Мысли, планы, расчеты, логические цепочки. В голове тугой клубок, который легко раскручивается и складывается в четкие схемы. И тут один из воинов резко толкает меня в сторону и кричит:
— Берегись!
Левая рука полусогнута. Падение. Перекат. Подъем и снова я на ногах. Швир-х! Клинок в руке, все чувства обостряются и глаза обшаривают темные переулки и заборы. Воин, который толкнул меня, получил сулицу в бок и заваливается на бок. Убийца метнул в меня дротик, и он попал бы, но охранник заметил тень и прикрыл меня. Слава богам, дружинник только ранен. Ну, а кто совершил на меня покушение, гадать не стоит. Я почувствовал паладина, который пытался удрать, и мои ноги понесли меня вслед за ним.
— Сам разберусь! — выкрикнул я своим воинам, которые все равно не угонятся за нами. — Раненого на постоялый двор! Шума не поднимать!
Меня услышали. Воины остались на месте, а я кинулся в погоню. Проулок и куча дров. Прыжок! Перемахнул. Дальше низкий забор. Новый прыжок. Есть! Сделано. Двор и собаки, которые скалятся и пытаются ухватить меня за ноги. Нет уж, вам, псам, не достать ведуна. Бегом!
Двор позади и пустая улица. Впереди маячит тень быстро убегающего человека, и я его догоняю. Он слабее меня — это известно. Заемная сила темных больше не подпитывает паладина, а я, как и все мои сородичи, потомок богов, и сам определяю свою судьбу. Поэтому он теряет мощь, а Вадим Сокол, несмотря на Ночь Сварога, день ото дня крепнет.
Тупик. Улица упирается в высокие ворота и с крыши ближнего домика на меня падает человек. Скачок в сторону. Паладин приземляется на ноги и в его руках оказывается меч.
— Ты умрешь! — выкрикивает он на одном из испанских наречий, не иначе, потомок вестготов, и бросается на меня.
— Только не сегодня, мил человек, — выдыхаю я на его родном языке и встречаю вражеский клинок своим.
Мечи сталкиваются, и звенит металл. Толчок и рывок на врага. Он отшатнулся, и косой диагональный удар в голову испанца. Однако паладин отскакивает назад и становится в базовую стойку. Хороший боец и опытный. Вот только зря он против меня вышел, ибо не по зубам я ему. Ладно бы группа навалилась, шансы были бы. Но нет. Паладин одиночка и потому умрет.
Шаг вперед. Противник отпрянул и, сделав полоборота влево, я нанес удар. Рыцарь парировал, и завертелась карусель мечного боя. Клинки посвистывают и звенят. Я слышу хрип моего врага, ощущаю его злость и убыстряю темп. Быстрее! Еще быстрее! Еще немного! И паладин не выдерживает. Вновь он отступает и пытается стать в позицию. Но я не даю ему времени. Нет, латинянин, ты найдешь свой конец именно здесь и именно сейчас.
Нырок под оружие рыцаря. Острие меча смотрит на паладина. Выпад и клинок входит между ребер крестоносца. Сталь проникает в тело, режет мясо, калечит кости и вонзается в горячее сердце. Он дергается и пытается что-то сделать. Но на этом все. Конец для него и еще одна победа для меня.
Хрип испанца. Коленом я упираюсь в грудь мертвеца и тяну на себя рукоять меча. Рывок! Он падает наземь, а я вытираю об его одежду окровавленный клинок и прислушиваюсь к окружающим меня звукам.
Заливаются лаем сторожевые псы и во дворах шумят люди. Где-то бьют в медный гонг, а значит, вскоре здесь появятся стражники. Мне с ними встречаться не интересно, ни к чему привлекать к себе излишнее внимание, его хватает. Поэтому, еще раз прощупав окрестности ведовской сутью и, не обнаружив других паладинов, я скользнул в темноту и направился в сторону реки.
Глава 14
Река Саксагань. Осень 6656 С.М.З.Х
Раннее утро. Я закинул на плечо сумку с немногочисленными личными вещами, среди которых отдыхал сытый живойт, а затем, повесив на ремень меч, покинул палатку и вышел наружу. Походный лагерь уже сворачивался, и я принял из рук одного из воинов пофыркивающего гнедого жеребца по кличке Ярый. Конь ткнулся в мою ладонь и резко вскинул голову. Хитрец. Он был недоволен тем, что я не угощаю его.
— Спокойно, — я улыбнулся и погладил жеребчика по морде. — Получишь вкусненького.
Я опустил руку в карман брезентовой горки и достал большое сочное яблоко. Конь незамедлительно схватил его и захрумкал угощением. Ну, а я посмотрел на стоящего рядом Кулибина и спросил его:
— Далеко еще до вашей стоянки?
— Нет. — Парень явно был чем-то очень сильно обеспокоен, но вида не показывал. — Еще до полудня будем на месте.
— А вход на чародейскую тропу, говоришь, рядом?
— Да.
— Хорошо. А чего ты все время оглядываешься? Что-то не так?
— Разведчики рядом свежие следы видели. Копыта коней.
— И что?
— Кони не наши. Вот и беспокоюсь.
— А как определил, что чужаки были?
