Собака пока жива, мысленно уточнил Иван. И, судя по лаю, даже и не ранена. Что же делать, чем помочь? Бежать туда, наплевав на все рыцарские обычаи? Но даже если стражники за нарушение правил игры стрелу в спину не всадят, то всё равно до роковой лощинки, которая лишь выглядит близкой, быстрым шагом не меньше получаса. Не успеем помочь…
Что заставило его скомандовать Джулику «Голос!», Иван и сам не знал. Ну просто других сигнальных средств в его распоряжении не было. Пес послушно залаял, а потом по собственной инициативе выдал добротную волчью песню с раскатами и переливами. Кардан примолк — и радостно залаял в ответ. И продолжал взлаивать, почти что через равные промежутки времени. Вроде даже ближе и ближе.
Наконец из туманной пелены показались двое — спотыкающийся на каждом шагу, еле бредущий Тим и пес, который периодически ухватывал его за одежду и тащил вперед.
— Похоже, не стать вашему дружку рыцарем, — констатировал подоспевший советник. — На победителя не похож. Да вряд ли справку о ликвидации Живучего с его головой принес.
— Но раз он, по-вашему, уже выбыл из рыцарской игры, тогда мы ему поможем выбраться, — решительно сказал Иван. — Нет возражений, сударь товарищ советник? А мы заодно и завтрашнюю колесницу испытаем.
Советник не возражал, напротив, устроился поудобнее на походном лежаке военно-начальственного состава, желая понаблюдать за зрелищем предстоящей битвы. Иван и книгун выкатили транспорт из сарая, уселись, благо колесница имела три посадочных места. Иван свистнул Джулика — и покатили.
Буквально сразу Иван убедился в справедливости своих подозрений — каждый бугорок ощущался очень даже натурально. Но вроде конструкция на ходу была вполне устойчивой. Джулик убежал вперед, обнюхал Тима и Кардана, бодро помчался обратно.
— Хорошо хоть не оборотни идут, — пробормотал Иван. — Рожи от счастья не светятся.
Оборотней в народе не любили, ибо они требовали за погибших героев (облик которых приняли) их законную долю. Правда, говорят, что и доподлинных героев иногда воспринимали как оборотней — дабы не делиться добычей. Но в культурных боевых экспедициях и честных захватнических походах такое считалось западло, т. е. экономически невыгодно.
— А может, нам не возвращаться? — неожиданно предложил книгун. — Ща заберем парня и рванем, только нас и видели.
— Мы одну собаку там оставили. Не говоря о последних вещах…
— И без них проживем. Позвать не можешь собаку?
— И еще: ты быструю дорогу отсюда знаешь, чтобы до темноты выбраться в надежное место? Мне вот совсем не нравится этот дым. А если стражники за наш сход с боевой дистанции начнут из луков стрелять?
Книгун разочарованно умолк. Вскоре они подкатили к неудачливому рыцарю и верному псу.
Тим при ближайшем рассмотрении оказался практически невредим, не считая множества ссадин.
— Кардан меня волочил по земле, — признался он, устраиваясь на свободном сиденье колесницы. — Ну не мог я встать, не мог! Слышал, как Джулик лает, но ни пошевелиться. Внезапно ужас какой-то охватил. Как прежде перед внезапно нагрянувшей пожарной али антиблоховой инспекцией. Глядят на тебя, и ты ничего поделать не можешь, кроме как деньги кинуть. Ведь и загрызть могли…
Тим поежился. Понятно, воспоминания были не из приятных, тут без «Волосатой лапы» (Полунебесного Покровителя) ничего не попишешь, не нарисуешь и не отфигачишь (реализуешь) …
— А что стряслось? Давай с самого начала рассказывай. Ты Живучего видел? — спросил Иван, пытаясь выяснить предполагаемые контуры врага и его слабые стороны. Может, застарелое лесбиянство или наоборот. Или почетное членство в жидком масонском заговоре со всеми вытекающими последствиями.
— Да. Вроде. Может быть…
— И какой он?
— Страшный. Дым напустил, выполз прямо рядом, морда оскаленная — больше меня… да что там, ему в пасть вся эта повозка поместится без труда! И как гудел! Видимо, голоден был и меня чуял. А у меня последняя мысль билась — ну чего я ему дался, нешто других героев теперича не сыскать…
— Да как же ты уцелел?!
— Не помню. В канаву какую-то прыгнул и лежал там не помню сколько. А он залязгал лапами и уполз куда-то.
— Алебарда твоя где? Не пригодилась?
Тим промолчал. Впрочем, крутых (повсеместно известных) чудовищ побеждают не повседневным оружием. Тогда дорогое эксклюзивное никто бы не приобретал. И не продавал. А ведь именно на его прославлении и кормились настоящие военные сказители. Да и гражданские — при случае — тоже.
