Наши бомбардировщики ходили на боевые задания чаще всего без прикрытия. Если же они шли в сопровождении, то противник стремился большей частью сил сковать истребителей, а меньшими атаковать ударную группу.
Были случаи, когда неприятель пропускал наших бомбардировщиков, прикрытых истребителями, к объекту и атаковывал их лишь на обратном пути. Видимо, здесь тоже делалась ставка на внезапный удар и на то, что наши летчики полностью израсходовали боеприпасы.
Излюбленным приемом гитлеровцев было нанесение бомбовых ударов с разных направлений. Их «мессеры», появляясь над объектом, первыми старались сковать боем наших истребителей, оттянуть в сторону и дать возможность своим бомбардировщикам беспрепятственно нанести прицельный удар.
Фашисты часто прибегали к хитрости: уходили в сторону солнца, чтобы затруднить преследование, имитировали падение с пуском дыма, умело использовали для маскировки лесные массивы при полетах на малых высотах и облака в воздушном бою.
К началу войны большинство наших аэродромов было или совсем не защищено, или очень слабо прикрыто средствами противовоздушной обороны. Пользуясь этим, вражеские бомбардировщики налетали на них почти безнаказанно. Такое положение длилось, правда, недолго. Для защиты аэродромов мы мобилизовали все имеющиеся у нас огневые средства, в том числе пулеметы, снятые с неисправных самолетов.
Базовые аэродромы, расположенные в Прибалтике, были защищены несколько лучше. Поэтому гитлеровцы старались наносить по ним комбинированные удары с воздуха. Они налетали, как правило, гремя группами: пер вая подавляла огонь средств ПВО, вторая бомбила основные объекты, третья уничтожала оставшиеся цели и фотографировала результаты бомбометания.
Радиолокационных станций тогда пе было. Самолеты обнаруживались визуально. Поэтому фашисты старались нападать на наши объекты со стороны солнца или из‑за облаков.
Выступая на совещании, некоторые товарищи указывали и на такую хитрость вражеских летчиков, как стремление наносить удары с тыла, подход к объекту на большой высоте и планирование на цель с приглушенными моторами. Правда, эти тактические приемы нельзя считать чисто немецкими. С самого начала войны они широко использовались и советскими авиаторами.
Гитлеровцы часто прибегали и к так называемым изнуряющим полетам. В течение суток они через определенные промежутки времени посылали к нашим аэродромам одиночные самолеты, и мы вынуждены были нести постоянное дежурство в воздухе: ведь вслед за одиночками нередко появлялись большие группы вражеских бомбардировщиков.
На совещании были вскрыты и слабые стороны боевой деятельности вражеской авиации. Гитлеровские летчики мало заботились о разнообразии способов борьбы, в каждом полете использовали одни и те же тактические приемы.
Взять, к примеру, воздушную разведку. Немцы вели ее непрерывно, с рассвета до наступления темноты, но действовали по шаблону. Летали по одним и тем же маршрутам, над целью появлялись в одно и то же время.
Разгадав приемы, используемые противником, наши летчики стали искать и находить наиболее эффективные методы противодействия. Немецкой пунктуальности, граничащей с шаблоном, они противопоставили творчество, поиски новых способов боевого использования авиации. Совещание позволило обобщить все эти новинки, явилось шагом вперед в разработке нашей авиационной тактики. Обогатив летчиков и штурманов свежими знаниями и опытом, оно заметно повысило их творческую активность.
За три месяца непрерывных боев авиация 11–й армии понесла потери. Горько было сознавать, что от полно кровных боевых полков остались по существу номера да наименования. Утешало одно: фашисты потеряли самолетов значительно больше, чем мы. Кроме того, наши летчики уничтожили немало живой силы и техники противника.
Рассчитывать на скорое получение новых самолетов мы не могли. Довольствовались уцелевшими машинами. Но их, как уже говорилось, было очень мало. «Безлошадные» летчики не давали проходу ни командиру, ни мне: «Когда наконец нам дадут крылья? Когда будем воевать?»
Приехал я как‑то в 38–й истребительный полк. Его командир Б. А. Сиднев за обедом спросил недовольным голосом:
— Что это вы у нас свалку устроили? Если самолет старый, его обязательно нам спихивают!
— Значит, доверяем вам и вашим летчикам, — успокаивающе ответил я. — Уверен, что и на таких машинах вы сможете неплохо воевать.
