— Обоз идет сам по себе, под прикрытием полусотни Болдыря, а ты бери свою сотню и за мной! Возможен бой!
— Понял!
Я посмотрел на Кулибина и сказал:
— Мчимся вперед! Веди к своему кочевью!
Парень мотнул головой, и вскоре мы оставили обоз и прибавили хода. Шаг. Рысь. Снова шаг и опять рысь. Сытые откормленные кони неслись без усталости, и спустя час во главе пятнадцати десятков отличных воинов я вылетел на пологий древний курган, на вершине которого находился посеченный ветрами и дождями древний каменный истукан.
— Вон оно — наше кочевье! — выкрикнул Кулибин, указывая рукой в сторону от реки. — Но куда оно уходит!? Не ясно!
Молодой вождь растерялся, а вот я нет, ибо напряг зрение и разглядел то, чего не увидели зоркие глаза гэрэя. Его сородичи покидали обжитые места не по своей воле. Шесть десятков арб, которые были нагружены добром и юртами, медленно катились на юг, а вдоль этого каравана сновали вооруженные всадники, которые плетьми стегали возниц. Разумеется, свои сородичи так не поступили бы, а значит, кочевье захвачено и гордых, но слабых гэрэев ведут в полон. Опоздали мы. Но не сильно. Врагов около трехсот и это обычная легкая ордынская кавалерия: средний конь, толстый стеганый халат, круглый щит, баранья или меховая шапка, кривая сабля, реже меч, аркан, да лук с колчаном не самых лучших стрел. Нас вдвое меньше, но мы вооружены лучше и бойцы под моим командованием злые профессионалы, а не пастухи-любители, так что победа будет за нами.
— Твоих сородичей уводят, — кинув взгляд на Кулибина, бросил я, а затем повысил голос: — Перед нами враг, который захватил наших союзников! К бою! Атакуем клином! Мирных кочевников не трогаем! Всех вооруженных уничтожаем! Стрел не жалеть! На рожон не лезть! Держаться десятками и не давать противнику собраться в кулак! Пошли! Гойда!
— Гойда!!! — поддержали меня черные клобуки и воины гэрэев. После чего мы сбились стремя к стремени и понеслись с высотки на равнину. Вздрогнула под коваными копытами земля. Кони помчались на караван, и он стремительно приближался. Триста метров. Двести. Сто пятьдесят. Копченые (презрительное название степняков) заметили нас и стали разлетаться по степи, чтобы затем собраться в лаву и встретить конницу лоб в лоб. Однако наше появление было для них неожиданностью, и они не успевали. Сто метров. Пятьдесят. Бей!
Меч в руке и я приподнимаюсь на стременах. Мимо проносится одинокий степняк. Повод влево. Ярый пристраивается к невысокому коньку противника и замах. Свист клинка! Росчерк стали! Удар и голова копченого летит с плеч. Чистая работа. Никаких добивающих ударов не требуется.
— Вождь! — услышал я окрик Кулибина и пригнулся.
Над головой просвистела стрела, а я развернул коня и увидел своего несостоявшегося убийцу, плотного косоглазого мужика в богатом бухарском халате и на неплохой вороной кобылке, который находился под прикрытием пары десятков визжащих пастухов. Наверное, это главарь, и он накладывал на тетиву вторую стрелу. Ждать нового выстрела я не стал и рванул на него. Мой отряд к этому моменту рассыпался на группы и вел бой. Однако рядом находились телохранители, и потому я знал, что мою спину прикроют.
— Круши копченых! — выкрикнул я, и жеребец понес меня на половцев.
Ярый пересек небольшое открытое пространство и врезался в толпу степняков. Его мощное тело раскидало приземистых вражеских лошадок. Вожак половцев метнул в меня очередную стрелу. Мимо! И тут я его достал. Меч обрушился на украшенную меховой соболиной оторочкой круглую шапку и череп противника раскололся. Степняки, которые это увидели, стали разбегаться и заверещали еще сильнее. Ну, а я перевел их крики:
— Бек Токсо погиб!
— Вождя больше нет!
— Горе нам!
«Вот это я удачно вражину срубил», — машинально отметил я. После чего мой клинок отбил кривой степной клинок, а затем вошел в горло ближайшего вражеского всадника. Алая кровь хлестнула из порезанных вен на сухую траву. Вокруг меня крики, стоны, ржание лошадей, щелчки арбалетов, боевые кличи и перезвон клинков. Враги растерялись и бросились врассыпную. Схватка уже была окончена, слишком сильны мы оказались по сравнению с налетчиками, и я, выбравшись из сутолоки, отъехал в сторону.
Словно стая испуганных птиц, которых потревожил хищник, теряя бойцов, половцы разлетались по осенней степи подальше от каравана с пленниками и добычей. Мои воины и гэрэи гнали их, но недолго. Поэтому схватка закончилась быстро, и ко мне подъехал Кулибин, а вслед за ним появился Юрко Сероштан.
