Через некоторое время, когда лицо Майка превратилось в кровавое месиво, нос был разбит и свернут набок, а зубы заметно поредели, Тини оттащил Лайла от тракера.
— Мне кажется несправедливым, что ты веселишься и получаешь удовольствие в одиночку, — заметил он.
— Ты должен оставить и для меня хотя бы немного… Он пододвинулся и выбрал позицию поудобнеё, встав точно напротив не держащегося на ногах Майка, а потом впечатал свой огромный кулак в солнечное сплетение. Колени Майка подогнулись, и он рухнул на землю.
— Похоже, сегодня ночью у нас больше не будет никаких беглецов, — заметил коп с удовлетворением.
— Если ты поможешь мне загрузить этот мешок с костями в твою машину, мы сможем взять его с собой, обратился Тини к Лайлу.
— Почему в МОЮ машину? — удивился тот.
— Я только на прошлой недели отчистил сиденья своей машины от крови, а этот стоит совсем недешево, скажу я тебе, — объяснил Тини. — Твой автомобиль выглядит почти готовым для перевозки мусора.
Спайдер Майк очнулся от легкого постукивания ручкой метлы по плечу — одной из немногих частей его тела, где остался почти неповрежденный участок. Тракер открыл один глаз, едва разлепив веки и так и не сумев открыть второй. В мутной пелене перед ним нарисовался пожилой негр в рабочем комбинезоне и кепке с надписью «Петербилт трак», Это был Мозес Дж. Мэ-лон, работающий по совместительству неполный рабочий день дворником в тюрьме города Альвареса. Мозес не раз наблюдал Тини за работой и видел много жертв — результатов этой работы. Но этот парень… такого Мозесу видеть еще не приходилось.
— Эй, кид[21], — осторожно окликнул он, заметив, как дрогнуло веко Майка, — с тобой все в порядке?
Майк только застонал в ответ. Его язык распух и занимал сейчас по крайней мере половину рта.
— Я слышал, о чем они говорили, — прошептал Мозес. — Ты из Конвоя?
На этот раз Майк смог невнятно пробормотать «да», и голова его безвольно повисла, коснувшись подбородком груди.
— Не переживай, кид. Я помогу тебе, — пообещал старик. — Все будет хорошо.
Прислонив метлу к стене, дворник на цыпочках прокрался в полицейское отделение. Внутри никого не было. Голоса Лайла и Тини раздавались из-за приоткрытой двери. Копы стояли у парадного входа на ступеньках, куда они вышли, чтобы слегка проветриться.
— Говорю тебе, Тини, это верное дело, — уговаривал Лайл. — И тогда мы получим огромный кусок сыра, а не этот цыплячий корм.
— Почему ты думаешь, что он приедет один?
— Потому что я знаю Утенка. Не тот он человек, чтобы впутывать сюда еще кого-то, особенно в том случае, если им дадут амнистию. А в этом ты можешь не сомневаться. Я абсолютно уверен, что амнистии эти ублюдки-тракеры добьются. Все очень просто, я говорю тебе…
— Нет, я не буду так рисковать, — решил Тини.
— Ты же не дерьмо цыплячье, а, старина? — поддел Лайл.
— Послушай-ка, Уэллэйс Ты хочешь рискнуть и вернуть этих сукиных детей в свой город, в Аризону? Давай, вперед! Ты не совсем хорошо представляешь себе, что будет, если до этого дойдет.
— Конечно, Тини. Конечно. Не стоит на меня сердиться. Твой тон раздражает и режет мне слух. Я всего лишь хочу чуть-чуть приложить руки к этим кретинам. И это все.
— Достаточно и одного, — выразил свое мнение коп-громила. — Ему понадобится несколько дней, чтобы прийти в норму. Мы дадим ему время выздороветь, а потом можем все начать сначала — мы и он — если ты, конечно, будешь в настроении заняться этим.
Мозес щелкнул выключателем СВ-рации и тихо произнес в микрофон:
— Вызывает один-десять, вызывает один-десять. Опасность десять тридцать-три. Кто-нибудь из восем-надцатиколесных на Западе «слышит меня? Ответьте.
В нескольких милях к западу от Альвареса Силвер Стрик направлялся в Кловис, где надеялся разгрузиться в рекордно короткое время и успеть в Тукумкари до того, как праздник подойдет к концу.
— Я тебя слышу, — ответил он. — Говори.
— Необходимо передать сообщение еще западнеё, Резиновому Утенку и Конвою. Спайдер Майк в тюрьме, в Альваресе, штат Техас Лайл Уэллэйс и Тини Альварес избили его почти до смерти. Ему нужна помощь. Ты понял меня?
— Десять-четыре, приятель. Я хорошо тебя понял. Сейчас же передам это сообщение.
