длинные волосы и собирая их в кулак. Наматывая себе на руку, так, как мечтал последние пару недель, и заставлю поднять на меня взгляд.
– Я хотела… тебе… просто помочь, – сквозь зубы шепчет хрипло Лана, сжимая ладони на моей груди в кулаки.
Ее невероятные глаза мечут молнии. Яростные. Испепеляющие на месте. Вот только… не верю! Ее яркую, радужку стремительно уничтожает зрачок. А дыхание сбивается.
– Так помоги, – упираюсь лбом в ее лоб и на доли секунды прикрываю глаза. Меня буквально шатает. Трясет от желания прекратить уже эти пляски. Снять с нас эту давящую, мешающую одежду и закончить начатое в моей квартире.
– Я … ненавижу…
– Знаю, моя девочка, – вздыхаю. – Слышал, – и целую. Впиваюсь губами в ее губы и напираю.
Еще какое-то время эта упрямица настойчиво пытается от меня избавиться. Оттолкнуть. Вот только силы неравны, и ее разум против наших тел, которые уже горят, проигрывает.
И если там, на родине, ей было куда бежать, то тут… она моя.
Я сгребаю ее в охапку и, усадив себе на бедра, заношу в дом. Ногой запинываю дверь и, прижимая ее к стене, стягиваю футболку.
Попытки противостоять закончились. Не знаю, что это за накал. Что с нами творится. Что со мной твориться. Но мне мало. Чертовски мало.
Как слетает одежда, не помню. Как оказываемся на диване в гостиной – тоже. Помню только ее, хрупкую и нежную, маленькую по сравнению со мной на диване. Помню вкус ее губ и тихие стоны. Как спускаюсь с поцелуями к груди, и как царапают плечи ее ноготки. Сжимаю ладонями ее попу и проталкиваю в ее горячий ротик язык.
Горит. Все, мать его, горит. Сердце выскакивает так, как никогда в жизни. Я теряю полностью связь с реальностью и, ближе подтянув к себе ее за ножки, вхожу.
С небывалым наслаждением заполняю до предела и ловлю губами стон Иланы. Без нее, не окажись ее здесь, рядом, я бы точно выжег себя дотла изнутри постоянными мыслями, мечтами, пустыми надеждами. Но она приехала, и ощущать ее так, снова, мою и со мной – невероятно. Движения ни капли не терпеливые и нежные, словно мы оба сорвались с поводков, на которых нас держали в родном городе. Руки жадно и нетерпеливо блуждают по ее телу, сногсшибательной попе, которую сжимаю в своей ладони, и груди, к которой хочется припасть губами. Ее ножки с силой обхватывают мои бедра, а пятки утыкаются в поясницу. Руки комкают обивку дивана, а ее затуманенный желанием взгляд буквально в считаные минуты доводит до подступающей разрядки.
В мозгу простреливает зарождающийся оргазм, и, когда я чувствую, как Лана начинает сжиматься и хватается за мои плечи, с последним поступательным движением впиваюсь в ее губы и наваливаюсь сверху, теряя связь с реальностью и кончая. Прижимая к себе ее еще сильнее, рискуя раздавить своим весом и упиваясь ее рваным дыханием и колотящемся в груди сердцем. Запускаю пальцы в светлые локоны, которые за эти пять лет стали значительно длиннее, и наматываю на кулак, прикусывая подбородок. Сейчас не то, что двигаться, даже говорить нет сил. Даже дышать удается с трудом.
Я точно однажды сойду с ума. Но мне нужна только эта девушка. Только она и никакая другая больше.
Глава 29. Лана
Просыпаюсь от того, что начинает ужасно болеть голова. Она противно гудит, и кровь нещадно долбит по вискам. Ощущение, что она сейчас взорвется, а все тело сковала слабость. Я уже прекрасно знаю, что это за состояние – чертова акклиматизация!
А следом за организмом просыпается сознание, которое тащит за собой воспоминания, от которых становится еще более тошно… И ненавидеть себя я начинаю в тысячи раз сильнее!
Я и Рысев. Все-таки переступили ту постыдную грань, что называется изменой. Когда-то я ушла от Рысева, потому что он изменил, а сейчас сама… с ним, изменила его брату. Отвратительно!
К горлу подкатывает ком, и я резко сажусь на постели, открывая глаза и запуская пальцы в спутанные волосы. Противно от самой себя. От осознания, как мерзко и гадко я поступил по отношению к Славе, выворачивает. Но я не могу врать и отрицать, утверждая, что я этого не хотела. Хотела. Все тело до сих пор горит, вспоминая его руки, губы, объятия... Мы сгорали. Обоюдно. То, что между нами с Лешей произошло, было однозначно обоюдное желание и решение. Однако легче от этого не становится от слова совершенно! Боже, я ужасный человек! Я ужасная, отвратительная невеста и однозначно не заслуживаю такого, как Слава. Для меня в аду приготовили отдельный котел, я уверена.
Подтягиваю выше тонкое серое покрывало, прикрываясь, и на слабых от явно поднявшейся температуры ногах поднимаюсь с постели. Оглядываюсь вокруг, Рысева нет. На часах начало пятого, а это значит, что я вырубилась на пару часов. А теперь нужно брать себя в руки и уходить.
Сбегу? Да, возможно. Постыдно поджав уши и хвост, отрицая всем видом и все естеством возможное продолжение. Больше ничего не будет, и быть не может. Этот секс – ошибка. Ужасная, страшная ошибка, и я теперь сделаю все, чтобы загладить свою вину перед Славкой.
Темно-серая спальня в стиле лофт пуста, а солнечный свет закрывают плотные портьеры на высоких окнах. Даю себе всего минутку, чтобы осмотреться и узнаю во всей этой обстановке Алексея Рысева. В комнате самый минимум мебели: диван, кожаное кресло, маленький кофейный столик и телевизор. И максимум свободного пространства. На стене две картины, а на полу у кресла мягкий ворсистый черный ковер. И все. Ни фотографий, ни цветов – ничего. Строго, скупо, по-мужски. Так посмотришь и не сразу скажешь, что это святая святых звезды хоккея. Ни намека на трофеи и награды, ни медалей и кубков – пусто.
На спинке кресла аккуратно развешаны мои вещи, которые, помнится, в порыве страсти мы скидывали в гостиной, а у двери стоит чемодан. Заботливый Рысев? Это что-то новенькое. Неужели и правда повзрослел, или это его жизнь волка-одиночки так дисциплинировала?
А впрочем, неважно.
Подхватываю свое нижнее белье и, раз уж хозяина спальни нет, наскоро принимаю душ. Бросаю всего один взгляд на свое бледное отражение в запотевшем зеркале огромной ванной комнаты и не могу сдержать угрюмого фырканья. Интересно, сколько через эту спальню и это ужасно-огромное джакузи прошло его любовниц, а главное, как я могла снова попасться на эту удочку! Дура-дура, наивная
