за них переплатили.
– Первый беспосадочный перелет – это же огромное преимущество и привилегия. Завтра мы появимся во всех газетах!
Внезапно в мельчайших подробностях я представляю наш самолет в новостях. Падающий вниз и взрывающийся, окутанный пламенем. Медленно ползущий внизу экрана заголовок: «Никто из пассажиров рейса № 79 “Уорлд эйрлайнс” не остался в живых».
Я вообще не должна здесь находиться.
В канун Рождества мы с Адамом всегда брали на работе недельный отпуск. Последние пробежки по магазинам за подарками, неспешные прогулки по рождественским ярмаркам. Горячие пирожки со сладкой начинкой, пара-тройка бокалов бодрящего глинтвейна. Это наша традиция. Наше совместное времяпрепровождение.
– Мы еще можем это повторить. – Адам произнес эти слова как бы между прочим, но в его глазах я прочитала желание, чтобы я ответила «да». Было лето, и разговор этот возник от необходимости Адама съехать. – Возможно, это именно то, что нам нужно. Какое-то время побыть вместе.
– Я подумаю.
На следующий день выпустили списки экипажа рейса «Лондон – Сидней».
– Извини, – сказала я Адаму, когда мы завершили обмен с Райаном. – Меня поставили на сиднейский рейс. Меня не будет дома целую предрождественскую неделю.
Одна крохотная ложь. И вот теперь я здесь.
Я не должна быть тут. На этом рейсе. Вообще на любом рейсе.
Когда я иду по салону в обратную сторону, несколько пассажиров смотрят на меня. Потому что я держу на руках младенца? Они хотят еще выпить?
Или потому, что кто-то из них написал письмо?
От неуверенности я смущаюсь, боюсь уронить ребенка, внезапно руки перестают меня слушаться. Я по-прежнему пристально разглядываю каждого пассажира, но сама не знаю, что выискиваю. Кого-то самоуверенного и заносчивого? Или кого-то, кто испытывает тот же ужас, что и я?
У женщины в кресле 5G красные глаза. Она перекладывает смятую салфетку из ладони в ладонь.
– Все нормально? – спрашиваю я, наклоняясь к ней.
– Не совсем, – печально отвечает она. В голосе у нее звучит горечь. Угонщики самолетов – люди ненормальные. Съехавшие с катушек. Радикализированные. У этой женщины может присутствовать нечто подобное.
– Может, расскажете мне об этом? – Мне кое-как удается держать себя в руках, но я знаю, что необходимо сохранять спокойствие.
Женщина пристально смотрит на младенца у меня на руках.
– Когда вы молоды, то кажется, будто у вас на все масса времени.
Я задерживаю дыхание.
– А потом понимаете, что оно бежит все быстрее, и вы не сделали и половины того, что наметили, половину самых важных дел.
Я кладу ладонь ей на руку, и она смотрит мне в лицо.
– Она умирает. – Глаза у нее светло-серые, цвета зимнего моря, женщина глядит на меня, не мигая и не сдерживая слезы. – Моя лучшая подруга. Сестра, так я ее называла, хотя мы были роднее любых сестер. Она отправилась в Сидней двадцать лет назад, чтобы выйти замуж за какого-то идиота с доской для серфинга, и я дала честное слово, что приеду в гости, да вот только жизнь постоянно вмешивалась. – Глаза ее наполняются слезами. – А вот теперь вмешалась смерть.
– Собираетесь отпраздновать с ней Рождество?
– При условии, что она до него доживет, – тихо отвечает женщина.
– Уверена, что доживет, – произношу я, потому что не знаю, что еще ей сказать, и потому, что женщина не имеет отношения к полученной мною записке. Она хочет лишь одного – долететь до Сиднея, чтобы успеть попрощаться.
По ту сторону прохода в соседнем ряду сидит мужчина, похожий на араба, смуглый цвет его кожи еще более подчеркивается нездоровым блеском. Я начинаю нервничать, чутье и предвзятость во мне усиливаются.
– С вами все хорошо? – Я заставляю себя улыбнуться. Пассажира трясет, и я подмечаю тревожные признаки. Нервничает, неустойчивое поведение, летит один.
– С самолетом все в порядке?
– В полном порядке, – осторожно отвечаю я. – Все хорошо.
– Я не люблю летать. Принял успокоительное, но не помогает.
– Все хорошо, – повторяю я. – Современные самолеты безопасны. И надежны. Любые инциденты просто невозможны.
– Это неправда. Постоянно происходят катастрофы – вы же видите их в новостях.
– Наш самолет… – голос у меня дрожит, – …абсолютно надежен.
Я ухожу, заставляя себя идти медленным и нормальным шагом, как обычно, передвигаюсь по салону. Мне расхотелось держать Лахлана на руках, не хочу, чтобы он напоминал мне о летящих в самолете ни в чем не повинных людях. Передаю младенца Полу Талботу.
Авиакомпании часто проводят тренировки по обеспечению безопасности. Пожарные тревоги, аварийные посадки, проверки выполнения типового регламента. Для этого рейса их проводились десятки, в результате чего были расставлены все точки над i. Может, это очередная проверка Диндара? Тщательно подготовленная пиар-акция, чтобы продемонстрировать, насколько безопасен и надежен данный рейс в частности и маршрут вообще.
Типовой регламент я знаю наизусть.
Первый шаг – информировать кабину пилотов о случившемся. Безопасность моей дочери не повлияет на поведение летчиков, и я это знаю. Звучит жестко, но я все понимаю. Если кого-то захватят в заложники за дверью кабины пилотов, будь то пассажир или член экипажа, им нельзя ее открывать. Даже если на борту находится их семья и они увидели на камере наблюдения, как угонщик приставил нож к горлу кого-то из их близких, им категорически воспрещается открывать дверь. София может быть в опасности, но для Франчески и Майка это значения не имеет. Слишком много жизней поставлено на карту.
Раздается щелчок, дверь в кабину пилотов открывается, и я захожу внутрь. За огромным обзорным стеклом ничего, кроме тьмы, и я вдруг словно падаю, несусь, как Алиса, вниз по кроличьей норе, вертясь и не в силах управлять собой…
– Послушай… – Привыкший летать с незнакомыми экипажами Майк смотрит на мой бейджик. – Майна, как там в салоне?
В эту секунду пока хорошо. Я хочу продлить ее, оттянуть момент, который изменит жизнь всех нас. Как только пилоты узнают, они сообщат диспетчерам. Нужно набрать секретный код 7500: «Самолет захвачен».
На то, что произойдет позднее, мы никак не сможем повлиять. Вынужденная посадка в ближайшем аэропорту или полет в сопровождении истребителей подальше от густонаселенных районов. В нестабильном воздушном пространстве есть даже риск, что нас собьют: контролируемый взрыв видится благоприятной альтернативой тому, чтобы позволить самолету разбиться.
Я с трудом сглатываю. А вот это уж не мне решать. Моя забота – безопасность пассажиров, а не самолета. Моя задача – сообщить Франческе и Майку, что у нас на борту угонщик.
– Все хорошо, – отвечаю я. – Вот только… – Сердце у меня рвется из груди, и я скороговоркой заканчиваю: – В бизнес-классе есть парнишка, который безумно хочет с кем-то из вас познакомиться. Он прямо-таки свихнутый на авиации. Может, вам как-то удастся на минутку выскочить?
В 2016 году второй пилот рейса № 9525 компании «Джермануингс» выманил командира корабля из кабины, заблокировался там и направил самолет в горный склон в Прованских Альпах. Все
