Васька неуверенно побрела в свою комнату за мобильником, развернулась и юркнула обратно в мою кровать. Видимо, вспомнила нашу комнату в Полонске.
– Знаешь, – беспечно сказала она, – давай еще понаблюдаем, как будут развиваться события. А пока спланируем конкурс модельеров Сибири, это приятно и увлекательно...
* * *
О, это было блестящее шоу. Парад фантазий и элегантных экспериментов, как позже напишет журналист Пеночкин. Задрапированный подиум на центральной площади Северска. Счастливая Виолетта с бутылкой «спрайта», которой доверили отвечать за драпировку. Митя, ловко застегивающий пуговицы мальчику из «Северской школы моделей». Гроздья воздушных шаров и фруктовые гирлянды над портретами Петрова по обе стороны площади. И ледяной октябрьский дождь.
В шатре для переодевания стайка модельерш сбилась у обогревателя. Над ними, как печальные и любопытные цапли, склонились полуголые северские девочки-модели. Я с легким злорадством разглядела у парочки целлюлит.
– Вы хорошо разместились? – с праздничной улыбкой спросила я. – Всего хватает?
– А н-н-нельзя ли еще об-б-богревателей? – запищала стайка.
– И водки, – храбро добавили сверху, из-под сводов шатра.
– Визажисты говорят, у них грим замерз!
– А где парикмахеры?..
– Кто члены жюри? А какие номинации?
– Моя коллекция требует особого освещения!
– Нам обещали зеркало!
– А парикмахеры?..
– У нас все продумано до мелочей! – отчаянно крикнула я, не теряя улыбки, и отползла к выходу – Сейчас я сверюсь с нашей план-схемой!
Между прочим, оба дефицитных парикмахера суетились вокруг Васьки, мурлыча по поводу ее локонов. Курочкин и Перцель должны были прилететь в Северск с минуты на минуту, и поэтому Васька вертелась в новой роскошной замшевой курточке, глаза ее сияли неземным светом – одним словом, было на что посмотреть.
Модельершам срочно отправили еще один обогреватель и десять бутылок водки. Причем водку Андрес с Николаем вызвались доставить лично, чтобы посмотреть на голеньких девчонок. С этой минуты оба уже не выходили из шатра.
В пресс-релизе мы писали, что возглавлять уважаемое жюри будет член Французской Ассоциации высокой моды и прет-а-порте. Оставалось найти человека, готового изобразить на пару часов нашего ценного французского гостя. Это было тем сложнее, что о жюри Митя вообще забыл. Наконец туда были набраны: директор местной Академии художественных промыслов; заместитель мэра по образованию и социальному развитию; олигарх, щедрый хозяин нашего дома с камином, который оказался в Северске пролетом как раз между Мальдивами и Гавайями.
Манекенщицы, спотыкаясь и ежась, побежали по сцене.
– Митя, – сквозь зубы процедил Гарик, удерживая за шкирку неугомонного распорядителя бала, – ты знаешь, что у нашего олигарха судимость имеется?!
– Подумаешь – судимость! Зато человек хороший, а срок совсем небольшой...
Ливень хлынул с новыми силами, и мы с облегчением заявили, что самолет французского гостя задерживается по погодным условиям. Полуголые девочки в майках и сарафанах из гофрированной бумаги посинели так, что толпа на площади всплакнула от жалости, а я все глубже куталась в палантин.
– Я думал, все красавицы сегодня на подиуме, – вдруг томно шепнули мне в ухо, – и тут встречаю в толпе самую красивую женщину на празднике.
Курочкин! Совершенно непринужденный, в ковбойской куртке, живой, улыбчивый Курочкин, по-моему, немного похудел, но в целом безупречен. Человек, чьи смс-ки поддерживали меня в беспросветном мраке Полонска. Мужчина, который видит во мне красивую женщину, а не машину для производства предвыборных листовок.
Я шепотом заорала от восторга.
Он с осторожностью профессионального конспиратора прижал меня к себе, так что я уткнулась в мокрую куртку...
Членом Французской Ассоциации высокой моды сделали Перцеля, во-первых, за то, что знал французский язык, а, во-вторых, за то, что прилетел в безупречном европейском костюме. Он неуверенно прокурлыкал по-французски и прислушался к ликованию толпы.
– Хау ду ю ду? – трепеща, спросил заместитель мэра.
– Thanks! My flight was excellent and I'm glad to take part in this splendid show, – не растерялся Перцель.
Заммэра тяжело плюхнулся на стул и нервно высморкался.
Вместе с бестрепетным населением Северска мы отсмотрели все коллекции нарядов до конца – «Русскую красу» из пожухлых березовых веток, «Врата Сибири» с использованием фрагментов ватного одеяла, резиновых сапог, кастрюль и, видимо, всех ненужных вещей из квартиры модельера, «Неукрощенный авангард» и даже «Игривые невесты», где присутствовали красные чулки в крупную сетку, бикини с прорезями для сосков, декольте до талии, а креатив граничил с порнографией. Между прочим, «Игривые невесты» получили приз зрительских симпатий.
