Голос Александра был лишен каких бы то ни было эмоций:
— Если бы я хотел вас убить, вы были бы уже мертвы. Но если вы меня вынудите, я прибегну к крайним мерам.
— Вперед! — скомандовал он, ненавязчиво подтолкнув Владимира дулом. — Теперь к лифту! — отдал распоряжение Александр, когда его незадачливый противник поднялся со ступеней и дошел до первого пролета.
Владимир больше не предпринимал попыток к бегству, хотя это, конечно, еще вовсе не значило, что он их не рассматривал как возможность. Оказавшись наедине со своим противником в узком пространстве лифта, Александр испытал ощутимый дискомфорт, впрочем, не настолько сильный, как он боялся.
— Я, по — вашему, похож на идиота? — спросил Александр, играя пальцами на курке пистолета. — Вы всерьез думали, что я не замечу слежки?
— Я здесь сегодня не ради слежки, — ответил Владимир. — Мне нужно с вами поговорить.
— Поговорить? Ну да, конечно, — Владимир и с самого начала не особенно рассчитывал, что ему поверят. — Если так, то это очень хорошо, потому что наши намерения совпадают.
Даже открывая ключом дверь квартиры, Александр ни на мгновение не спускал глаз со своего гостя. Владимир тоже был бдителен, но, несмотря на все старания, не смог улучить момент, чтобы перехватить инициативу в свои руки.
— Итак, — начал Александр, усаживаясь на подлокотник дивана, на дальнем конце которого расположился Владимир, — если уж вы хотите поговорить, то расскажите мне, что нужно было тем двоим, вломившимся в мою квартиру.
— Мира рассказала мне эту историю. Но их послал не я.
Александр не удостоил это ответом, лишь презрительно фыркнув.
— Меня подставили! — продолжал Владимир. — Стал бы я, по — вашему, отдавать столь серьезное распоряжение с помощью SMS?
— И к моему похищению вы тоже не имеете никакого отношения? — тон Александра был абсолютно непроницаем.
— Среди похитителей был мужчина средних лет непритязательной внешности с отвратительной волосатой родинкой на щеке? — вопросом на вопрос ответил Владимир.
— Как я посмотрю, вы, ребята, так любите друг друга! — бросил Александр.
— Этот человек подставил меня. И у вас его сотовый, так что вы должны его помнить.
— Передайте вашему дружку, что он может подать на меня в суд. И вы глубоко ошибаетесь, если считаете, что мне есть хоть какое‑то дело до того, кто больше всех виноват. Я лишь хочу знать, что вам от меня надо.
— Вчера я говорил с девушкой, по имени Оксана. Она примерно ровесница Миры, у нее веснушки на носу, и она пишет маслом потрясающие сказочные картины. Но последнюю ей уже не закончить, потому что у нее опухоль мозга, и жить ей осталось считанные дни. Спасти ее в ваших силах. И не только ее…
— Я ничего не могу сделать: я не врач. Мне очень жаль.
Отгородившись непроницаемой стеной холодной вежливости, Александр спрятался в своем убежище, не позволяя чему‑либо инородному проникнуть внутрь через щель, проделанную минутной слабостью.
— Можете! Более того, в ваших силах спасти множество людей, у которых уже не осталось надежды. Чтобы прояснить ситуацию: нам известно о вас больше, чем вы думаете. Может быть, не все, но достаточно…
Владимир полез во внутренний карман куртки и сразу же услышал щелчок взводимого курка.
— Спокойно! Я не сумасшедший, — успокоил он, нарочито медленно доставая страшно обветшавшую и пожелтевшую вырезку из газеты, которую затем бросил на диван.
Александру достаточно было одного взгляда, чтобы узнать фотографию, сделанную шестьдесят пять лет назад.
— Эту вырезку мой шеф нашел на чердаке дома, где когда‑то жили его родители. На фото его дед, героически погибший на фронте… со своим другом. Еще он нашел письма, которые его дед писал своей жене. В них тоже упоминалось о его друге, причем каждому упоминанию сопутствовали странные намеки, словно они оба хранили какую‑то тайну, неизвестную никому другому. Мой шеф — человек очень внимательный и мыслящий. Но и у него бы не возникло никаких подозрений, если бы один из его знакомых, случайно увидев фотографию, не узнал человека на ней. Тогда мой начальник провел расследование и выяснил много интересного о вас, как, например, та авария полгода назад…
— Так что вам конкретно нужно от меня? — раздраженно перебил его Александр.
— Не так много. Всего лишь ваше согласие принять участие в научных экспериментах по изобретению средства от болезней, которые прежде считались неизлечимыми.
— Принять участие в экспериментах? Вы не могли бы разъяснить для меня это понятие, поскольку для меня научные эксперименты ассоциируются с белыми мышками в клетках, а это не мое излюбленное амплуа.
— От вас не потребуют многого: образцы крови, тканей — даже боли не почувствуете.
— А что вы хотите получить в качестве результатов экспериментов: выздоровление больных или же… больше?
— Вы хотите знать, принесет ли больным людям созданная нами вакцина выздоровление или сделает их… бессмертными?
— Да.
— Я не знаю: я не ученый и не врач. А вы‑то, Александр, сами как считаете?
— Вряд ли они станут бессмертными. Но это неважно, потому что я отказываюсь.
— Почему?
— То, чему суждено погибнуть, должно быть мертвым. Я не собираюсь бросать вызов силам природы и вам не советую.
— Что значит «суждено»? Если сейчас СПИД считается неизлечимым, то несколько веков назад то же самое говорили о воспалении легких. Это прогресс науки, только и всего!
— Не наука сделала меня таким, какой я есть. А теперь уходите, если вам больше нечего сказать.
— Постойте! Это еще не все.
Владимир помедлил, собираясь с мыслями. Он достал из кармана, на этот раз действуя очень медленно и осторожно, пачку сигарет и зажигалку, но закурить так и не успел. Александр резким движением отнял у него и то, и другое, и прежде чем его собеседник успел опомниться, распахнул окно и вышвырнул туда оба предмета. Хотя он на себе ощутил досаду Владимира, Александр все же не мог отказать себе в том, чтобы презрительно усмехнуться и бросить:
— Знаете, сколько людей умирает от рака легких?
— Вы могли бы спасти их всех…
— Еще чего! Поделом!
— Что ж, если вы отказываетесь, то должны знать о всех вытекающих…
— Что? Перешли ко второй части: от предложений к угрозам? — грубо перебил его Александр.
— Людей, на которых я работаю, ваш отказ не остановит… — Александр так и не смог понять, на что больше похожи эти слова: на увещевание или запоздалую попытку сохранить собственное достоинство.