— Не надо шутить, товарищ комиссар, — слегка заикаясь, возразил Сиднев. — Я говорю серьезно. Моторы на машинах, как худые самовары, тянут плохо, часто отказывают. Вы бы послушали, как матерят их летчики…
— Другие и таким были бы рады, да им не дают. Сами видите, какая обстановка. Нет пока новых самолетов.
Сиднев был прекрасным летчиком и опытным командиром. Я понимал его состояние. Дай ему сейчас новые машины — он и черту рога сломает. Но где их взять?
Следивший за нашим разговором комиссар полка согласился со мной:
— Потолкуем об этом с летчиками, разъясним обстановку. Надеюсь, поймут.
Я не шутил, с похвалой отозвавшись о летчиках 38–го полка. Они и на старых самолетах отважно громили врага. Не зря этой части одной из первых присвоили гвардейское звание. Не случайно Сиднев вскоре получил повышение в должности — стал командиром 6–й смешанной авиадивизии. Комиссаром к нему назначили Героя Советского Союза Г. А. Таряника.
Мне рассказали тогда потрясающий факт. Жаль, что за давностью лет я запамятовал фамилию летчика, проявившего исключительное мужество и самообладание.
Вернулся этот летчик с боевого задания, кое‑как зарулил самолет на стоянку, а вылезти из кабины не может. Подбежали к нему товарищи, вытащили его, а у него кровь но ноге течет. Медицинская сестра осторожно стащила сапог, разрезала штанину, забинтовала ногу и распорядилась:
— В санчасть!
— В какую санчасть?! — запротестовал летчик. — Чуть царапнет, и сразу в санчасть!
— Хороша царапина! — укоризненно бросила сестра. — Полсапога кровищи натекло.
— Преувеличиваешь, сестренка, — не унимался летчик. — Лучше найди побыстрее жгут, чтобы ногу перетянуть. А то мне снова лететь надо.
Раненого, конечно, отправили в санчасть. Но его поведение не было манерничаньем или рисовкой. Он действительно рвался в бой, считая свою рану пустячной.
Поскольку самолетный парк пополнялся очень слабо, приходилось беречь как зеницу ока каждую машпну. И — крепко доставалось тем, кто допускал поломки.
А такие случаи были. Некоторые летчики по халатности допускали ошибки в расчетах и сажали самолет вне аэродрома, на «живот», и машина надолго выходила из строя. После тщательного разбора происшествия с виновника строго взыскивали, вплоть до разжалования его в рядовые и отправки в штрафной батальон.
Но одно дело небрежность, недисциплинированность, и совсем другое — недостаточная подготовка. Поэтому, повышая требовательность к летному и техническому составу, командование дивизии проявляло большую заботу и об организации планомерной боевой учебы в частях. Проводились летные и технические конференции, на которых обсуждались самые разнообразные вопросы: наиболее эффективные приемы тактики воздушного боя и стрельбы, культура обслуживания самолетов и оружия в боевых условиях. Накопленный в боях опыт мы стремились сделать достоянием всего личного состава. С докладами выступали наиболее отличившиеся летчики, штурманы, воздушные стрелки — радисты, инженеры, техники и другие авиационные специалисты.
Конференции давали много. Они расширяли круго зор людей, вооружали их опытом, которого нам не хватало.
Первое время успешному выполнению боевых заданий серьезно мешала несогласованность в действиях истребителей и бомбардировщиков. Чтобы устранить этот недостаток, мы проводили беседы с летчиками, разборы полетов. Но особенно полезными оказались взаимные визиты летчиков — истребителей и бомбардировщиков. Они позволили друзьям по оружию глубже изучить авиационную технику, четче отработать способы взаимодействия в воздухе.
Чтобы показать, какая крепкая дружба установилась между ними, приведу одно из писем летчиков — бомбардировщиков, датированное сентябрем 1941 года:
«Летчикам — истребителям 744 ПАП от летного состава 38 СБП — братский привет!
Товарищи летчики! Защищая Родину, мы на своих бомбардировщиках сбросили не одну сотню бомб на головы озверевшей фашистской банды…
Враг бросает все новые и новые силы, но все они находят могилу на нашей земле. В своем письме передаем вам большое спасибо за ваше отличное взаимодействие с нашими бомбардировщиками. Мы не имеем потерь от фашистских истребителей. Эта заслуга принадлежит вам.
Мы видели, как 7 сентября вы, пикируя, подавляли зенитные орудия и пулеметы противника. Такое взаимодействие дает нам возможность громить врага с малыми потерями. Летчики просили передать вашему командованию, что вы свою задачу выполняете отлично.