Когда мы с Курочкиным пытались незаметно исчезнуть, меня поймал мокрый, но полный энтузиазма Юрий Пеночкин:
– Какая экспрессия! Какая импрессия! Какая чистота помыслов! – шумно заявил он. – Это вам не предвыборные листовки царапать! Кстати, нельзя ли мне устроить эксклюзивное интервью с французом?
– Разве вы по-французски понимаете?
– Не понимаю! Но я бы объяснил французу, что если он, француз, на нашей территории, то должен говорить на нашем языке. На великом и могучем. На конкретном русском языке. И тогда языковой барьер исчезнет!..
Я горько вздохнула и скользнула в машину Курочкина, к его охранникам. Через полчаса мы уже ехали между сосен к большому деревянному коттеджу. Там было тепло, как в раю, и пахло одновременно шашлыками и булочками с корицей.
Курочкин бережно донес меня до огромной кровати...
* * *
Андрей обнимал меня даже во сне. Это я выяснила, проснувшись в платиновом сумраке октябрьского утра. Открытие меня порадовало – как пиарщик, я хорошо знаю, что люди почти всегда думают не то, что говорят, и больше доверяю проявлениям бессознательного. Если мужчина клянется тебе в любви, а во сне отворачивается и уползает в угол кровати – пиши пропало.
Я поуютнее устроилась на подушке и со сладкой дрожью перебрала все сексуальные подробности ночи. Да, Курочкин хорош, ничего не скажешь...
Порадовалась, что в сумке есть зубная щетка. Одним словом, я в раю.
Мы завтракали вдвоем в огромном кресле какими-то позавчерашними бутербродами. Курочкин рассуждал об осени, поэзии и японской кухне.
– Кстати, о Японии! Я же привез тебе подарок!
Откуда-то из чемодана было извлечено немыслимое, тончайшего шелка, рассветно-бежевое кимоно с вышивкой.
– У этого кимоно есть имя, – нежно объяснял Андрей, завязывая широкий пояс на спине. – Видишь, здесь вышита икебана, а здесь японки с книгами и сямисэнами. Его название «Гейша». Оно специально для таких редких женщин, которые сочетают красоту с умом, а смелость – с благовоспитанностью.
Мы оба расхохотались. Нам столько нужно было рассказать друг другу, что в штаб Курочкин завез меня только к обеду – я, как опытный конспиратор, вылезла из машины за углом, чтобы Семен Семеныч не углядел в видеокамеру, и тихо кралась в кабинет.
– О, Дашенька! – ласково и подозрительно провозгласил Гарик, который, как всякий бес, умел быть везде одновременно. – Отлично выглядишь, бухала вчера?
– Нет. То есть ага. То есть...
– Путаешься в показаниях. Главное, работа не пострадала? Наши «Нехуевые ведомости» выйдут в срок?
«Нехуевыми ведомостями» Гарик называл предвыборную газетку.
Я закивала.
– Даш... – необычайно серьезно сказал Гарик. – Я не собираюсь у тебя выпытывать, чем ты занималась ночью, потому что ты взрослая девочка. Ты уже совсем взрослая девочка, а я помню тебя, между прочим, сопливой первокурсницей. И я не собираюсь у тебя спрашивать, почему вы уехали с праздника с Курочкиным, и с чего это так внезапно отменилось мое вчерашнее совещание с кремлевскими кураторами. Даша, мы – команда. Я это напоминаю тебе не для того, чтобы ты шпионила за своим кремлевским другом и рассказывала мне, а просто... чтобы не болтала ему лишнего.
– Гарик, я никогда...
– Но если ты захочешь мне что-то рассказать – милости просим! – широко улыбнулся змей-искуситель и пошел в свой кабинет.
– Га-а-арик, – в спину ему тихонько сказала я, – ты не думал, что они могут сливать кампанию?
– Думал, дитя мое. Но они же не беспредельщики. У них нет другого кандидата и, в общем-то, нет никакой финансовой заинтересованности. Я уже проверил по кремлевским каналам.
– А если заинтересованность не финансовая?.. Ну, какая-нибудь... идеологическая?
Он посмотрел на меня с острым любопытством и даже полуоткрыл рот.
– Это уверенность или предположение?
– Предположение...
– Хорошее предположение. Проверим и его!
Я с облегчением нырнула наконец в наш кабинет и застала Ваську, благостную, мурлычущую и совершенно неотразимую. После ахов, восторгов, пересказов пикантных деталей и романтических фантазий о том, как мы будем дружить семьями, мы с блаженными улыбками переписали репортаж Юрия Пеночкина и сочинили вдохновенный плакат. Мы незаметно написали все аналитические статьи на неделю вперед и губернаторскую речь для месье Одиносика с деликатной похвалой в адрес кандидата Петрова, нашего «безальтернативного гаранта стабильности в России». Мы даже помогли Мите выбрать по фотографиям участниц конкурса «Мисс Бикини» и согласились определять победительниц.
