Ринальдо молча, но глубоко переживал эту утрату. После нее женщины появлялись в его жизни лишь как случайные эпизоды, Вера о них даже ничего не знала.
Но полгода назад он вдруг поселил в своем доме Клаудию — красивую рыжеволосую девушку, которая была наполовину венецианкой, наполовину гречанкой. Откуда Ринальдо ее вывез, осталось тайной для Веры, да, впрочем, девушка и не пыталась как-то сблизиться с Клаудией и что-то о ней узнать. Любовница дяди ей сразу не понравилась, и Вера говорила тетушке Невене, что у Клаудии лживые глаза. Невена пожимала плечами и отвечала, что молодому и здоровому мужчине нельзя без женщин, и лучше, если в его жизни будет постоянная женщина, жена, а не случайные красотки из портовых таверн. Вера и сама была уже достаточно взрослой, чтобы это понимать, но все-таки не могла отделаться от мысли, что Ринальдо поступает неправильно. Однажды она спросила об этом у Карло:
— Скажи, а разве хорошо будет, если Ринальдо женится на Клаудии? Неужели она ему так понравилась? По-моему, она гораздо хуже Терезы.
— Я тоже не думаю, что Клаудия — подходящая жена для Ринальдо, — заметил Карло. — Но он пока не собирается связывать себя узами церковного брака ни с ней, ни с какой-либо другой.
— Это потому, что не может забыть Терезу? Ведь с Терезой дядя собирался обвенчаться, хоть она была простая рыбачка? Значит, ее-то он любил?
Карло снисходительно посмотрел на девушку:
— Он бы ценил Терезу как жену и мать его детей, это верно. Но насчет любви... Скажу тебе по секрету, ведь ты уже достаточно взрослая: ни Тереза, ни Клаудия, ни кто-либо другой из женщин не пробудили в нем настоящей любви, потому что его чувства давно перегорели. В молодости Ринальдо пережил слишком сильное разочарование и теперь выбирает женщин не сердцем, а разумом. Если, покончив с корсарством, он вздумает начать жизнь добропорядочного купца, то вряд ли посчитает Клаудию подходящей женой, хотя как любовница она его устраивает. Но, впрочем, эта хитрая бабенка еще сможет убедить его в своей преданности...
Упоминание о прошлых чувствах Ринальдо пробудили в Вере такое любопытство, что она не успокоилась, пока не заставила Карло рассказать историю любви Ринальдо к Гайе. А узнав всю правду, девушка возмущенно воскликнула:
— Неужели эту Гайю, которая принесла ему только боль и обиду, он мог любить сильнее, чем такую хорошую и любящую Терезу? Да и другие женщины, наверное, в его жизни были лучше, чем Гайа!
— Увы, люди не могут выбирать себе любовь, она сама их выбирает, — развел руками Карло.
— А я не понимаю такой любви! — топнула ногой Вера. — Как можно любить того, кто не любит и не ценит тебя?
— Ты так рассуждаешь, детка, потому что сама еще не любила, — улыбнулся Карло. — А вот когда Амур попадет в тебя стрелой, то поймешь, что сердцу приказать невозможно.
— Глупости! — фыркнула Вера. — Только безвольные люди могут страдать из-за тех, кто их предал.
— Ты что же, считаешь Ринальдо безвольным человеком?
— Нет, но... может, в молодости он был слишком доверчивым? Вот ты, Карло, ты другой. Наверняка ты не позволил бы себе влюбиться в какую-нибудь корыстную и лживую красотку.
— Разумеется, я другой, — усмехнулся Карло. — Во-первых, я бывший монах и умею обуздывать свои порывы. А во-вторых, я ростом не вышел, чтобы мечтать о красивых, высоких и стройных девушках. Смотри, я чуть ли не на полголовы ниже тебя, а ведь тебе еще нет и шестнадцати, ты еще можешь подрасти. — Он стал плечом к плечу Веры, шутливо меряясь с ней ростом. — Куда же такому невзрачному бродяге, как я, примерять на себя лавры пылкого любовника? Нет, с меня вполне хватит трактирных служанок, которым я могу заплатить.
— И ты не собираешься начать добропорядочную семейную жизнь, о которой помышляет Ринальдо?
— Семейную? Да ни за что! Не думаю, что и Ринальдо к ней готов. Корсарская вольница слишком затягивает.
— Да, я это понимаю! — воскликнула Вера, и глаза ее засверкали. — Будь я мужчиной, тоже никогда бы не сидела на месте в каком-нибудь скучном городке, а носилась бы по морю, чтобы повидать мир и поймать свою удачу!
— Но ты не мужчина... и, может быть, это к счастью для тебя. Не так уж хороша жизнь морского бродяги, поверь. Всегда помни, что ты женщина и твой удел — хранить семейный очаг, рожать детей. Мы с Ринальдо все сделаем для того, чтобы твоя жизнь была спокойной и благополучной. Ринальдо уже кое-что накопил, а сейчас «Вероника» отправляется в торговое плавание, после которого мы рассчитываем оказаться с большой прибылью. И уж тогда точно Ринальдо устроит так, что у его дорогой племянницы будет и хороший дом, и большое приданое. Останется только найти тебе состоятельного и порядочного мужа, который был бы достоин такой красавицы, как ты.
— Вы хотите выдать меня замуж? — скривилась Вера.
— А разве не пора? Многие твои ровесницы уже имеют мужей или хотя бы женихов.
— Но жизнь домашней клуши совсем не по мне!
— Да, ты не такая, как другие девушки, — вздохнул Карло. — Но это скорее плохо, чем хорошо. Ты не мальчишка, чтобы метать ножи и лазать по вантам. Присматривайся к подругам. Учись быть женственной, подчеркивать свою красоту.
Через два дня после этого разговора Ринальдо и Карло отправились в то самое торговое плавание, от которого ожидали большой прибыли, а Вера крепко задумалась. До сих пор она считала себя выше других девушек — своих ровесниц, но слова Карло о том, что ей надо бы кое-чему у них поучиться, заставили ее внимательнее взглянуть на многие стороны жизни. Карло говорил, что она красива, но не умеет подчеркивать свою красоту; Вера не раз замечала, что девчонки посмеиваются и перешептываются у нее за спиной, и теперь была почти уверена, что они обсуждали ее внешний вид и слишком простое платье. Она и в самом деле не думала о том, чтобы как-то украсить свою одежду и прическу, хотя другие женщины и девушки разных сословий украшали себя, чем могли, особенно в праздничные дни.
Решив и в этом превзойти других, Вера уселась перед маленьким венецианским зеркалом, которое Ринальдо привез из Константинополя, и принялась себя изучать. Из стеклянного овала на нее глянуло смугловатое лицо с правильными чертами, обрамленное пышным ореолом темных волос, освещенное лучистыми глазами, в которых словно плескалась морская лазурь. Это лицо было красиво строгой и немного дерзкой красотой. Вера слышала, как иных девушек называют куколками и милашечками; но, глядя на свое отражение, понимала, что к ее типу красоты такие слова не подходят. И все же она понравилась сама себе и решила, что непременно должна нравиться другим — надо только сделать так, чтобы все заметили ее превосходство.
