– Иванюк, где этот… Москвин?
– Да он там, на проходной, в машине с какой-то телкой.
– Ого… ну-ну, – усмехнулся своим мыслям Рыбин. – Ну пойдем глянем.
Глеб не спеша, размеренной походкой направился к КПП, на котором нес вахту один из бойцов, а Юрка припустил следом.
– Он не говорил, чего хочет? – не оборачиваясь, спросил Рыбин.
– Нет, сказал только, что с тобой будет говорить, – поравнялся с начальником Иванюк, которому приходилось делать несколько коротких шажков за то время, в которое Глеб делал один размашистый.
– А как он узнал, где нас искать? – резко остановился майор.
Юрка по инерции пролетел еще на два шага вперед, потом притормозил и развернулся к Глебу:
– Так он у Толи Большого приютился…
– Понятно… – Глеб снова двинулся в сторону КПП.
Анатолий Большаков по кличке Большой тоже был старым знакомым бывшего начальника уголовного розыска. Его бизнес, завязанный на автомобильных кражах, крышевал в свое время Рыбин, за существенную мзду предупреждая о рейдах или разруливая неприятные ситуации.
– Ну и где этот доходяга?
Юрка кивнул в сторону когда-то серебристого, а теперь грязно-пыльного «лексуса» с помятым капотом и множеством царапин, который так нелепо смотрелся в современном мире, в котором на таком автомобиле предпочел бы кататься разве что идиот. Все умные выбирали теперь другие машины – внедорожники, джипы, отечественные «Нивы» и уазики…
Заметив появившегося на КПП Рыбина, Москвин суетливо выскочил из машины, громко хлопнул дверью и чуть ли не на полусогнутых подбежал к тому семенящими шажками. Глеб презрительно скривился, заметив такое неприкрытое подобострастие – значит, о чем-то будет просить.
– Глеб Николаевич! Рад вас видеть! – попытался было Москвин обнять неподвижно стоявшего на КПП майора, но тот отстранился, давая понять, что подобные приветствия не для него.
– Виталик… – Глеб выдал свою фирменную ухмылку, от которой его собеседники частенько впадали в ступор, пытаясь понять, что же он хотел этим показать. – Какого черта?
– Глеб Николаевич, у меня к вам есть одно дельце… – Экс-помощник городского «гауляйтера»[24] несколько раз нервно глянул в сторону оставленного у тротуара авто.
