Еще одно дело было сделано, и перед самым отходом из Киева меня вызвал великий князь. Изяслав Мстиславич долго думал над моими словами и дал предварительный ответ. Как я и думал, он принял мои условия, и мы сговорились о следующем:
Первое: Отныне мы союзники и наша общая цель объединение Руси под властью одного сильного правителя — царя, которым должен стать Изяслав Мстиславич.
Второе: Мы обязуемся помогать друг другу воинами и обмениваться сведениями о действиях наших врагов.
Третье: После уничтожения Юрия Долгорукого, на данный момент основного противника, и присоединения Суздаля и Владимира к Киеву, великий князь и митрополит Климент проводят реформу церкви, которая должна стать Русской Православной. Примечание — пока православными считались только язычники, которые жили по законам Прави и славили своих богов, а русские христиане, как и положено, назывались ортодоксами.
Четвертое: Венедия должна помочь Киеву одолеть Юрия Долгорукого, а когда Изяслав Мстиславич станет царем, то варяги и все их союзники признают его. Но до этого еще далеко и пока великому князю требовались воины, и весной он хотел встретиться с языческими дипломатами, которые будут иметь на руках верительные грамоты от храма Святовида и всех основных правителей Венедии.
Само собой, пока все договоренности только на словах, а бумаги будут позже. Но слова двух мужчин, которые знают, что они могут и чего они хотят, порой, стоят дороже любого документа. Мы с великим князем верили друг другу и помимо того, что было сказано, великий князь решил отправить в Венедию своего самого младшего сына, тринадцатилетнего Ярополка. Это, своего рода, показатель доверительности отношений и, ко всему этому, с княжичем были воспитатели, среди которых находились тайные посланники Изяслава Мстиславича на Руян.
В общем, мы договорились. Княжич, вихрастый темноволосый мальчишка, который не был похож на мать-немку и отца-гусара, а больше напоминал деда, Мстислава Великого, вместе с воспитателями и несколькими охранниками погрузился на борт флагманского драккара. После чего моя дружина с радостью покинула стольный град русичей.
Окрыленный и обнадеженный достигнутыми результатами, я торопился поскорее добраться до Новгорода, а затем попасть домой. Но сделать это было нелегко. Погода стремительно портилась. Кораблям приходилось идти вверх по течению Днепра, а с небес нас постоянно поливал холодный дождь. Впрочем, трудности нас не пугали. Экипажи на драккарах были полные, так что до волока добрались вовремя, а там уже наняли работяг, которые перетащили боевые корабли в Ловать, откуда до озера Ильмень, можно сказать, что рукой подать.
Итак, мы снова оказались в Новгороде, где было очень неспокойно. На всех городских перекрестках находились усиленные патрули ротников и княжеских дружинников, а возбужденный народ постоянно сбивался в группы, и что-то обсуждал. Словно темная туча повисла над Новгородом, и казалось, что вот-вот должно что-то произойти.
В чем дело, я разобрался сразу, тем более что успел ознакомиться с перепиской покойного Исаака Комита. Верный ромейский пес епископ Нифонт, так неосмотрительно освобожденный великим князем из заточения, встал на сторону Юрия Долгорукого и баламутил горожан. Сначала сагитировал войско новгородцев отступить от границ Суздальского княжества, а теперь подчиняющиеся ему священнослужители готовили городской бунт. Епископ хотел скинуть Святополка Мстиславича с новгородского трона и этим вывести республиканцев из борьбы за великое княжение. Конечно, Изяслав Мстиславич назначит нового князя. Но пока он приедет, да пока перехватит бразды правления, пройдет год, и все это время новгородцы не будут участвовать в гражданской войне. Это на поверхности и, по большому счету, я не хотел влезать в городскую свару, ибо в Новгороде и без меня умников хватало. Однако пришлось.
Моя дружина остановилась в городе. Перед морским переходом следовало просмолить борта драккаров и отдохнуть хотя бы пару деньков. И в первую же ночь ко мне заявились гости, которых было двое. Первый, приближенный к нынешнему городскому посаднику Твердяте Нежатичу человек, боярин Страшко, а второй глава местной венедской разведки витязь Ратибор Сполох. Обоих я знал, пересекались ранее, но я их не ждал.
Впрочем, гостей я принял и у нас состоялся разговор, во время которого узнал, что подле епископа Нифонта находятся два латинских рыцаря, которые недавно прибежали к нему из Киева, и они интересуются мной. Ясно — это недобитые паладины, соратники Седрика фон Зальха, и понятно, что они задумали недоброе. Вот разведка и городские власти меня и предупреждают, чтобы был осторожней. Ладно, буду — согласился я. После чего, оставшись в одиночестве, обмозговал сложившуюся ситуацию.
