овечка Илана. И себе жизнь испортила, и самолюбие Рысева потешила, доказав, как же он был прав.
Со злостью отшвыриваю полотенце и, не беспокоясь, что оставила в ванной комнате беспорядок, надеваю джинсы с футболкой и подхватываю стоящий в углу чемодан. Через пару минут меня в этой спальне да и в доме не будет! Вообще ноги моей рядом с ним больше не будет!
Выходя в коридор, спускаюсь по широкой лестнице на первый этаж и, оставив чемодан в пороге, иду на поиски хозяина квартиры. А когда нахожу, мысленно отвешиваю себе подзатыльник, потому что вопреки своим обещаниям держаться с Рысевым холодно и отстраненно, я стою и, как дура, пялюсь на него, суетящегося на кухне. В одних, мать его, боксерах и с кухонным полотенцем на плече. Ненавижу! Себя ненавижу, тело свое за рекцию ненавижу и его, за этот темный взгляд, что фокусируется на мне и за улыбку, в которой вижу столько надежды. Правда, на его губах она держится недолго. Ровно до того момента, когда Леша пробегает по мне взглядом.
– Куда-то собралась? – спрашивает он звенящим от напряжения голосом и откладывает деревянные лопаточки. А у меня буквально скручивает узлом желудок от того, какие из его новомодной кухни доносятся ароматы.
Мясо. Рысев жарит стейки. И стоит только вспомнить, как прекрасно он умеет это делать, рот наполняется слюной, а уровень ненависти к себе достигает пика.
– Вызови мне такси, – говорю я, удивляясь, как ровно звучит голос. Тогда как сердце внутри скачет, как каучуковый мячик.
– Куда?
– В аэропорт.
– Нет, – вздыхает Леша, уперев руки в бока, и даже не думает двигаться с места.
– Тогда отвези сам, – поджимаю губы, не собираясь сдаваться и отвечая прямо на его тяжелый взгляд из-под хмурых бровей. А руки так и чешутся… прикоснуться. К этому идеальному, как высеченному из камня телу. Разгладить морщинки на лбу и…
– Я полечу домой, – машу головой и тут же хватаюсь за лоб от прострелившей слабости.
– Серьезно? – выгибает бровь мужчина, – ты летела десять часов, чтобы… что? – машет головой Рысев, наступая.
– Я думала, что тебе нужна помощь! – снова возвращаемся к старой теме, которую совершенно не хочется поднимать. – А получилось… в общем, что получилось. Теперь мне нужно возвращаться.
– Как ты узнала мой адрес? – моментальный перескок с темы на тему, я даже теряюсь на доли секунды.
– Родители Славы сказали, – отвечаю растерянно, снова прокручивая в голове, как, сидя в аэропорту, “изворачивалась” по телефону в разговоре с тетей Светой, только чтобы узнать проклятую улицу и номер дома ее племянника. Так стыдно мне не было еще никогда. Ну, только если сейчас… смотря в эти будоражащие все внутри глаза и на эту дьявольскую ухмылку, которую так и хочется стереть с лица Рысева, который явно удовлетворен моим ответом. Конечно, еще бы! Моя ложь – прямое доказательство того, что этот индюк все еще мне не безразличен! И он это прекрасно понимает. Я сама ему дала “зеленый свет”... идиотка!
– С кем Ляся?
– С родителями. Пока, – сжимаю ладони в кулаки. Так проще не потерять связь с реальностью.
– А родители думают…?
– Что я вернулась в город по работе.
– А Слава?
– Думает, что я у родителей! К чему ты клонишь, черт возьми?
– Сколько у тебя времени?
– Неделя, – выпаливаю как на духу, покорно отвечая на вопросы и умоляя свой рот заткнуться, потому что с каждым следующим словом улыбка на мужских губах растягивается все сильней и сильней.
– Вот и отлично, – рокочущим голосом сообщают мне.
– Что отлично? – шепчу, понимая, что начинаю сдаваться под его напором. Мужик. Чертов альфа-самец, который так и давит своей аурой. А со мной-то что такое? Я какая-то больная? Ненормальная? Умалишенная? Почему я так просто сдаюсь ЕМУ! Человеку, который уже однажды предал меня, которому это ничего не стоило тогда и которому я совершенно точно не нужна буду сейчас.
– Я не отпущу тебя, Лана, – наконец-то отвечает на мой вопрос Леша. – Я же уже тебе сказал. Смирись.
– Что значит, не отпущу? – задираю голову, так как этот самоуверенный индюк подходит все ближе. – Я не твоя игрушка Рысев, я тебе никто, и ты не имеешь…
– Я покажу тебе город, – перебивает мужчина. – Неделя. Я прошу тебя остаться здесь всего на неделю, – говорит он, подцепляет пальцами за подбородок и тут же хмурится. Вторая большая ладонь мужчины аккуратно ложится на мой лоб, и он сводит еще сильнее брови на переносице. А меня буквально шатает от его прикосновений.
– Что?
– У тебя температура. Ты вся горишь, Лана. Как ты себя чувствуешь?
– А ты давно во врачи заделался?! – бью его по рукам, отступая. – Я хочу…
– А я не хочу, – парирует Рысев. – Тем более в таком состоянии ты никуда не поедешь.
– Я не останусь с тобой в одном доме, и мне не нужна нянька.
– Боишься не удержаться, – ухмыляется негодяй, намекая на тот проступок, который мне хотелось бы забыть. И за это получает кулаком в плечо. Вот только для него этот удар, как слону дробина.
– Я останусь в гостинице, отлежусь и, как только полегчает, улечу в Россию, и ты меня не удержишь – рычу ему в широкую спину, потому что Леша, посмеиваясь, грациозно топает обратно на кухню. – Ты слышишь меня?! – шиплю возмущенно, но, кажется, хозяин дома включил функцию полного игнора.
Ну и ладно! Больно надо! Выйду и поймаю попутку, в этом Нью-Йорке все так делают. В кино видела.
Злая на себя, на него и на ситуацию в целом, лечу в прихожую, натягивая трясущимися руками кроссовки и, подхватывая свой аккуратный чемодан, спешу к двери, дергаю за ручку… без толку.
Повторяю манипуляции еще и еще, психуя и крутя всевозможные замки, – тщетно.
– Ты запер меня?! – воплю ошарашенно, поворачиваясь в сторону гостиной, из который слышится низкий грудной смех. И с удвоенной силой дергаю ручку двери.
– Это незаконно, Рысев! Я вызову полицию и устрою тебе такие проблемы, что…
– Хватит истерить, полицию она вызовет, – появляется в поле моего зрения Леша, аллилуйя, в легких домашних штанах, натягивая футболку. – У меня в доме три гостевых спальни, если