Мозес с облегчением щёлкнул тумблером. Сейчас у них там возникнет проблема, но, насколько он знает тракеров (а он их знает очень хорошо), эта информация достигнет Конвоя в считанные минуты. Негр погрозил кулаком в сторону двери, за которой Лайл и Тини все еще чесали языки.
— Приближается день окончательных расчетов, — возликовал старик. — По правде говоря, он уже наступил.
Совещание проходило даже лучше, чем можно было ожидать с самого начала. Проложив себе дорогу среди репортеров, представители обеих сторон вошли в так называемую гостиную дома на колесах. Губернатор предложил желающим что-нибудь выпить. Биг Хэнк и Арнольди подошли к бару и принялись смешивать для себя коктейли, добавляя к крепкому напитку лишь унцию воды.
— Что скажешь, Утенок? — снова начал допытываться губернатор.
— Спасибо, хотя и не за что. Я спешу скореё отправиться дальше. Всеобщая пьянка только портит мне настроение.
— Как хочешь, — губернатор указал тракеру на стул, предложив сесть, а сам устроился на кушетке напротив. Утенок заметил, что хозяин тоже не пьет.
— Как я уже говорил, ты привлек внимание общественности к некоторым важным проблемам этим Конвоем с собой лично во главе… Откуда вы едете?
В середине этой фразы Утенок встал и направился к двери. Он немного помедлил, держась за ручку, а потом сказал:
— Если вы именно этой чепухой собираетесь кормить меня, я лучше уйду, пока у меня есть возможность свободно вздохнуть.
— Теперь ты понимаешь? Я говорил, что ты допустишь большую ошибку, явившись сюда, — раздался со стороны бара голос Мейерса. — Единственный способ разделаться с этим сбродом — хорошенько дать им по башке. Это все, что они понимают, — заметил помощник губернатора.
— Заткнись, Генри, — тихо произнес Хаскинс в тот момент, когда тракер уже повернулся, чтобы уйти. Губернатор подошел к двери и повернул Утенка лицом к себе.
— Так ты думаешь, все, что я говорил — ерунда? — спросил он.
Тракер кивнул.
— Это не может быть ничем иным.
— Да, ты прав, — согласился губернатор. — Ну и что?
Оба помощника издали глубокий вздох облегчения.
— Я думаю, ты сам занимаешься этим от случая к случаю. Скажи, тебе ни разу не приходилось говорить чепуху по СВ и делать это плохо, если была такая возможность? — продолжил губернатор.
Утенок печально улыбнулся в ответ. Его рука легко соскользнула с ручки двери.
— Все дело в том, что у нас возникли проблемы, — серьезно сказал Хаскинс. — Но у нас есть возможность как-нибудь справиться с ними, если мы объединим наши силы. Что скажешь на это?
Он протянул тракеру руку.
В следующий момент Утенок отступил на шаг от входа и пожал протянутую руку, заключая эту сделку.
— Звучит справедливо, — подвел итоги вступительной части переговоров тракер. Он тяжело посмотрел на Биг Хэнка и Арнольди, а потом строго добавил: — Как бы то ни было, говорить мы будем один на один.
Требовательный тон Утенка возымел действие, губернатор обратился к своим помощникам.
— Генри и Чак, когда вы закончите со своей выпивкой, почему бы вам не выйти наружу и не оградить наших друзей от прессы? — предложил он.
Когда они вышли, Хаскинс снова предложил Утенку все тот же стул, а себе налил немного, виски с содовой.
— О'кей, — начал он, — говори. Чего на самом деле хотят твои люди?
— Я не могу говорить за всех, но за себя скажу. Речь пойдет о том, как я работаю и как я живу. Стоит учесть, что я никого не хочу обидеть, — ответил Утенок, немного подумав.
— Звучит благоразумно. Фактически, Конституция Соединенных Штатов существует для того, чтобы гарантировать это. Как насчет некоторых особенностей, которые мы можем обсудить здесь, прямо сейчас?
Неожиданно распахнулась дверь и в проеме возникла голова Арнольди.
— Я могу сказать журналистам и тракерам, что переговоры имеют прогресс? — с важностью осведомился он.
— Такое может случиться, если ты закроешь дверь и не будешь совать сюда свой нос, — язвительно ответил губернатор. — Не появляйся здесь до тех пор, пока я не пошлю за тобой. То же самое относится и к Генри, — добавил он, обращаясь к тени, мелькнувшей за спиной Арнольди.
Когда в помещении снова установилась тишина, Хаскинс повернулся к Утенку.
— Что ты хотел сказать?
— Я хотел поговорить о лимите скорости в пятьдесят пять миль. Возможно, я скажу то, о чем вы никогда не задумывались и даже не догадывались. Такие большие грузовики, как мой, собираются на заводах для дальних перевозок и должны делать шестьдесят пять — семьдесят пять миль, но никак не пятьдесят пять. Они болеё экономичны на больших скоростях.