— Сколько наших полегло? — спросил я черного клобука.
— Семеро погибших и девять раненых, — ответил сотник.
— А половцев сколько положили?
— Больше сотни.
— Пленные есть?
— Да. Шестерых взяли.
— Допроси их и узнай, кто они.
В разговор вклинился гэрэй:
— Отдай их нам, вождь.
— Только после допроса.
— Да и так все ясно. Это наши давние недруги из Заорельской орды, род Сабан-дар. Они не воины, а пахари и пастухи. Прознали, что половина наших мужчин в Киев ушла, вот и напали. Трусливые шакалы.
— Разберемся. Сначала с ними черные клобуки поговорят, а только потом ты.
— Но…
— Ты вздумал перечить мне!? — я повысил голос и окатил Кулибина гневным взглядом.
— Нет, — парень втянул голову в плечи.
— Тогда езжай к своим людям, — кивнув на испуганных женщин и детей, которые кучковались подле повозок, отдал я приказ главе рода. — Объясни им, кто мы и для чего здесь, и собери старейшин, если они уцелели, говорить с ними буду.
— Как скажешь, вождь.
Кулибин слегка поклонился и оставил меня, а я спрыгнул на землю, перекинул поводья жеребца одному из телохранителей и вновь прислушался к себе. Я искал признаки портала, который должен был находиться рядом, и я его засек. От реки шел мертвенный холодок потустороннего мира, который несколько месяцев назад я бы просто не почувствовал. Это была верная примета входа на тропу Трояна, и я уверенно направился к нему. Двигался всего-ничего, прошел метров восемьдесят и залез в густой бурьян, в котором наткнулся на украшенный узорами и рунами булыжник. Машинально ладонь протянулась к камню, но я сдержал себя. Пока не время входить на тропу, сначала отдых и разговор с уважаемыми гэрэями и только после этого прогулка по чародейской дороге.
Я обошел камень по кругу. Затем обернулся назад, проследил за тем, как арбы кочевников поворачивают обратно и возвращаются на свою стоянку, и пошел к воде. На берегу Саксагани я присел на кочку и одновременно с этим на мое плечо выполз живойт, который поймал своим телом солнечные лучи и свернулся в небольшой клубок. Ему хорошо — ни забот, ни хлопот, а я, глядя на неширокую речушку, которая несла свои воды в Ингулец, который в свою очередь впадал в Днепр, задумался. В моей реальности эти земли находились на Украине, а сейчас такого государства пока нет, и если мои планы осуществятся, то его никогда и не будет. Потому что не должно быть разделения восточных славян и коли постараться, то быть великой империи с центром в Киеве. Правда, кровушки для этого придется пролить немало, но иначе державу не построить. Так было, так есть и так будет.
Впрочем, до создания империи еще далековато. Сейчас заботы иные, создать на реке Саксагань степной форпост, и я это сделаю, благо, гэрэев выручил, значит, основа есть. Деньги имеются и воины тоже, а дальше больше. Про степняков я знаю немало, и план по объединению старых родов в голове сложился.
— Вадим, — меня окликнул Хорояр, — там Кулибин рукой машет. Наверное, собрал своих стариков.
Молча, я кивнул, дождался, пока уж спрячется в кармане горки, и направился назад. По пути ко мне присоединился Юрко Сероштан, будущий комендант крепости возле портала, и доложил:
— Пленных допросили.
— И что они сказали?
— Гэрэй не ошибся. Это род Сабан-дар, который находится под рукой хана Тазза из Заорельской орды. Недавно они ходили в Переяславль, отвлекали силы великого князя от Долгорукого, а когда Изяслав двинулся к Киеву, войско половцев отошло и рассыпалось по кланам и родам. Сабан-дары тоже отделились и решили, пока в силе, гэрэев расколотить. Налетели вчера, неожиданно. Мужчин, почти всех, перебили, с бабами понятно, подол задрали, а с утра решили уходить в свою орду, пока их приднепровцы не прижали.
— Ясно, — я кивнул и задал Юрко новый вопрос: — Значит, гэрэев, как военной силы, уже нет?
— Да, — Сероштан мотнул головой. — Два десятка воинов в роду осталось, не больше.
— А молодежь?
— Можно полсотни ребят прямо сейчас в седло посадить, но это не вароги, так что слабая подмога.
— Ничего, за осень и зиму поднатаскаешь их и будут справные вояки.
— Это само собой, — согласился сотник. — Но хорошо бы мне еще бойцов подкинуть.
— Деньги оставлю, пошлешь людей в Макотин и Зарубин, и там вторую сотню черных клобуков навербуешь. Не получится, обратись к кавуям, торкам на службе рязанцев, либо к берендеям. Эти за серебро отца родного не пожалеют, а служат честно.