Что мы имеем? Драккары на берегу и в ближайшие трое суток город мне покидать не хочется. Обстановка накаляется и если грянет бунт, который посадник и князь подавят, но не сразу, на меня могут накинуться и прихлопнуть. Со мной дружина и я смогу отбиться. Но драться придется всерьез, а пустить кровь оболваненной толпе, значит, поссориться с новгородцами, которые, наверняка, затаят на меня зло. Такое возможно? Да. Тогда продолжаем думать дальше. Если произойдет провокация, епископ получит козырь, который всегда сможет использовать, мол, гляньте люди добрые, вот он, подлый убийца ваших братьев и сестер, колдун Сокол, который вновь в наш славный град заявился. Слово за слово, и моя репутация превращается в ничто. В ход идет черный пиар и ко мне прилипает слава злодея, от который отмыться очень сложно, особенно если тебя проклинают в церквях.
Разумеется, мне это ненужно. И чтобы этого не произошло, хочу я того или нет, но необходимо что-то предпринять. При этом вариантов несколько. Самый простой, с утра пораньше спустить на воду корабли и дергать из Новгорода на Ладогу, и уже там готовить драккары к выходу в море. Другой вариант, попросить о помощи посадника Твердяту, пусть он возьмет наш постоялый двор и корабли под охрану. Еще один, опереться на Ратибора Сполоха, которому все равно, какой князь сидит в городе и в происходящее без приказа из Арконы он вмешиваться не станет. Для него епископ нейтрал, с которым есть договор о невмешательстве Венедии во внутренние дела Новгорода и высылке язычников за пределы республики. Однако он может прикрыть нас своими людьми, которых немало среди горожан, и мне не придется пачкать руки кровью бунтарей.
«Что делать, Вадим? — ближе к полуночи, уже в сотый раз, спросил я сам себя, и ответ пришел: — Что-что? Надо выйти в город, проникнуть на епископский двор позади Софийского собора и отрезать Нифонту голову. Это резко, неожиданно и снимет почти все проблемы. Не будет епископа и ромейская партия в Новгороде лишится лидера, а если рядышком еще и латинянин обнаружится, или католический след, то будет «киевский вариант» — я не я, кобыла не моя, убийцы заморские рыцари, которых уже разыскивают за злодеяния в Киеве. Следовательно, бунт не разгорится. Святополк Мстиславич разберется с горожанами. Митрополит Климент сможет посадить в Новгороде своего человека или его выберут местные бояре. Ну, а мне ничто не будет угрожать. Все легко и логично. Вот только кого послать на кровавое дело, если лучшие разведчики вместе с Кедриным отправились в Константинополь? Варогов? Нет, слишком молоды. Дружинников? Тоже нет. А может быть, самому сходить? Запросто, благо, навыки имеются и с паладинами, если они окажутся рядом с епископом, у меня личные счеты».
Так появилось решение, которое осталось претворить в жизнь, и я не медлил. Черная одежда и плащ. На ремень короткий меч, на перевязь четыре кинжала, а в карман пару сувениров с тел убитых в Киеве паладинов. Собор от нашего постоялого двора находился недалеко, и расположение всех построек вокруг него было известно. Поэтому вместе с парой опытных бойцов и командиром разведчиков Осокой, сразу после полуночи, я направился к Святой Софии…
Притихший ночной город поливал промозглый дождь. Стражники, которые находились на всех основных перекрестках, сидели в тепле и на улицу не высовывались. Собаки не лаяли. Никому до нас не было никакого дела и вскоре, пройдя переулками, моя группа оказалась рядом с епископским двором. Плащ намок и потяжелел. Мы в переулке. Все, почти так же, как и при штурме ромейской базы в Киеве. Вот только нет подземного хода и уничтожать Нифонта я буду в одиночку. Может быть, это неосмотрительно. Однако я воин Яровита, а значит, похож на своего небесного покровителя. Вычленил проблему и кинулся в бой. Правда, я еще иногда и думаю, а надо ли это делать. Но и Яровит глупцом не был и воевал не ради славной смерти, а ради победы. Так что мы похожи.
— Бравлин, — я положил руку на плечо разведчика и скинул с плеч плащ.
— Да, Вадим, — он приподнял капюшон и посмотрел на меня.