Кулибин пожал плечами:
— Не знаю. Для этого в степи надо родиться. Запах в воздухе не тот, предчувствие нашептывает, что люди недобрые были, да опыт кое-что подсказывает. Одно к одному — отсюда и уверенность.
— Бывает, — усмехнулся я, вспомнив лесовиков из племени Хеме, которые чувствовали лес не хуже ведуна, хотя никакого таланта не имели: — И сколько чужаков было?
— Я видел следы двадцати лошадей. Не кованых, значит, половцы.
— Два десятка воинов это немного.
— Да. Только если это не боковой дозор большого отряда.
— Ничего, — мой взгляд пробежался по лагерю. — Нас двести человек, так что не суетись, Кулибин.
— Я Кул-Иби, — не в первый уже раз поправил меня молодой вождь.
— Ага! — кивнув, я взмахнул рукой и отдал общую команду: — По коням! Оружие держать наготове! Арбалеты зарядить!
Сотники и десятники продублировали мой приказ, и вскоре началось движение вдоль реки Саксагань к кочевью Гэрэй и порталу. В авангарде полсотни клинков, степняки и черные клобуки. В центре тяжелые фургоны с припасами и сотня Юрко Сероштана. А в арьергарде полусотня под командованием Болдыря. Такой порядок от самого Киева и пока никаких проблем не возникало. Пограничники Изяслава Мстиславича выпустили нас со своей земли спокойно. Ну, а в степи пару раз мелькали дозорные группы хозяина Приднепровской половецкой орды Бачман-хана, кстати сказать, потомка самого Боняка, который, как и Всеслав-чародей, считался оборотнем. Однако и они нас не задерживали, потому что Кулибин ездил к степнякам на разговор и убеждал дозорных, что мы торговцы, друзья и гости его рода, которые везут припасы. В общем-то, это правда, но, конечно же, не вся, и половцы могли бы всполошиться и вызвать из ставки хана подкрепления. Вот только кто станет суетиться, если Кулибин оставлял храбрым воинам Бачмана бурдюк с вином и несколько мелких серебряных монеток? Никто. Так что все в норме.
Солнце, тем временем, поднималось все выше и если бы не прохладный ветерок от реки, да темные осенние тучи, которые летели от Черного моря, то было бы совсем здорово. Однако лето ушло и погода вполне обычная. Поэтому настроение бодрое и не у меня одного. Горячий жеребец подо мной иногда танцует и рвет повод. Он стремится сорваться в галоп, но волю я ему не даю. Ни к чему молодецкая скачка в незнакомых местах. Силы необходимо беречь, ибо мало ли что, может случиться.
«Мало ли что», — мысленно прошептал я и призвал свои ведовские способности. Ноздри втянули в себя напоенный запахом полыни и увядших степных цветов воздух. Глаза обшаривали горизонт, а шестое чувство сканировало местность. Вроде бы ничего необычного. Бескрайнее Дикое Поле, овраги и курганы, а справа река. Все как вчера и позавчера. Но что-то все же не так. Кулибин говорил про полусотню всадников. Так может быть, я из-за этого беспокоюсь? Возможно. Однако есть что-то еще. Еле слышный запах гари и крови. Предчувствие беды и некое опасение. Ну, а коли так, то рядом совершается нечто недоброе, и это действие касается моих будущих вассалов Гэрэй, поскольку кроме них здесь никто не живет. Скорее всего, все обстоит именно так.
— Фью-ить! — я повернул назад и громким свистом привлек внимание Юрко Сероштана.
Сотник черных клобуков приподнялся на стременах и взмахнул рукой:
— Слушаю, вождь!
— Обоз идет сам по себе, под прикрытием полусотни Болдыря, а ты бери свою сотню и за мной! Возможен бой!
— Понял!
Я посмотрел на Кулибина и сказал:
— Мчимся вперед! Веди к своему кочевью!
Парень мотнул головой, и вскоре мы оставили обоз и прибавили хода. Шаг. Рысь. Снова шаг и опять рысь. Сытые откормленные кони неслись без усталости, и спустя час во главе пятнадцати десятков отличных воинов я вылетел на пологий древний курган, на вершине которого находился посеченный ветрами и дождями древний каменный истукан.
— Вон оно — наше кочевье! — выкрикнул Кулибин, указывая рукой в сторону от реки. — Но куда оно уходит!? Не ясно!
Молодой вождь растерялся, а вот я нет, ибо напряг зрение и разглядел то, чего не увидели зоркие глаза гэрэя. Его сородичи покидали обжитые места не по своей воле. Шесть десятков арб, которые были нагружены добром и юртами, медленно катились на юг, а вдоль этого каравана сновали вооруженные всадники, которые плетьми стегали возниц. Разумеется, свои сородичи так не поступили бы, а значит, кочевье захвачено и гордых, но слабых гэрэев ведут в полон. Опоздали мы. Но не сильно. Врагов около трехсот и это обычная легкая ордынская кавалерия: средний конь, толстый стеганый халат, круглый щит, баранья или меховая шапка, кривая сабля, реже меч, аркан, да лук с колчаном не самых лучших стрел. Нас вдвое меньше, но мы вооружены лучше и бойцы под моим командованием злые профессионалы, а не пастухи-любители, так что победа будет за нами.
