Один такой пост путники и сопровождающие миновали совсем рядом, и тогда Иван с небрежным любопытством спросил:
— Гостей встречают?
— Нет, — отозвался начальник рекламного патруля, — тут у нас Живучий шалить повадился. Вот и караулим гада этого. Спасаем родные места.
Может быть, именно поэтому с левой стороны березки, тянувшиеся клином по направлению к замку, были обмотаны самодельной колючей проволокой, а из дупл трех красивых старинных дубов высовывались самозарядные самострелы. А к изголовьям скворечников были прикручены белые сувенирные черепа, по всей видимости, оставшиеся непроданными с прежних хэллоуинов (смотрин осеннего женского позитива да поиска мужиками зимних берлог).
— Приходится даже штрафные отряды собирать из тех непонятливых селян, кто на ночь блюдечки с молоком и приправами перед огородом ставит. Надеются, непатриотические неучи, задобрить!
— Не понимают всей ответственности момента, — Иван сочувственно покивал головой.
Живучий считался то самой страшной из сказок, то самой большой из реальных опасностью, которая приходит ниоткуда и, нанеся фатальный урон целой общине, а то и всему царству, снова исчезает в никуда. Много хуже банды мародеров или вражеского набега! Он был невидим, силен и неуязвим. То ли натуральный злодей, то ли тайное сообщество супергероев из Заморья тут свой непростой функционал разводит. Ходили слухи, что Живучего перед Чумой отправили в здешние земли далекие америкосы, чтобы он сеял панику, поллюции и разрушения. И тут бы и пришел Живучему Злой Конец от здешних богатырей, но вследствии Чумы Живучий укрылся в тайном месте и, начав метать бисер перед оставшимися не у дел учеными, сколотил свою зловещую команду…
— У вас-то, архивных, о нем не слышно?
— Наслышаны о таком, но появляться не появлялся. Может, и обойдется.
Тут собеседник воинственно подтянул многомерный живот, с высоты своих полутора метров (ширина стражника равнялась его высоте) посмотрел на Ивана и продолжил:
— И не надейтесь! Потому не появлялся, что мы весь юго-запад от него заслоняем. Своими грудями! А вы и не цените. Вот если не выдержим — доберется он до вас, покажет, почем фунт лиха. Вот тогда вспомните нас добрым словом, но уж поздно — мы далече эмигрируем.
— А одолеть Живучего никак нельзя, чтобы насовсем?
При ближнем подходе к Синему Замку и анализе деятельности его охраны у Ивана почему-то возникла не очень приятная мысль — а не является этот самый Бывалый Комиссар тем самым Живучим? Или его тайным сторонником? Может, связным, поставщиком какого-то сырья или, наоборот, приобретателем краденого и отнятого? Ведь есчто предки говаривали — от чего охраняешь, тем на досуге и занимайся — и будет тебе двойная выгода конкретная… Но сказануть такое здесь и сейчас было явно ни к месту, и Иван продолжал слушать разглагольствования толстого героя смертельной борьбы с Живучим.
— Так поди его найди! Где-то там, в промзоне его гнездо, но это ж какое войско надо, чтобы всю местность прочесать. Да и он, подлец, сложа руки или что там у него, сидеть и ждать не станет. Ну что, пришли мы. Вон туда вам теперь идти.
Почетным гостям, вошедшим в замок (на воротах висел былой плакат про предъявление аусвайса-подорожной), было предложено отправиться в небольшую залу, с первого и второго взгляда напоминающую былой свинарник и, по всей видимости, прежде им и являвшуюся.
— Располагайтесь, люди добрые! Ценности и оружие во избежание несчастных случаев попрошу быстренько сдать!
— А роспись? «У подателя сего взято то-то…»?
— Экий ты затейник! А можа, тебе потом ничто и не понадобится, а я ему буду номерки выдавать, усилья свои драгоценные тратить? Давай сдавай и иди отседова, шпана пришлая!
Но тут драгоценного складовщика пришлого имущества сменил на боевом посту встречи гостей солидный скрюченный старичок во фраке не по росту (и не скажешь уже, что на вырост), алых подштанниках и ухарских сапогах-казаках. Из каждого из них незатейливо торчало по сапожному (или грабительскому) ножику.
— О, да у нас гости дорогие! Сдавайте свое драгоценное имущество и айда в пиршенственную залу!
— Может, вы нас второпях с кем-то спутали? И мы пойдем мимо…
Но и эта попытка избежать подозрительного и зело опасного пиршества не увенчалась успехом — здесь работали настоящие профессионалы.
