соответствия схемам приватизации. Как отмечает Лоис Вайнер, следствием принятия этого закона стали реформы, которые Америка впоследствии навязала странам Глобального Юга, пользуясь своим доминирующим положением во Всемирном банке и Международном валютном фонде. По мнению Вайнер, намерения реформаторов наиболее отчетливо прослеживаются в принятых этими международными организациями документах, где прямо сказано, что большинство школьников в будущем ждет работа по найму и что они, следовательно, не нуждаются во всестороннем образовании и квалифицированных (и тем более заботливых) учителях[247].
Барак Обама много говорил о необходимости внести изменения в принятый Бушем закон, но его собственная программа «Гонка к вершине» («Race to the Top») удвоила число тестов для учащихся и вдвое сократила преподавательский штат. Министр образования Арне Дункан и его многочисленные союзники, добивающиеся перевода образования на частные рельсы, говорили о том, что «ученики должны быть на первом месте», подразумевая, что эгоистичные учителя и их профсоюзы уделяют недостаточно внимания своим подопечным[248].
Однако на самом деле эти реформы были организованы таким образом, что ученикам стали уделять еще меньше внимания. Шла ли речь о привлечении учителей со стороны на краткосрочные контракты по программам вроде «Учитель для Америки» («Teach for America») или о введении стандартизированных тестов – реформаторы деквалифицировали учителей, отказываясь это признавать. Но учительская забота и внимание никогда не считались настоящими профессиональными навыками, так как бытовало мнение, что это всего лишь «естественные» для человека качества[249].
Школы очень важны для неолиберализма: им навязывают соответствующие реформы и одновременно используют в качестве козлов отпущения, возлагая на них вину за все беды, что неолиберализм с собой несет. Принято считать, что если бы учителя надлежащим образом выполняли свою работу, то проблема неравенства была бы решена. Однако когда мы развиваем эту мысль до конца, становится очевидно, что в ее основе лежит ложная предпосылка: даже если каждый ребенок получит первоклассное образование и, как сейчас говорят, «научится кодить», это приведет к обострению конкуренции за относительно немногочисленные высокооплачиваемые позиции в сфере экономики знаний и, следовательно, к снижению заработной платы. Кажется, что в этом и заключается смысл реформ[250].
Но чикагские учителя, устроившие забастовку в 2012 году, попытались изменить ситуацию. Чернокожие преподаватели, среди которых была Карен Льюис, находились в авангарде движения за реформы и использовали опыт чернокожих и левых учителей-активистов, которые плечом к плечу с местными сообществами вели политическую борьбу в Чикаго, Нью-Йорке и других городах США. Вступив в противостояние с мэром Чикаго Рамом Эмануэлем, Льюис и ее соратники по Чикагскому союзу учителей дали неолиберальным реформаторам понять, что не готовы мириться с нынешним положением дел. «Неужели мы должны думать, что богатые и хорошо образованные представители элиты, чьи дети не ходят в государственные школы, заботятся о незнакомых им чернокожих и темнокожих школьниках [больше, чем мы]?» – говорит Льюис. Напротив, именно учителя ежедневно взаимодействуют со школьниками. Опираясь на поддержку местных сообществ, они стали бороться за улучшение условий в государственных школах ради своих учеников[251].
Новая стратегия учителей опирается на их связи с местными сообществами, знаменуя собой возврат к идеям коммунистических активистов и Маргарет Хейли, стоявшей у истоков чикагского профсоюза учителей. Такая стратегия позволяет выйти из тупика, в котором оказались учительские профсоюзы (объявляя забастовку, учителя давали администрации повод для обвинений в эгоизме и одновременно настраивали против себя родителей, заинтересованных в нормальной работе школ), и вернуть себе роль защитников и опекунов школьников и местных сообществ в целом. Помогая ученикам и родителям отстаивать свои интересы в противоборстве со школьной администрацией, учителя получают возможность бороться за собственные интересы[252].
А им, безусловно, есть за что бороться. Как объясняет экономистка Кейт Бан, учителя и другие работники сферы ухода в среднем получают меньше, чем люди с точно таким же уровнем образования, занятые в других сферах. В значительной степени это связано именно с тем, что они преданы своему делу. По сравнению с работниками других областей учителя реже задумываются о финансовой стороне вопроса и поэтому зачастую продолжают работать на прежнем месте даже после сокращения зарплаты. Институт экономической политики подсчитал, что «в 2018 году недельная зарплата учителей была на 21,4 % ниже, чем у их сверстников, работающих в других местах». Учитель Кевин Прозен пишет: «Предполагается, что возможность заниматься любимым делом сама по себе частично компенсирует затраченные усилия. Люди предпочитают не думать о том, что любовь – это не компенсация, а труд… и к тому же изнурительный, ведь тебе приходится любить и работать за очень низкую зарплату. Это объясняет, почему за последние одиннадцать лет более 32 тысяч учителей среднего возраста ушли из профессии. На такую зарплату невозможно жить. Наше время и наша любовь, которую мы дарим ученикам, вовсе не безграничны»[253].
Однако их оппоненты из неолиберального лагеря вовсе не думают останавливаться. Через год после забастовки CTU мэр Чикаго Рам Эмануэль в качестве ответной меры закрыл 49 государственных школ, в основном расположенных в кварталах с небелым населением. А в 2018 году Верховный суд, основываясь на вынесенном в 2014-м решении по делу «Харрис против Куинна», лишившем работников сферы ухода некоторых трудовых прав, постановил в решении по делу «Дженус против Американской федерации государственных, окружных и муниципальных служащих (AFSCME)», что все работники госсектора имеют «право трудиться» без оплаты профсоюзных взносов. Получалось, что профсоюз, добившийся права представлять интересы работников данной сферы, больше не мог требовать компенсации за свои расходы. Сторонники истца Марка Дженуса, выступавшего от лица антипрофсоюзных сил, ожидали, что после этого решения ряды профсоюзов работников государственного сектора, в особенности учительских профсоюзов, начнут стремительно таять. Однако этого не произошло, и причиной тому во многом стала готовность учителей бороться за свои права[254].
В 2018 году учителя Западной Вирджинии устроили забастовку, парализовав работу всех государственных школ штата. Они положили начало волне забастовок, которая охватила по меньшей мере 14 штатов и продемонстрировала, насколько сильно заблуждались противники профсоюзов. Участники забастовки позаимствовали лозунг у чикагских активистов: «Условия, в которых мы работаем, – это условия, в которых школьники учатся». Они писали его на плакатах, печатали на футболках и включали в списки своих требований. Забастовка прошла в Лос-Анджелесе, в 2019 году вновь бастовали учителя в Чикаго, а весной 2020-го забастовку объявила Федерация учителей Сент-Пола. Учителям, требовавшим улучшить условия жизни в местных сообществах, удалось добиться внедрения программ по предотвращению домашнего насилия и методов восстановительного правосудия[255], введения моратория на создание новых чартерных школ и предоставления учащимся психологической