— А метательные штуки, у тебя же их много было?
Парень досадливо покачал головой. И наконец признался:
— Да тут такое приключилось… Мы с Карданом только до ручья добрались, и вдруг — парень идет навстречу, как раз такой, как стражники рассказывали. Я — Мерлин, говорит, хочу тебе помочь. Ручей необычный, клади вот здесь на бережок всё свое оружие, и через час любой клинок несокрушимым станет, а припасы пороховые удвоятся.
— И ты поверил?!
— Так это же Мерлин! У него и большой значок был с надписью «Я — Мерлин. Спроси меня — как?».
— Чего как?
— Откуда я знаю? Я же не спросил…
— И дальше что?
— Только сложил всё, тут как фукнуло откуда-то дымом, ничего не видать. А потом из дыма Живучий морду и высунул… Чуть меня сразу не проглотил…
— Фальшивый оказался твой Мерлин!
— Теперь и сам понимаю… Видать, падла Живучий любой облик принимать может…
Так за разговорами путешественники и почти что воины вернулись на временную базу для совершения дальнейших подвигов. Ужас остался неисследованным, как и прочие причиндалы Живучего.
На берегах бескисельной речки
Непросто собираться на подвиг, будучи незастрахованным. Но выжившие слушатели (для удобства — по старой терминологии — читатели) приключенческих россказней (устар. книг) требовали, чтобы герои всегда шли вперед и по ходу действия их количество неуклонно сокращалось. Так что приходится бравым летописцам забыть о сострадании и том непреложном факте, что у каждого мужского персонажа могла быть жена, дети, а затем и внуки… Кстати, дети бывают и у сказителей. И их тоже надо кормить. Поэтому героические истории не должны заканчиваться на середине или временных неудачах одного из заслуженных, но не главных героев!
На следующее утро все живые бодренько проснулись и, слегка наговорив друг другу насущных гадостей, взялись за процессы необходимой жизнедеятельности. Книгун, хоть и озирающийся опасливо, всё же выкатил колесницу на стартовую позицию.
— Не вздумай выполнять совет сгрузить катапульту у того ручейка, — напутствовал его Иван.
В голове у него почему-то мелькала застарелая мысль из армейского фольклора — в суровом бою не следует вести никаких сексуальных контактов, могущих привести к потере оружия и частей боевой униформы настоящего оруженосца.
— Да я ему! Пусть только попробует подойти… А вот не дашь ли ты мне одну собаку? Вроде как на них Ужас не действует…
— Хитрого можем дать, но не станет он тебя слушать. Разве только охранять наравне с каким-нибудь тюком.
То, что Живучий не только попробует подойти, но и чего-то поиметь, было ясно даже непосвященному в план сей боевой операции. Но зачем расстраивать бойца, объясняя, что противник уже вкусно поел, и теперича, закончив послеобеденный сон, хочет от скуки навалять воину безжалостных чужеземных гнусностей…
— Да хоть бы и так, всё спокойнее будет.
Иван подозвал Хитрого (второго пса из вьючно-охранных), велел ему, указав на книгуна, «Охраняй!». И второй соискатель рыцарского звания отбыл в сторону коварного ручейка.
Иван и понурый Тим приготовились к долгому ожиданию.
— Так всё же на что похож Живучий? — спросил Иван. — Зверь большой? Или чудище сказочное?
— Да не понял я! Только и успел разглядеть, что громадную пасть. И глазищи огнем горели. И грохот. Не одолеть такое нам, нипочем не одолеть. Мутант нецивилизованный, наверное. Или тварь дикая, инопланетная, без отческого политесу. Ни тебе — здравствуйте, ни — как ваше здоровье? Сразу на стол жаждет…
На наблюдательной вышке послышался хохот. Иван и Тим вскочили и увидели, что колесница книгуна со всей доступной быстротой несется обратно.
— Скоренько же твой приятель испугался! — крикнул Ивану снова оказавшийся среди зрителей советник. — Эх, вы, купчишки-спекули, куда в благородное сословие лезете! Не по вам такое дело и славные подвиги. Не для вас мемориал-доски с рыцарскими да княжескими фамильями, блины торжественные и басни стратегические с песнями тактическими… Быть вам в обозе на хозяйстве и при сём — не воровать шибко.
— Твоя правда, — смиренно отозвался Иван. — Погнались мои друзья за миражом неразумно. Но ведь надо Живучего найти и одолеть, так? Условие в силе остается? Испроси у царя-Комиссара нам позволение завтра всем сообща пойти против чудовища. Хоть и безподвигно, но по делу сгинем.
