— А как передаются эмоции: только вживую или через аудио, видео, еще как…
— Запись на видео или аудио сохраняет чувства, но эффект значительно слабее. То же можно сказать и про разговор по телефону. Так что телевизор я смотрю безбоязненно: это меня не погубит. Фильмы на меня вообще не производят эффекта: все эмоции — сплошная фальшь.
— Скажи мне, ты чувствуешь боль… как обычные люди? Каково это — ощущать на теле рану, погубившую бы любого другого.
— Я чувствую боль, так же, как и другие. То есть так же, как чувствовал ее, когда был, как все. Со мной за долгие годы случалось много всякого разного. Я привык терпеть. К тому же, боль воспринимается на уровне сознания немного иначе, если не несет угрозы для жизни, но остается болью, в конце концов. Ты думаешь, быть неуязвимым значит не умирать? — продолжал он. — Ошибаешься. Это значит уходить и возвращаться.
— Как клиническая смерть? — выдвинула предположение Мира и уже в следующее мгновение поняла, какую глупость сказала.
Александр засмеялся:
— Откуда мне знать, что такое клиническая смерть?! Смерть — это ничто, вернее, полное отсутствие чего‑либо. Это не больно и не страшно. Нет ни длинного туннеля, ни света, ни тьмы. Ни чувства полета, ни падения. Вообще никаких чувств, никаких мыслей — абсолютная пустота. Нет даже ощущения времени. А потом возвращаешься.
— Часто с тобой такое бывало?
— Нет, не очень. Это происходит только тогда, когда рана однозначно смертельна.
— А тогда, когда на нас напали?..
— Я же сказал тебе еще раньше: ни один человек бы такого не пережил.
Мира нервно сглотнула.
— Это не твоя вина, — Александр как будто читал ее мысли. — Моя. Они преследовали меня, а не тебя. А я шел за тобой — хотел проводить тебя с занятий, но немного опоздал и пошел следом, надеясь догнать.
— Было очень больно? — спросила Мира, беспокойство упорно отказывалось покидать ее.
— Боль — просто иллюзия. Людей она предупреждает об опасности, а для меня — только атавизм. На мне вообще все быстро заживает, это не исключение.
Он не стал рассказывать о том, что рана не затянулась мгновенно, потому что вокруг не было никого, кто мог бы поделиться теплом души. Не упомянул и о мучительном возвращении домой, и о том, что лишь ее голос в телефонной трубке смог принести ему долгожданное облегчение.
— Почему же на следующий день ты так упорно отказывался снять футболку?
— Тебе бы быть частным детективом, Мира, — протянул он. — Я боялся, что на спине остался шрам. Знаешь ли, не успел посмотреть в зеркало.
— А такое случается?
— Да, бывает. Но со временем все следы исчезают.
— Со временем?
— Через пару дней.
Воцарилось молчание, которое нарушила Мира:
— Ты стал таким, потому что пожертвовал собой ради сестры?
То ли вопрос прозвучал слишком сухо, то ли она затронула что‑то недозволенное, но ответ был довольно резок:
— Я не жертвовал собой — я надеялся выжить. И позволь заметить, многие люди умирали смертью более героической, нежели я.
— А с чего ты взял, что ты один такой, что нет других?
— Я их ни разу не встречал.
— Ну, не думаю, чтобы они ходили со значками на груди «Привет! Я прожил столетие».
— Думаю, я бы знал, наверное, почувствовал бы, — та же резкость. — Почему ты не можешь примириться с мыслью, что я один такой?
— Наверное, потому что мне вообще трудно примириться с тем, что ты не такой, как другие! — Мира распалялась все больше. — Вот те раз! Я встретила парня: красивый, обаятельный, очень умный и образованный — мечта каждой девчонки. Наверное, с ним все‑таки что‑то не так. Где же подвох? Ах, вот в чем дело! Он прожил на свете в шесть раз больше, чем я. Говорила мне мама: «Не влюбляйся в парней намного старше себя!» — Мира зарделась, осознав, что признание только что слетело с ее языка, и быстро продолжала:
— И как тебе только удается идти в ногу со временем?
— Старики так привержены традициям прошлого, потому что ассоциируют его со свой молодостью, силой, красотой. Со мной все иначе, — спокойно объяснил Александр. Для него нападки подруги не стали неожиданностью. Александр знал, что за внешней агрессией девушка скрывает страх, неизбежно возникающий при встрече с новым и неожиданным; страх будущего — их будущего; а еще отчаянную попытку загнать пугающую действительность в привычные рамки бытия.
— Знаешь, мне кажется, ты очень гордишься собой, тем, кто ты есть…
— Да, горжусь. А почему бы и нет? Все люди слабы, я не исключение. Все мы гордимся не только тем, чего достигли упорным трудом, как следовало бы, но и тем, что было дано нам природой: красотой, талантом… бессмертием.
— Ты так радуешься этому… Неужели тебе нравится быть одному, хранить тайну, никому не доверяясь, быть вне закона, не совершая ничего плохого?.. Ты ведь не совершал?..
— Нет. Ты нашла в тайнике деньги и стала задумываться над тем, не убил ли я кого‑нибудь, чтобы их заполучить?
Мира залилась краской.
— Не бойся, ничего криминального. В «прошлой жизни» я организовал фирму по продаже программного обеспечения. Она приносила хороший доход. Жаль, пришлось все бросить. Не беда, конечно — я достаточно пожил на одном месте. Просто неприятно вспоминать, чем это все кончилось. Я напортачил с документами — сам виноват, конечно. Меня остановила ГАИ. Тут я, пожалуй, совершил вторую ошибку. Потом все как в кино: погоня, авария… только без хэппи — энда. Просто отказали тормоза, я не хотел этого, — Александр вздохнул. — Не знаю, что сталось с ними, я же как всегда выкрутился.
Мира кивнула, и у Александра возникло подозрение, что она уже слышала эту историю.
— И все же, — продолжала девушка, — неужели у тебя никогда не появлялось желания жить как все, вновь стать смертным?
— Ты хочешь знать, не возникало ли у меня желания стать кучкой праха? — насмешливо переспросил Александр.
— Нет, просто жить и стариться как все. Отметить свой двадцать второй день рождения, зная, что ты действительно постарел на год.
— Нет, — ответ был дан без колебаний. — Я много раз думал, но всякий раз приходил к тому, что слишком люблю жизнь, чтобы отказаться от дарованной мне вечности.
Глава 22.Мера любви, мера доверия
Подам тебе руку — и жизнь подарю,И поклянусь хранить тайну твою.
— Что ж, — продолжала Мира очень холодно, — позволь задать тебе один вопрос…
— Я же говорил тебе…
