— Минут пять где-то... — прикинул Даун. — Шестая пошла.
— Э-эх! — Командующий не удержался от сочувственного хлопка по плечу. — Многое тебя ожидает, старший сержант, многое... Небо с овчинку, оно же в алмазах...
Даун встрепенулся, но понял, что алмазы предполагаются совсем не те.
— Мрачные будни, так сказать, — со вкусом продолжал маршал. — Тяготы и лишения! Трудности и невзгоды! Но ты не переживай, ефрейтор... да, кстати, зачем тебе эта позорная лычка? Просто рядовой — это как-то честнее. Это же звучит... как это звучит?.. — Он на мгновение озадачился. — А! Это звучит громко! Так ты, значит, не горюй, рядовой. Страдания закаляют характер, делают из юноши мужчину. Большие страдания делают большого мужчину. А если о-очень большие страдания...
— Да я уж сам как-то справился, — признался Даун. — И без страданий. Только это было так давно, что... простите, Семен Гаврилович...
Из-за малого опыта военной службы Гец Даун снова забылся и, напрочь игнорируя всякую субординацию, ответил на телефонный звонок. Динамик был вживлен в мочку уха, микрофон же скрывался между шелковых волокон рубашки в районе верхней пуговицы, поэтому со стороны могло показаться, что Даун беседует сам с собой.
— Что еще?! — сказал он в пустоту. — Это точно?.. Уволиться там у вас никто не желает? Да, без выходного пособия, без пенсии, без страхов... Ах, проверили хорошо!.. Ах, десять раз пересчитали!.. Этого мало... Что?.. Одиннадцатый?.. И опять все сходится? Н-да, неожиданно... Вот что, пересчитайте еще раз. Да, еще десять раз! Нет, лучше одиннадцать. Да, и потом еще... Что? Какое подтверждение? От кого? Мастера? А как он сумел на связь выйти? Ах, договори-ился... Ловкий сотрудник... Не в пример вам... Что еще? Ах вот как! Да-а? Это меняет дело, можете пока работать... Да, да, ищите... Никаких «еще финнов»! Никуда не посылать! Там сейчас жарко... Да, ищите желтолицых на расстоянии...
Маршал Страшный закипал медленно, но основательно. Сначала он просто оторопел от такого хамства, впрочем, от этого он избавился легко — по части хамства он и сам был мастак. Справившись с первым оцепенением, Семен Гаврилович некоторое время иронически наблюдал за Дауном, перебирая в уме варианты наказаний, пока вдруг не сообразил, что именно это — все варианты — он уже исчерпал. Разжаловать Дауна ниже рядового было уже некуда, отнять у него орден, медаль или хотя бы почетную грамоту оказалось невозможно ввиду их отсутствия, лишить льгот и дополнительных выплат — аналогично.
На Страшного накатила вторая волна растерянности, из которой он вынырнул лишь спустя несколько секунд. Гец Даун как раз произносил слово «желтолицых», когда маршал неожиданно для себя потянул из кобуры античный пистолет в подарочном исполнении: золотой ствол, платиновый курок и две деревянные обкладки, выполненные из последней сохранившейся скрипки некоего А.Страдивари.
Гец Даун настолько увлекся разговором, что даже не расслышал, как патрон вошел в патронник и подставил капсюль под маленький, но твердый боек.
Маршал уже собирался привести свой безмолвный приговор в исполнение и даже мысленно завязал узелок на память — внести в очередной приказ пункты о призыве гражданина Геца Дауна на службу и о расстреле оного в коридоре Президентского дворца, как снова зазвонил и его телефон.
Страшный раздосадовано бросил пистолет в кобуру и повел подбородком, совсем как приговоренный гражданин Даун:
— Что еще?!
— Контр-адмирал Иванов по секретному каналу, — пропела его личная шифровальщица.
— Давай! — рявкнул маршал, перехватывая при этом незаметно попятившегося Геца за шею.
— Господин маршал!
— Только коротко, Иванов!
— Так я и сам, господин командующий, понимаю, мы уже на рубеж атаки вышли. Я раньше хотел доложить, только у вас занято было... даже секретный сигнал вклиниться не смог...
— Это... да... — Страшный скрипнул зубами и пообещал себе, что задушит сказочника Калашникова лично и перед строем. — Новая установка спецсвязи... Ладно, что у тебя?
— Объект, господин маршал!
— Помидор?! — ужаснулся командующий. — Огурец?!
— Нет. — Контр-адмирал растерялся. — Зачем огурец? Искусственный объект. Размером до двух третей любой из местных планет, абсолютно черный, даже солнечных лучей не отражает, а еще — невидимый для гиперсканов...
— Бабушкины очочки, — прошептал Страшный, мотая головой. — Что же это за дьявольщина-то творится?