— Наш Бывалый Комиссар всем гостям рад! — При этой фразе за спиной старичка почему-то возникла троица стражников с дубьем, хотя и в парадном (с бумажными цветочками) оформлении.
— А все-таки зачем мы понадобились? Люди скромные, воинскому искусству не обученные. И не менестрели мы, петь можем только после третьего стакана, но исключительно фальшиво.
— Откуда ж рекламным стражникам сие знать? Сказали доставить первых встречных в конце такого-то часа, вот и доставили. В зал проходите, чай, не безногие. Пока что.
Хорошо хоть, что Тима с собаками оставили у коновязи, где много было таких же оруженосцев, присматривавших за четвероногим транспортом. А Иван и книгун проследовали в огромный не шибко красивый зал с остатками былой роскоши, уже полный разношерстных гостей (видимо, тоже снятых с разных дорог и даже тропинок), и постарались занять там место поближе к выходу. В этом им повезло — нашлась ниша с потертым диванчиком и столом, на котором в треснутой низкой вазе лежал десяток печеньиц. Впрочем, вокруг шныряли слегка вооруженные абордажными саблями официанты в старинных кольчужных фартуках, разносящие на подносах сухари и маленькие ломтики сухого пива.
— Вот же попали, — проворчал книгун, — и надолго это? А то ведь торговле нашей сплошной ущерб. Мы и так нищие, всем должны..
Иван усмехнулся, понимая, что подслушивать тут, конечно, могут. И хитроумно фиксировать. Поэтому и ответил в том же тоне:
— Да, плачевная заминка. Но раз уж надо где-то ночь коротать, то какая разница, на постоялом дворе или тут.
— И часто такие рекламные акции бывают?
— Время от времени. Будем ждать терпеливо и благодарить судьбу за редкое зрелище. Кто бы нас, убогих, сюда просто так пустил?
Кроме как ждать удобного момента, ничего не оставалось. Конечно, подать весточку своим можно было — Джулик был натренирован во многих походах и, получив особо сказанную команду ожидать, ждал три часа. А если не вернется хозяин за это время и не свистнет условно издали, псу полагалось спешить домой, прячась от врагов. Ну а если начнется подозрительная движуха, будь то выдвижение чужого отряда или сигнальный дым — так бежать к своим немедля. Да и просто по приказу молнией умчался бы. Но прибежавшая без хозяина книгоискака автоматически приравнивалась к сигналу наивысшей опасности. Быть может, еще и обойдется без этого, большинство для дальнейших подвигов останется живо… Тем более — пойдут ли их из этого Голубого Замка выручать? И сколько пойдет?
Бал по нонешним меркам был грандиозен, иначе говоря — те, кто его замысливал, брали за основу грандиозный бал, который в утерянном прошлом и разворачивался. Наверняка, кто-то его из уцелевших (простой люд бы сказал — недобитых) историков, живущий нынче под псевдонимом, и консультировал, словечки умные говорил, блюда за это с хозяйской обильной кухни получая.
Кроме того, ходили по миру слухи о том, что потаенным консультантом выступал некий благостный старичок-историк (аж профессор), который и успел до Катастрофы сваять аж дюжину книг о том, как ранее кушали и кружились на паркетах самые высокородные господа-товарищи с вензелями и эполетами.
Мало кого бы сие интересовало — мало ли кто и как, по каким рецептурам в новой жизни зажигает, но с тем старичком-профессором было связано иное, более глубоко-важное, для непростого времени актуальное. Сей персонаж создал картину мира — а точнее, сформулировал принцип, что как организм в своем внутриутробном развитии проходит в сокращении весь путь эволюции, так и общество в целом идет сейчас по историческому пути. Только в обратную сторону. Ну не то чтобы в сторону совершенствования, но к отдельным гадам уже близко.
Используя сей кусок знаний, вроде бы можно было предсказать не только Прошлое, но и Грядущее, и поэтому старичок-архивичок был объявлен стратегическим запасом (кого — то тоже секрет), и посему все труды его, в том числе и консультируемые балы, вызывали у новой общественности неподдельный интерес — вот бы чего важное узреть? И Иван с книгуном решили действо зрить внимательно.
Поначалу из парадной двери, почему-то располагавшейся в левом крайнем углу, повалила толпа причудливо обряженного народа. Но, чтобы все прониклись глобальностью происходящего, стоящий примерно на середине зала стражник-великан громогласно объявлял историческую канву происходящего.
— Вы лицезреете Большое Дворцовое Шествие! Ваши аплодисменты, комрады!