— Атака! — бросил куда-то в сторону Иванов. — Извините, господин командующий, у меня тут чрезвычайная ситуация сложилась... Чужие встречный бой навязывают! Раскусили наш маневр... А может, тоже объект увидели и теперь к нему рвутся...
— Принимай бой, — сурово приказал маршал. — После договорим, вице-адмирал...
— Контр...
— Ты, главное, комаров отгони от яблока! — Страшный звучно шлепнул себя по губам. — Порву этого Калашникова! Оборонять объект, Иванов! Удержишь до подхода главных сил — вице-адмирала получишь, понял?!
— Так точно! Только главным-то силам сейчас не до нас... Совсем у Наливайко плохо дела идут...
— Придумаю что-нибудь, — мрачно пообещал командующий. — Ты, главное, держись...
Связь прервалась, и Страшный перевел тяжелый взгляд на Геца.
— Что, Семен Гаврилович, ваши помидоры в опасности? — сдавленно спросил рядовой Даун, зажатый в могучем капкане маршальских пальцев.
Коммерсант определенно слышал каждую его реплику, и теперь маршалу оставалось лишь догадываться, понял ли, о чем шла речь, этот пронырливый бизнесмен. Сам Страшный, например, вконец запутался.
— Мои помидоры?..
— Ну, не мои же... — Рядовой нахально усмехнулся. — Как прошла олимпиада интеллектуалов? Могу предложить еще пару загадок. Вот такая: «Кто мимо пройдет, всяк ему поклонится». А?..
Страшный снова потянулся к пистолету, и Даун поспешил сообщить разгадку:
— Это человек, обладающий информацией. Ему все и кланяются.
На этот раз маршалу не пришлось сильно напрягаться, чтобы понять: Даун имеет в виду самого себя.
— Я?.. Тебе?.. Кланяться?!
— Ну, не в буквальном смысле, конечно.
— Да ты!.. — проревел маршал, теребя кобуру, и вдруг обнаружил, что она уже расстегнута. — Да я!.. — произнес он с таким же напором.
— Не обладаете необходимой информацией, — закончил за него Даун насмешливо, но торопливо. — В отличие от меня. У вас все огурцы да яблоки, а у меня реальные сведения. В системе есть сорок пятый объект, почти такой же большой и тяжелый, как остальные планеты, но, во-первых, невидимый и, во-вторых, проявляющий некоторую активность. Это, безусловно, не планета, хотя по массе...
— Ты уже говорил, — перебил его Страшный. — Ну?.. — Он явно ожидал продолжения.
— Проблема в том, Семен Гаврилович, — сказал Даун на этот раз медленно, точно лил мед, а возможно, и деготь. — Проблема в том, что я, как рядовой...
— Младший сержант, — покровительственно заметил маршал.
— Ага... гм... ну, хорошо. Проблема в том, что я, как младший сержант, едва ли могу позволить себе учить жизни... или что-то в этом роде... целого... — Даун словно бы охрип от осознания той пропасти, которая разделяет его и маршала, и закончил восхищенным хрипом:
— Учить целого командующего Объединенными Военно-Кос... Кос... Кос... — Тут он и вовсе закашлялся, причем это вышло у него и естественно, и комично одновременно.
— Послушай, лейтенант... старший... — сказал Семен Гаврилович уже миролюбиво. — Служба ведь разная бывает. Кому в окопе отсиживаться, кому в штабе рисковать... а?.. — При этом он попытался заглянуть Дауну в глаза, но тот в смущении опустил ресницы.
— Уверен, что старшим лейтенантом... и даже, быть может, капитаном... воевать под вашим началом... одинаково легко и почетно. Настолько почетно, что я, пожалуй, и недостоин... — скромно вымолвил Гец Даун.
— Генералом, — сдался Страшный, будто ставил на кон собственную жену или, хуже того, любимую тещину чашку. — Выше поднять не могу, сам понимаешь. Зачем нам два маршала, согласен?
— Согласен, — с улыбкой кивнул Даун. — Согласен на прохождение альтернативной службы.
— Санитаром? — усомнился Семен Гаврилович. — В госпитале для инвалидов несостоявшейся психотронной войны? Слушай, Гец... — Он склонил свой широкий лоб к идеально уложенной седой челке Дауна и заговорил совсем тихо. — Ну не могу же я отменить приказ Президента, верно? Служить тебе все равно придется. Хотя... Не исключено, что ты страдаешь каким-нибудь тяжким заболеванием...
— Я?! — Коммерсант отшатнулся в испуге. — Это что же, угроза?
— Например, плоскостопием... — добавил Страшный. — В этом случае я мог бы отдать приказ о твоем освидетельствовании...
— Мои ноги выращены по индивидуальному заказу, — обиделся Даун. — Впрочем, кажется, мой троюродный племянник Варфоломей Содомов...
— О-о!.. — приятно удивился маршал. — Не тот ли это Содомов, что владеет золотодобывающей промышленностью Венеры?
